с инвестициями в энергетику СНГ изучает заведующий отделом бизнеса Владимир Дзагуто

Киргизия вчера объявила, что нашла замену «РусГидро», подписав контракт на строительство каскада Верхне-Нарынских ГЭС с чешской Liglass Trading CZ за $500 млн. Чехи пообещали Бишкеку не только закончить каскад, но и построить еще десять малых ГЭС. Если Liglass сможет выполнить это обещание, она станет, видимо, крупнейшим инвестором в Киргизии. И займет место, которое пять лет назад, как считалось, предназначено российским «РусГидро» и «Интер РАО» (последнее должно было строить Камбаратинскую ГЭС-1). При этом Liglass готова, по сути, выкупить у «РусГидро» 50% Верхне-Нарынского проекта по цене понесенных затрат — вернув последнему в течение месяца $37 млн.

Киргизская история с несостоявшимися российскими инвестициями в энергетику не выглядит необычно. В последнее время скорее можно говорить о тренде: в новые энергопроекты в постсоветских странах инвестируют все, кроме русских. Те же «РусГидро» и «Интер РАО» борются с тарифными проблемами в Грузии и Армении и продают активы, «Интер РАО» охладело к своей угольной генерации в Казахстане, а о гремевшем некогда проекте Сангтудинской ГЭС в Таджикистане, достроенной на деньги РФ в 2000-х годах, сейчас вспоминают только в связи с очередными убытками. Киргизия разорвала договоры с русскими по строительству ГЭС в 2016 году, когда стало понятно, что проекты так, как задумывалось, состояться не смогут. Думаю, не будет преувеличением говорить, что Москва так и не смогла полноценно скопировать на постсоветском пространстве китайскую модель активного инвестирования в развивающихся странах.

Объяснений этой ситуации хватает. Многие активы скупались в тучные периоды российской экономики, когда, возможно, инвесторы склонны были недооценивать риски, предпочитая думать об экстенсивном росте. Сейчас стройки в рублевом исчислении подорожали, а энерготарифы, исчисляемые в подешевевших местных валютах и ориентированные на слабую платежеспособность потребителей, не могут расти вслед за курсами мировых валют. При этом РФ, обещавшая той же Киргизии в 2012 году щедрые госинвестиции, не нашла в похудевшем бюджете этих денег. В Киргизии эта ситуация накладывалась на то, что проекты ГЭС в большей степени относились к политике, чем к бизнесу: Россия хотела не столько экономических бонусов от присутствия в ТЭКе Средней Азии, сколько твердых гарантий Бишкека о том, что страна будет ориентироваться на Москву, а не на Вашингтон.

В энергетике СНГ работает скорее теория малых дел, чем больших межправительственных соглашений. В ту же Грузию, с которой «Интер РАО» судится по своему инвестсоглашению, вкладывают компании из Чехии, Индии, США, Норвегии. В Армении американцы, купившие Воротанский каскад ГЭС, договариваются о тарифах успешней, чем «РусГидро» и «Интер РАО». На этом фоне в том, что киргизы смогли найти чехов на замену русским, ничего странного нет.