Глава Рособрнадзора Сергей Кравцов о том, какие экзамены ждут учителей в новом учебном году

Единый государственный экзамен (ЕГЭ) вошел в штатный режим и в ближайшее время существенно меняться не будет. Теперь основные изменения в оценочных процедурах коснутся не школьников, а их учителей. Уже в следующем учебном году педагогам предстоит на экзаменах в девятых классах, на которых «случается, что дети получают “помощь”», добиваться уровня объективности, как на ЕГЭ. Кроме того, в ряде регионов учителя будут подтверждать свою квалификацию по новым правилам. О том, к каким экзаменам готовиться учителям, рассказал глава Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки (Рособрнадзор) Сергей Кравцов в интервью корреспонденту “Ъ” Анне Макеевой.

— В этом году существенно сократилась доля участников ЕГЭ, не преодолевших минимальные пороги: по русскому языку, истории — в два раза, по базовой математике и литературе — в полтора. Вы это связываете с тем, что общее число сдающих экзамен стало меньше? Почти половина всех учащихся девятых классов уходит в колледжи, а не в старшие классы.

— Действительно, в прошлом году тех, кто выбрал профессиональное образование после девятого класса, было 50%. Это дает небольшое снижение. Но основную роль играет не это. В большей степени снижение числа не преодолевших минимальный порог связано с ростом доверия к экзамену. Еще в 2014 году многие не верили в то, что экзамены пройдут объективно, материалов в интернете не будет, и надеялись на какую-то помощь, шпаргалки. В 2015 году таких людей стало меньше, но они еще оставались. Теперь можно говорить о том, что честная процедура экзамена стала систематической. Фактически четыре года экзамен проходит спокойно и без нарушений, можно говорить о создании устойчивой и прозрачной системы государственной итоговой аттестации. Дети в средней школе видят, что экзамены проходят объективно, и они, конечно, прикладывают усилия для того, чтобы улучшать свои результаты. Это первый фактор. А во-вторых, мы точечно работали с регионами, в которых были сложности. Специально созданный проект «Я сдам ЕГЭ» включает работу с учителями и выпускниками и позволяет выявить пробелы в знаниях одиннадцатиклассника в начале года и в течение года их устранить, чтобы к экзамену он пришел подготовленным. И эта работа позволила сократить количество не сдавших экзамен в три-четыре раза. То есть вот это общее сокращение числа не сдавших ЕГЭ по России во многом происходит за счет ряда регионов, в которых была проведена работа, а не за счет того, что стали больше уходить в среднее профессиональное образование.

— Вы неоднократно говорили, что все время результаты ЕГЭ расти не могут. Ожидаете ли вы остановку роста или спада?

— По предварительным итогам наблюдается улучшение результатов ЕГЭ. Итоги по всем учебным предметам свидетельствуют о стабильности проведения экзаменов за последние годы. В этом году у нас есть 21 участник — им удалось набрать 100 баллов по трем предметам, то есть не просто 100-балльники, а уже 300-балльники. Для того чтобы был объективный прирост результатов учебных достижений, системе необходимо примерно пять лет. Мы четыре года повышали объективность процедуры, пресекли возможности нечестного получения результатов ЕГЭ. Происходит ежегодное незначительное повышение результатов ЕГЭ — как средних по стране, так и в конкретном диапазоне баллов: и на уровне минимальной границы, и на уровне высокобалльных результатов. Это говорит о том, что будущие участники ЕГЭ действительно стали больше внимания уделять учебе в условиях честной процедуры. Прослеживается и правильно выстроенная работа в школах. Но ЕГЭ — это экзамен, который кроме своих функций итоговой аттестации должен обеспечивать еще и дифференциацию будущих абитуриентов по уровню подготовки. Поэтому вопрос не в установлении «предела роста», а в обеспечении возможности высшим учебным заведениям набирать на специальности самых подготовленных студентов.

— Результаты ЕГЭ вы признали объективными. Можно ли это же сказать о результатах экзаменов в девятых классах?

— С итоговой аттестацией в девятых классах пока остаются некоторые проблемы. У нас есть вопросы к объективности проведения экзаменов в ряде регионов. К сожалению, не везде оценивание происходит прозрачно. Полномочия по организации государственной итоговой аттестации в девятых классах лежат на регионах. Пока мы видим, что информационная безопасность контрольно-измерительных материалов экзаменов обеспечивается не в полной мере, не развита система общественного наблюдения. На экзаменах не используется видеонаблюдение. В ряде случаев информационная работа с организаторами проводится в недостаточной степени. Случается, что дети получают «помощь» с их стороны. Все это приводит к тому, что экзамен проходит не так объективно, как ЕГЭ. Мы все это видим и призываем регионы обеспечивать прозрачность на госэкзаменах в девятых классах — в том числе для того, чтобы у ребят не складывалось ложного впечатления, что потом и на ЕГЭ им удастся списать или воспользоваться помощью извне.

— Вы несколько раз говорили о пяти принципах повышения качества образовательных систем (объективная оценка учащихся на всех уровнях, работа с учителями, директорами, адаптация содержания образовательных программ к современным условиям, ограничение числа учебников) и подчеркивали, что все они не требуют дополнительных финансовых затрат. Тем не менее в числе первоочередных задач глава Минобрнауки Ольга Васильева недавно назвала переход всех школ РФ с муниципального на региональный уровень управления именно для упрощения финансовых принципов. То есть получается, что начинать нужно все-таки с изменения системы финансирования образования?

— Те принципы, о которых я говорил, требуют определенных управленческих решений. Чтобы проводить объективную аттестацию учителей, прозрачные аттестацию и назначения директоров школ, конечно, нужны соответствующие полномочия, в том числе и для регионов. Мы знаем случаи, когда директором школы назначается человек, который к образованию не имеет никакого отношения или не имеет соответствующего управленческого опыта. А от директора очень многое зависит, в том числе качество образования. Поэтому реализация этих принципов требует в том числе построения четкой для всех регионов и уровней образования управленческой модели.

— Квалификация учителей — это отдельный большой блок. И министр говорила о том, что систему нужно менять. В частности, новая модель подтверждения квалификации предполагает внешнюю оценку учителя экспертами. Кто должен ее проводить, за кем должны быть закреплены полномочия — за регионом или федерацией?

— В этом году совместно с Минобрнауки России мы предлагаем 13 пилотным регионам новую модель оценки учителей. Она будет реализовываться на базе региональных центров повышения квалификации. И я бы не вводил понятия «внешняя и внутренняя оценка», для нас важно, чтобы она была объективной. Объективно могут оценить и сотрудники регионального центра, просто не всегда это делается. Сейчас во многих регионах аттестация учителей основана на формальных требованиях. Требуется так называемое портфолио: учитель собирает подтверждения об участии в конкурсах, конференциях. Это, конечно, важно, но не самое главное. Главное — это знание предмета и методики его преподавания, и новая модель предполагает их проверку. Для предметной оценки мы разрабатываем соответствующие измерительные материалы, которые позволят выявить пробелы. Это необходимо делать, потому что наши исследования предметных знаний учителей показывают, например, что некоторая доля учителей по русскому языку, литературе и математике показывает невысокие результаты выполнения стандартных заданий. Например, 10% учителей испытывают дефицит знаний русского языка и грамматики, а 24,2% учителей математики не смогли решить уравнение (х–3)2=2|x–3|.

А второй блок пилотного проекта предполагает экспертную оценку ведения урока. Тут тоже бывают проблемы. Например, учитель прекрасно знает физику, но донести до детей материал интересно и грамотно не всегда может. Самое главное, что после такой аттестации мы увидим существующие проблемы и центры повышения квалификации будут работать с учителями именно по тем пробелам, которые выявлены,— того, чего сейчас не всегда хватает.

— Сейчас система финансирования повышения квалификации учителей лежит на регионах. С введением этой модели ничего не поменяется?

— Я сейчас говорю с точки зрения организации системы повышения квалификации, а не с точки зрения ее финансирования. Этими вопросами занимается министерство. В принципе может быть оставлена та модель финансирования, которая существует. Но более детально это можно будет обсуждать по итогам апробации, как она пройдет в тех условиях, которые есть. Посмотрим, как система может быть организована по-другому, но за имеющиеся средства. На наш взгляд, новая организация будет более эффективной и полезной прежде всего для самого учителя.

— Вы упомянули случаи, когда учитель знает предмет, но не может вести урок или наоборот. Это, наверное, вопрос к педагогическим вузам, как они выпустили такого учителя?

— Да, это вопрос и к педагогическим вузам, конечно. Об этом мы постоянно говорим. Это первое. Но второе — это вопрос к системе повышения квалификации, которую нельзя недооценивать. Появляются новые методики, меняется содержание материала, все это записано в федеральном государственном стандарте. Система повышения квалификации должна работать, то есть повышать квалификацию, а не просто читать формальные курсы либо проверять какие-то формальные показатели, которые зачастую не соотносятся с реальным состоянием дел. Поэтому мы будем идти постепенно: проведем апробацию осенью, посмотрим, что получится, и после этого будем принимать решение относительно распространения ее итогов.

— Возвращаясь к теме вузов — не только педагогических, всех. Как там контролировать качество? Вы говорите, что должна быть единая система оценки качества для всех уровней образования. Как туда включить вузы?

— Мы добровольно вузам предлагаем два формата. Первый формат — это объективное оценивание студентов после второго года обучения по тем предметам, дисциплинам, которые являются для них базовыми: для экономистов — экономика, для юристов — право и так далее. В этом случае зачет принимают не только те преподаватели, которые ведут предмет, но и привлеченные из других университетов. Вместе с Высшей школой экономики и МГЮА мы уже проводили исследование уровня знаний студентов-экономистов и юристов. Участвовали 15 достойных вузов. И юристы в целом получили «тройку с плюсом», а экономисты — «тройку с минусом». Если нет базовых знаний после второго курса, то как можно прикладные знания получать? Если юрист не знает конституционного, гражданского, административного права, как он может быть хорошим юристом? Поэтому, конечно, должна быть объективная оценка уровня знаний базовых предметов после второго курса и по завершении вуза — профессиональная оценка полученных умений.

— Кто должен проводить такую оценку?

— Оценка должна быть многосторонней, в ней обязательно должны принимать участие работодатели, но при этом должен быть и государственный контроль. Но, в отличие от ЕГЭ, разработчиками измерительных материалов, по которым производится оценка, должны быть и работодатели, а не только государство. Потому что они заказчики — им виднее, какие кадры и с какими умениями им нужны. Также решающую роль играют подготовка управленческого резерва среди ректоров и введение внешнего контроля. И тогда мы сможем перенести акцент с формальных проверочных процедур на реальную оценку знаний студентов. Если мы проведем объективную оценку знаний студентов, сразу станет очевидно, какая учебная литература не подходит и какой преподаватель недорабатывает, нуждается в повышении своей квалификации. Постепенно мы к этому идем. Мы видим, что со стороны вузов такая потребность есть. Сейчас уже более 100 вузов проводят объективную оценку знаний своих студентов после второго курса. И постепенно по нашим рекомендациям приглашают в качестве членов государственных экзаменационных комиссий представителей работодателей на выпускные экзамены. Вуз должен давать профессию. Поэтому если по итогам обучения вы хотите на практике подтвердить свои знания, доказать работодателю, что вас научили, то возможность объективной оценки и профессионального экзамена должна быть. Пусть на первом этапе на добровольной основе как альтернатива традиционной форме. Этот процесс должен быть организован совместно с работодателями, но под контролем государства, чтобы не было ненужных злоупотреблений. Потому что система профессионального образования ориентирована на работодателей. В первую очередь они заказчики тех кадров, которые готовятся.

— Можно ли сказать, что колледжи сегодня тоже выпадают из общей системы оценки качества?

— Колледжи в основном ориентированы на региональные рынки труда, и, конечно, там тоже должны быть профессиональные экзамены. Должна быть определенная программа по развитию среднего профессионального образования, в ней тоже должен участвовать местный малый и средний бизнес.

— Вы говорите, там должна быть система, это означает, что сейчас единой системы нет?

— Она только начинает выстраиваться.

— Вы ранее говорили, что подушевое финансирование школ может быть в регионах разного уровня, очевидно, что в Москве эта цифра будет больше, чем в небольшом субъекте, но при этом школьники должны находиться в равных условиях. Как это возможно и связываете ли вы финансирование региона и состояние его экономики с образовательными результатами, которые там есть?

— Отчасти такая связь, конечно, есть. Но, как я уже сказал, есть ряд определенных факторов, которые влияют на качество образования и при этом они не связаны с финансами. Это прежде всего единый минимум содержания образования, объективное оценивание учащихся, объективная аттестация учителей и помощь учителям, объективное назначение директоров школ и эффективная инспекция школ, которая выявляет проблемы и работает над их решением, носит, как мы говорили, развивающий характер. Эти принципы больших затрат не требуют. Можно колоссальные деньги вкладывать в систему образования, но если нет объективных результатов и всем рисуют хорошие отметки, то качество образования, понятно, от этого не улучшается.

— Можно вкладывать колоссальные деньги и не иметь результатов, но помогут ли эти принципы в ситуации, когда система недофинансирована?

— Есть определенные требования к оснащенности, они должны быть для каждой школы одинаковы. И по поводу условий, и по зарплате учителей эти требования должны соблюдаться везде. Но мы видим, что точечная работа по выявленным конкретным проблемным зонам существенно улучшает ситуацию. Тот же проект «Я сдам ЕГЭ». Поэтому однозначного ответа тут нет.

— После масштабных утечек заданий школьных предметных олимпиад в прошлом учебном году в министерстве выдвигали идею применять к организации олимпиад те же принципы, что и к проведению ЕГЭ. Вы к этому готовы?

— Если от министерства нам будет такое поручение, мы его исполним.

— В ближайшее время российских школьников ждет серьезное нововведение: устное собеседование как допуск к экзамену по русскому языку в девятом классе. По каким критериям оно будет проверяться и будут ли школьники в республиках в составе РФ оцениваться по отдельным критериям?

— В сентябре мы представим полную модель организации и оценки этой процедуры. Прежде всего будут разработаны тексты собеседования, критерии его оценки, учителя, которые будут проводить собеседование, пройдут соответствующую подготовку. Не думаю, что можно говорить о какой-то региональной дифференциации. Можно говорить о некоторых особенностях, которые будут обсуждаться экспертами и учитываться в модели оценки, но все подробности мы будем готовы представить осенью.

— Активно обсуждаются планы по введению третьего обязательного ЕГЭ по иностранному языку, в последнее время все чаще возникает тема с введением обязательного экзамена по истории. Как идет подготовка, готовы ли учителя?

— Введение любого обязательного для всех выпускников экзамена требует серьезной подготовки. Последние годы свидетельствуют о стабильности в выборе выпускниками для сдачи ЕГЭ истории и английского языка. Средний тестовый балл по этим предметам ежегодно повышается. Надо сказать, что собственно разработка экзаменационных моделей — это только вершина айсберга. На федеральном и региональном уровнях прорабатываются организационно-технологические вопросы, логистика экзамена. Не менее важна готовность школьников и учителей. Рособрнадзор в 2015 году совместно с Всероссийской ассоциацией учителей истории провел исследование профессиональных компетенций учителей, в 2016 году — национальные исследования качества образования по истории учеников шестых и восьмых классов, в 2017 году проведены всероссийские проверочные работы по истории для пяти- и одиннадцатиклассников. В том же 2016 году были проведены национальные исследования качества образования по иностранным языкам для пятых и восьмых классов. Пока качество преподавания иностранных языков не всегда соответствует современным требованиям.

Так что мы имеем достаточное представление о проблемах в подготовке учителей и качестве знаний школьников разных классов. На основе этой информации регионы принимают свои «дорожные карты» по развитию системы образования. Мы регулярно говорим о том, что на региональном уровне органам управления образования совместно с институтами повышения квалификации необходимо анализировать результаты ЕГЭ по школам не для составления различного рода рейтингов, а для выявления слабых точек в работе учителей и работы с ними.

Анна Макеева