Доказательное величие
Елена Стафьева о выставке «Christian Dior, couturier du reve»
В парижском музее Les Arts Decoratifs открылась выставка «Кристиан Диор, кутюрье мечты», буквально подавляющая своим величием. Это тот случай, когда количество блестяще переходит в качество
Выставки такого масштаба в Музее декоративных искусств Лувра еще не было: оба музейных крыла, 32 тыс. кв. м пространства, одних только платьев, исключительно кутюрных, около 400. Последняя парижская ретроспектива Christian Dior устраивалась здесь же, в Pavillon de Marsan, 30 лет назад в честь 40-летия дома и была посвящена только наследию самого Диора — к 1987 году, впрочем, все наследие Dior состояло из двух имен, Кристиана Диора и Марка Боана. Сейчас, когда прошло уже 70 лет, имен стало в три раза больше, а наследие развилось и умножилось многократно.
Я, конечно, не видела той ретроспективы 1987 года, но до «Christian Dior, couturier du reve», уже побывала не на одной, не на двух и даже не на пяти выставках дома Dior. Кроме эпохальной московской «Dior: под знаком искусства», я видела еще примерно около десяти выставок на фамильной вилле Диора Les Rhumbs в Гранвиле, где они проходят каждый год. Куратором всех выставок Dior — и московской, и гранвильских, и нынешней парижской — неизменно выступает Флоранс Мюллер, крупнейший специалист по Dior, одна из самых именитых историков моды и фэшн-кураторов, и мне казалось, что ничего неожиданного в представлении истории дома Dior меня уже не ждет. Но реальность этой выставки опрокидывает всякую самонадеянность.
Отточенный классический стиль Флоранс Мюллер безупречно сбалансирован — он всегда историчен и достаточно концептуален для знатоков и одновременно работает с традиционными представлениями массового зрителя о прекрасном. Такое сочетание, собственно, и обеспечило ей успех и гранд-статус. В случае с Dior важные для эстетики дома концепты (их принято называть кодами) — «парижанка», «цветы» и «бал» — будут четко обозначены и аккуратно смешаны с блоками тематическими — «Ателье», «Dior и искусство», «Путешествия». Концептуально-тематический принцип при этом воплощен в образах всем понятной и узнаваемой красоты, связанной с историей дома. Например, на лестнице выстроен фасад штаб-квартиры Dior на Avenue Montaigne, и посетители проходят сквозь ее двери, а заканчивается выставка огромным залом, где выставлены платья, в которых в разные годы выходили звезды. Сценограф и дизайнер выставки Натали Криньер (она же делала и московскую выставку, и еще целый ряд громких выставочных проектов) выстроила подобие знаменитой зеркальной галереи Версальского дворца, на потолок и стены которой проецируются то росписи Шарля Лебрёна в этой галерее, то созвездия, то карты Таро, то скетчи самого Диора, то пейзажи парка, а то кислотная радуга. Но суть в том, что все это совершенно грандиозных размеров — а свойство и стиля Флоранс Мюллер, и сценографии Натали Криньер таково, что именно размах принципиально важен. Он придает эпическую мощь всему, что нам тут хотят сказать про Dior.
А сказать хотят довольно очевидную вещь: Christian Dior —великий парижский дом моды. Вроде бы мы это знаем, но когда устраивают грандиозную юбилейную ретроспективу, эту мысль недостаточно просто написать в экспликациях на стене, в брошюрках, выложенных на входе, в каталоге и даже в газетных рецензиях — она должна проникать в сознание каждого посетителя непосредственно через чувственный опыт. То есть и профессионал, и профан, должен выходить отсюда с ощущением непреходящего величия Christian Dior.
Такие простые мысли — самые сложные в исполнении. Они требуют тонкости и даже виртуозности. Важно не только не обмануть ожидания массового зрителя, но и сбить инерцию зрителя искушенного. Как это работает на практике? Посетив некоторое количество диоровских экспозиций, ожидаешь, что на входе непременно увидишь канонический лук из самой первой коллекции Кристиана Диора, «весна-лето 1947» — жакет «бар» цвета слоновой кости, черная плиссированная юбка-венчик и соломенная шляпка с покатыми полями. Именно этот образ сейчас растиражирован по всему городу на постерах выставки — и он действительно там есть, но не в начале, а во второй части выставки, когда проходишь в зал, посвященный New Look, главному изобретению Диора. Перед зрителем вырастает буквально стена платьев new look, где дизайнеры самого дома Dior смешаны с другими, от Рей Кавакубо и Ёдзи Ямамото до Дриса Ван Нотена, Александра Маккуина и Альбера Эльбаза. А открывает выставку платье из второй коллекции Диора, «осень-зима 1947», под названием Diablesse («дьяволица», «ведьма»), кроваво-красный цвет которого в каталоге коллекции назывался Satan («Сатана»). И эта темная сторона диоровской женственности сразу отвлекает нас от известных флористических клише. Так масштабное и детальное усиливают друг друга в достижении общей цели.
Начинается выставка «Christian Dior, couturier du reve» естественным хронологическим образом — с биографии Кристиана Диора. Это самая интерактивная часть экспозиции, где можно коснуться обозначенных на стене точек и увидеть, например, генеалогическое древо Диора в фотопортретах его родителей, бабушек/дедушек, братьев/сестер. Целый зал тут посвящен галерее Пьера Коля, в которой Диор работал до войны, то есть его жизни до Dior. Второй куратор выставки, директор музея Les Arts Decoratifs Оливье Габе собрал именно те предметы, которые выставлялись в этой галерее: скульптуры Дали и Джакометти, картины Пикассо, Марио Тоцци, Павла Челищева и Марселя Дюшана. Показать другого Диора, не кутюрье, а галериста, это блестящая идея, которая убедительно показывает реальную связь Диора и современного ему искусства и истоки его дружбы с деятелями этого искусства. Кроме того, целый зал картин и скульптур отлично уравновешивает ту вереницу платьев, которая за ним последует, и переход к неизбежной теме «Dior и искусство» выглядит логичным и естественным. Дальше картины уже прямо висят рядом с посвященными им вещами: «Арлекин с гитарой» Андре Дерена рядом с платьем Джанфранко Ферре, «SP198» Стерлинга Руби рядом с нарядами Рафа Симонса, эскизы Бакста к балету «Шахерезада» рядом с ансамблем Гальяно с тем же названием (всей арт-частью выставки занимался Оливье Габе).
Диора-человека и дом Dior разделяет изящный аттракцион: маленький зал, где три платья установлены за специальной пленкой, на которую проецируются три знаменитые фотографии с этими платьями, в частности, известная всем «Довима и слоны» Ричарда Аведона. Свет работает так, что сквозь изображение постепенно проступает стоящее за ним платье — ровно то самое, черное с серым бантом под грудью, придуманное Ивом Сен-Лораном еще при жизни Диора. А переход от одной части экспозиции к другой и из одного крыла музея в другой отмечает Colorama — длинная изогнутая стена, заполненная различными предметами Dior — от сумок, перчаток и флаконов до мини-моделей платьев и реальных платьев, расположенных по цветовому спектру. Детальное чередуется с общим, приближение с удалением, взгляд пристальный с взглядом обзорным. Но чем дальше, тем более видимым становится масштаб того феномена, который называется Christian Dior.
В зале, посвященном арт-директорам дома после Диора, каждая секция устроена так, чтобы сфокусировать внимание на их главном таланте — эталонная элегантность Боана, игра объемов Ферре, театральность и избыточность Гальяно,— и все шесть частей этой галереи складываются в большую историю. В следующем выстроен таймлайн от первых коллекций Диора к первой кутюрной коллекции Марии Грации Кьюри (ее вторая кутюрная коллекция была показана прямо в день вернисажа) — и все силуэты Диора, которые он любил обозначать буквами — A, H, Y,— складываются в алфавит дома Dior, где красное пальто «Аризона» 1948 года повторяется у Гальяно и Симонса (и только что повторилось у Кьюри, но в сером цвете). И в последнем огромном зале, заполненном платьями звезд, под звездным небом, ощущение величия дома Christian Dior уже совершенно сокрушительное. Количество действительно перешло в то самое нужное качество.
В лучах этого величия все переплавляется в единое сияние, а все досадное — и история отправки в армию Ива Сен-Лорана, и скандал с Джоном Гальяно, и последующая чехарда дизайнеров — превращается в те самые пятна, которые на солнце, как известно, не видны. Так что Версаль и стоящий за ним образ «короля-солнца» тут еще более символичен, чем кажется. В определенном смысле эта выставка есть утверждение и подтверждение статуса Dior как культурного достояния не только Франции, но и буквально всего мира.
Если же говорить об общегуманитарном воздействии выставки «Christian Dior, couturier du reve», то оно выходит за пределы тех шести месяцев, что она проработает. Это не просто самая большая из парижских фэшн-выставок, это еще и новый стандарт для важных парижских домов, который, без сомнения, будет теперь ориентиром для всех. И это, возможно, станет ее главным эффектом.