Андрей Карташов о «Роковом искушении» Софии Копполы

В прокат выходит новый фильм Софии Копполы, получивший приз за режиссуру в Канне. "Роковое искушение" — ремейк старой ленты Дона Сигела с Клинтом Иствудом, но внутри чужой истории Коппола устанавливает исключительно свои правила

Идет третий год американской Гражданской войны, и пансион для юных леди мисс Марты Фарнуорт почти опустел — школа находится в Вирджинии и боевые действия подобрались к самому порогу особняка. Занятия продолжают только те, кому некуда больше деваться: сама мисс Марта (Николь Кидман), одинокая учительница (Кирстен Данст) и несколько воспитанниц, за которыми не приехали родители (старшую играет Эль Фэннинг). Отправившись в лес по грибы, одна из девочек набредает на раненого солдата (Колин Фаррелл), одетого в синий вражеский мундир янки. Никто в пансионе не рад непрошеному гостю, но решено, что и к врагу следует проявить христианское сострадание. А когда женщины почувствуют, что мужчина оказался в их власти, то найдутся и другие поводы не выпускать его из дома.

Кажется, что история про школу благородных девиц — настолько естественный материал для автора "Девственниц-самоубийц", что придуман он ею самой или специально для нее. Это, однако, уже третья версия сюжета. Финальные титры ссылаются не только на роман Томаса П. Каллинана, написанный в середине 1960-х, но и на его первую экранизацию, фильм Дона Сигела с Клинтом Иствудом в роли капрала Макберни, вышедший несколько лет спустя. Помимо этих непосредственных источников, в нагрузку Копполе достался и весь арсенал "южной готики" с ее пристальным психологизмом. Коппола подробно изучает своих героинь, которые не могут определиться в своих чувствах к капралу: неприязнь, страх, желание и вина за это желание попеременно берут верх и направляют их поступки. Здесь неправы российские прокатчики фильма, наградившие его топорным заглавием "Роковое искушение": это, конечно, важная составляющая сюжета, но далеко не единственная. В оригинале картина называется то ли "Обманутые", то ли "Обманутый", скорее первое, но английская грамматика поощряет эту двусмысленность: кто здесь обманут — обитательницы пансиона, Макберни или все сразу?

В фильме Сигела именно капрал первым вводит в картину мотив "искушения": в самой первой сцене в лесу вдруг появляется неприятельский патруль — и герой Иствуда целует двенадцатилетнюю девочку, чтобы изобразить любовное свидание и не привлекать внимание солдат. У Копполы этот эпизод опущен и эротический импульс впервые появляется с другой стороны: мисс Марта раздевает потерявшего сознание Макберни, чтобы омыть его рану. Это, наверное, главное отличие фильма Копполы от версии Дона Сигела: Макберни у нее — почти статист, пустая фигура, на которую женщины проецируют свои желания. Коппола снимает принципиально с женской точки зрения, не пытаясь соответствовать стандартам, установленным режиссерами-мужчинами (так, боевые действия, с которых начиналась версия Сигела, остаются у нее за кадром — только грохот орудий слышен из-за опушки леса, окружающего пансион для юных леди). В фильмах ее отца, автора "Крестного отца" и "Апокалипсиса сегодня", серьезные мужчины решали вопросы и оказывались в центре исторических событий. София не только менее насуплена ("Роковое искушение" местами вполне смешное кино), она смотрит на мир с совсем другого ракурса — изнутри замкнутого пространства, в котором заключены ее героини, не имея возможности вырваться наружу. Как выглядела история Европы изнутри версальского заточения? Что происходило за чугунными оградами особняков в тылу, пока мужчины были заняты убийством друг друга? В некотором смысле "Роковое искушение" — фильм про комнаты, которые за полтора часа подробно изучит камера Филиппа Ле Сурда: одна открывается в другую, но из них нет выхода, это замкнутый лабиринт.

Из раза в раз Коппола снимает кино о несвободе, о том, как желания, эмоции, чувства оказываются жестко затянуты в корсет. В этом, в конце концов, смысл заведения мисс Марты — здесь девочек учат, как быть дамами. В числе лучших сцен "Искушения" — благопристойные вечера, в которые обитатели дома собираются вместе за ужином и светскими разговорами, как будто ничего особенного не происходит; один из самых ярких образов — пуговицы, которые разлетаются по полу с разорванной блузки в тот редкий момент, когда скрытые страсти вырываются наружу. Этот эпизод так и останется исключением, что подчеркнет и последний кадр фильма: камера, удаляясь от особняка, так и не решится выйти за ограду.

В прокате с 27 июля