Анна де Карбуччиа об искусстве, знаках и борьбе

До 10 сентября в Московском музее современного искусства при поддержке Askeri Gallery проходит выставка американо-французской художницы «Одна планета — общее будущее». Анна путешествует с камерой по труднодоступным уголкам мира и, устанавливая в самых символически значимых точках инсталляции — «святилища времени», фиксирует их на фотографии. Московская выставка по замыслу художницы и куратора позволяет каждому посетителю ощутить живую природу тактильно: пол деревянной выгородки экспозиции засыпан натуральным песком, так что все желающие могут пройтись босиком. «Коммерсантъ Стиль» Анна де Карбуччиа рассказала о творчестве, путешествиях и планах на будущее.

— Вы прежде всего художница или защитник окружающей среды?

— Мне не очень нравится, когда меня рассматривают как активиста. Защита и борьба за что-либо сродни экстриму, тогда как мое искусство — это не экстрим, а мейнстрим — то, что касается всех, то, что затрагивает темы и вопросы, которые сейчас важны для всех, для всего мира и нашего общего будущего. Конечно, я сотрудничаю со многими защитниками окружающей среды, но я не только активист, ведь борьба не оставляет времени на творчество.

— С чего начиналось ваше увлечение фотографией?

— Я выросла в артистической среде. Среди моих родных много художников и музыкантов, я с детства была окружена искусством. В университете я изучала историю искусств и антропологию, а в 20 лет начала собирать собственную коллекцию художественной фотографии. У меня рано появились дети (их трое), и когда они подросли, стало больше свободного времени. Я стала чаще путешествовать и наблюдать, как планета эволюционирует. Так родился мой проект «Одна планета — общее будущее»: он стал для меня способом переработать тревогу и беспокойство за себя, за будущее моих детей, за нашу планету. У меня не было желания повторить то, что я уже видела, я хотела создать свой собственный стиль. Я стала работать только с цифровой фотографией, не с пленкой, потому что мне нужна была легкая камера, способная выдержать суровые погодные условия и плохое освещение. Я не использую фотошоп: все, что вы видите на фотографии, снято в реальных условиях. Я люблю играть с чувством времени — когда вы смотрите на мои работы, вы не знаете, изображено будущее, настоящее или прошлое. Мне всегда нравились классические натюрморты жанра ванитас: их символизм и эмоциональный смысл зачаровывали меня.

— В ваших работах всегда присутствуют символы из аллегорических натюрмортов — часы и черепа, а откуда пришла концепция святилищ как основы ваших инсталляций?

— Я думаю, святилища были одними из первых художественных проектов человечества. Пещеры Ласко или другие подобные места похожи на святилища, где люди отражали явления, которыми восхищались и которых боялись. Я в какой-то мере делаю то же самое: черпаю вдохновение в барочных натюрмортах и языческих святилищах и показываю в своих работах вещи, которыми восхищаюсь и которых боюсь одновременно.

— Вы придаете значение символам и знакам в обычной жизни?

— Мы сами выбираем, обращать ли внимание на знаки. Лично мне очень интересен символизм предметов. Но я полагаю, что это люди наделяют силой объекты, а не объекты обладают изначальной силой. Меня восхитила километровая очередь, которая стояла в Москве к мощам святителя Николая Чудотворца. Я собираюсь поклониться мощам, когда они вернутся в Бари, поскольку уверена, что время, проведенное в Москве, наделило святыню необыкновенной силой, ведь тысячи людей почтили ее. Нельзя делать ту работу, которой я занимаюсь, не будучи настроенным на знаки и символику. Когда я приезжаю на место сьемки, я никогда не знаю заранее, как это будет, куда я пойду, что я найду. Обычно у меня очень мало времени на все, поэтому я всегда прислушиваюсь и присматриваюсь к знакам, но не могу сказать, что они руководят моей жизнью и я слепо следую им.

— Вы постоянно путешествуете на протяжении трех лет. Что оставило самые яркие впечатления?

— Каждое место особенное! Везде, где я устанавливаю инсталляцию, я интегрирую себя в среду посредством искусства, и это место становится как будто моим ребенком. Мне повезло: меня очень тепло принимали всюду, куда бы я ни приехала. Даже там, где не говорили на моем родном языке или где был суровый климат, со мной всегда сотрудничали либо люди, либо животные. А когда тебя тепло принимают, любое место становится особенным.

— Вы часто сталкиваетесь с опасностью, фотографируя дикую природу?

Поскольку моя историческая родина — Корсика, я с детства чувствую близость к природе. Я люблю природу, я ее не боюсь, и, когда я работаю с животными, они это чувствуют. Даже на большой высоте в Гималаях я ощущала себя прекрасно. Физически я очень хорошо подготовлена: так как у меня нет команды, я все оборудование несу на себе, со мной идет обычно только переводчик. Мой проект — это и физическая работа, и приключение, и реальная история. Если бы я снимала в студии, не думаю, что мои работы обладали бы такой же энергетикой и силой воздействия на людей.

— Вы уже определились, каким будет новый проект и куда вы отправитесь дальше?

— Да, я еду в Сибирь фотографировать Байкал. Это самый большой резервуар пресной воды на планете, поэтому он важен не только для России, но и для всего мира. На Байкале много проблем: сначала озеро загрязняли русские, теперь угроза загрязнения исходит из Китая. На берегах Байкала уже тысячи лет живет множество интересных коренных народов — я считаю, что это место наделено особой силой. За последние 18 месяцев я сделала пять выставок — пришло время остановиться и вернуться к работе на природе.

Ирина Иванова