Вячеслав Кравченко, заместитель министра энергетики РФ

«Совет рынка» (регулятор энергорынков) предложил изменить подход к развитию возобновляемой энергетики в РФ — переложить бремя ее поддержки с потребителей на механизмы государственной промышленной политики. Заместитель главы Минэнерго РФ Вячеслав Кравченко допускает возможность такой реформы.

— В РФ, в отличие от Запада или Китая, зеленая энергетика никогда не была особенно значимым элементом энергополитики. Возобновляемые источники энергии (ВИЭ) у нас могут занять существенную долю в энергобалансе?

— Отчасти не соглашусь, поскольку мы к зеленой энергетике относим и ГЭС. В России, и особенно в Сибири, это один из важнейших элементов энергосистемы системы — около 20% во всем энергобалансе. Если мы говорим о том, что сейчас подразумевается под ВИЭ: ветер, солнце, малые ГЭС,— то, действительно, объем в РФ не очень большой. В большей степени это связано с тем, что у нас другая ценовая политика: все-таки энерготарифы в России ниже, чем в Европе. Второе — у нас страна богата топливными ресурсами, насколько рационально сейчас от них отказываться — очень большой вопрос. И последнее: большой объем электроэнергии у нас вырабатывается на ТЭС, которые одновременно производят и тепло. ВИЭ-генерация пока не научилась производить достаточное количество тепловой энергии, здесь она совсем неэффективна. Это основные причины, почему у нас она не получает пока такого широкого распространения.

— И не получит в ближайшее десятилетие?

— Ту долю, которую имеют в Европе, наверное, ВИЭ вряд ли получат. Безусловно, возобновляемая энергетика должна развиваться. Но я считаю, что она должна развиваться там, где она наиболее эффективна. В первую очередь, это изолированные энергосистемы, удаленные от централизованного электроснабжения — Сибирь, Север, Дальний Восток. В Европейской части РФ также есть изолированные зоны, там ее можно ставить. ВИЭ мы рассматриваем как дополнение к существующей энергосистеме. Но в моем понимании ее место будет не столь значимым, как в странах Европы.

— Тогда зачем нужна поддержка ВИЭ?

— Все-таки у нас страна большая, разные климатические условия, не грех этим пользоваться. У нас действительно в определенной степени отсутствует компетенция в развитии этого сектора энергетики, и неплохо было бы ее наращивать. Как мне кажется, мы поступили правильно: занимаем эту нишу и локализуем производство. Мы не просто дали возможность ввозить сюда оборудование, а покупаем технологии и производим продукцию в РФ со всеми вытекающими последствиями — налогами, рабочими местами, компетенциями. И в дальнейшем не исключено, что на базе всех этих производств у нас появятся какие-то прорывные технологии, которые будут востребованы не только в стране, но и в мире.

— Поддерживает ли Минэнерго позицию «Совета рынка» о нецелесообразности поддержки ВИЭ через договора на поставку мощности (ДПМ, обеспечивают возврат инвестиций из повышенных платежей потребителей)?

— ВИЭ надо поддерживать. Вопрос в том, какие меры будут выбраны. Считаю, что надо поддерживать не только через энергорынок, когда вся нагрузка полностью ложится на потребителя, но в том числе через налоговое стимулирование, предоставление других преференций и так далее, чтобы и другие стороны процесса брали на себя обязательства по реализации программы ВИЭ. Субсидирование процентных ставок является достаточно значимой мерой. У нас на самом деле большую цену ВИЭ дает высокая стоимость капитала: мы закладываем доходность на уровне 12–14%, в моем понимании она достаточно высока. Если капитал будет дешевле, то стоимость ВИЭ тоже упадет. У нас есть расчеты коллег из McKinsey, которые говорят о том, что снижение стоимости капитала на 1 п. п. дает снижение на 5–10% в цене. Государство может субсидировать процентную ставку по кредитам для ВИЭ, давать льготы по налогу на имущество, преференции в рамках промышленной политики. И тогда ВИЭ будут стоить дешевле, чем сейчас.

— Но механизм ДПМ должен остаться после 2024 года?

— Если мы сможем предоставить все возможные льготы и преференции, то, возможно, что ДПМ и не потребуются. Если потребуются, то, наверное, с существенно более низкой стоимостью, чтобы снизить нагрузку на потребителей.

— Какая может быть норма доходности у инвесторов при новых механизмах поддержки?

— «Совет рынка» показал ряд неких мер. Сделать расчеты — в большей степени уже задача Минэкономики, Минэнерго и Минпрома. Нужно понять, какие мы готовы дать преференции и льготы, как субсидировать ставки, исходя из этого, рассчитать стоимость объектов. Дальше уже будем смотреть, нужно ли недостающий объем денег перекладывать на ДПМ или этого будет вполне достаточно. Применение ВИЭ в изолированных энергорайонах, особенно на Дальнем Востоке, в любом случае экономически выгодно. Стоимость производства электроэнергии на комбинированных источниках, допустим, «ветер—дизель», «солнце—дизель» дешевле, нежели просто на дизеле. Поэтому, уже сейчас спокойно можно использовать не механизмы поддержки ВИЭ, а только разницу в цене на электроэнергию. В моем понимании это очень хорошая перспективная площадка.

— Сами инвесторы как относятся к тому, что может измениться политика поддержки?

— Инвесторы в этой части делятся на две категории. Генераторы, которые уже вкладываются в ВИЭ, безусловно, ратуют за то, чтобы эта программа в том или ином виде продолжалась. Но у отдельных генераторов развитие ВИЭ вызывает тревогу, поскольку съедает часть их выручки.

— А у крупных компаний, которые еще не присутствуют в ВИЭ, есть желание выйти на рынок?

— Уже «засветились» Enel, Fortum, «Росатом», «РусГидро» — это серьезные инвесторы. Есть достаточно консервативные компании, например, «Газпром энергохолдинг», «Интер РАО». Для них это вопрос времени. Я думаю, что большинство компаний так или иначе изучают этот рынок и ждут момента, когда на него удобнее выйти.

— Почему при поддержке ВИЭ в РФ, которая превышает западный уровень, высокой конкуренции в секторе с 2013 года не было? Рынок солнечной генерации, по сути, контролируют две компании, снижения цен здесь не происходит? По ветру конкуренция началась только в этом году...

— По моим ощущениям, потребность в ветрогенерации в РФ более высока. Ветер значительно эффективнее, солнечная генерация, наверное, менее востребована в силу того, что у нас не самая солнечная страна. Но все-таки люди cмотрят на перспективу и стоимость. У солнечной энергетики хороший потенциал в виде мелкого потребителя. Пока это не слишком актуально, но я думаю, что через некоторое время это станет популярным. Появятся другие компании, которые будут ориентированы на этот сегмент, тогда конкуренция расширится. И опять же, посмотрите на объемы. На солнце первыми пришли «Хевел» и «Солар Системс», они заняли всю нишу (отбираемых ВИЭ-проектов, получающих поддержку.— “Ъ”), сейчас есть ограничения по объему. Если мы увеличим объемы поддержки ВИЭ по солнцу, то я не исключаю, что появятся другие игроки. Будет привлекательно выходить на рынок бытовых потребителей при изменении технологий, допустим, при появлении возможности теплоснабжения небольших домов, тогда предполагаю, что у многих домов крыши будут оборудованы солнечными батареями.

— У Минэнерго есть прогноз того, как будет расти доля ВИЭ в энергобалансе? Есть ли динамика к снижению цен на оборудование?

— Мы ориентируемся на мировые тренды. Есть оценки международных экспертов, которые говорят, что к 2025 году цена упадет на 30–60%.

— Конкурентны ли ВИЭ в России при текущих внутренних ценах на энергоресурсы?

— Если абстрагироваться от мер поддержки, то безусловно не конкурентны, за исключением Севера, Дальнего Востока и изолированных зон. Производство электроэнергии на дизтопливе на самом деле очень и очень дорогое, там ВИЭ — конкурент. Я имею в виду конкуренцию с традиционными способами производства электроэнергии. В системе централизованного электроснабжения ВИЭ не конкурентны — при существующих в нашей стране ценах на электроэнергию (я не буду говорить про мировые цены).

— Среди предложений «Совета рынка» есть отмена поддержки ВИЭ через розничный энергорынок. Вы это поддерживаете?

— Мне кажется, не надо исключать такие меры поддержки, как продажа энергии ВИЭ в розницу для компенсации потерь (электросетей.— “Ъ”). В моем понимании, это в первую очередь касается экономической политики регионов: субъекты РФ сами в состоянии принимать подобного рода решения. В регионах, где, допустим, развита лесозаготовка и лесопереработка, это точно востребованная вещь. Отходы у нас приравнены к ВИЭ, запрещать или ограничивать их поддержку, на мой взгляд, неразумно. Если региональные власти посчитают нужным ставить маленькие электростанции, которые работают на опилках, свалочном газе, на отходах животноводства в изолированных регионах, почему нет? Это нормальный подход. Поддержка через розничный рынок должна быть. Безусловно, она должна носить разумный характер. Регион, который оказывает такую поддержку, должен понимать, что основная нагрузка ложится на его потребителей.

— Могут ли мусоросжигающие ТЭС лишиться поддержки энергорынка? Какие меры поддержки для них оптимальны?

— При той модели, которая сейчас запущена, фактически большая часть поддержки таких ТЭС идет через энергорынок. Ценовая нагрузка ложится на потребителей региона, где работает такой объект, и также на всю ценовую зону оптового рынка. Мне кажется, опять же нужно использовать все возможности, какие есть. Нагрузка достаточно высока, и надо искать все возможные способы, чтобы ее снизить (мы о них говорили выше). Также неплохо было бы рассматривать модернизацию энергообъектов, которые мы планируем вывести из эксплуатации, так, чтобы они продолжали работать как ТЭС, но на мусоре. Мы это сейчас обсуждаем с коллегами, смотрим модели.

— В чем смысл такого переоборудования?

— В существенном удешевлении этого объекта — начиная с того, что мы точно получаем рынок сбыта тепла, подключенную инфраструктуру, схему выдачи мощности для электроэнергии, схему выдачи по теплу. В любом случае сжигание мусора так или иначе требует использования и другого вида топлива, в основном газа. Уже подведенная инфраструктура будет существенно снижать стоимость. Безусловно нужно также рассматривать вопросы снижения стоимости капитала, субсидирования ставок, льгот по налогам, повышения мусорных сборов и так далее. Вполне спокойно можно найти модель, которая существенно снизит нагрузку на потребителей.

— Вы обсуждаете это с «Ростехом», структуры которого строят мусоросжигательные ТЭС?

— Мы это обсуждаем с компаниями, которые увидели в этом перспективу. Мы понимаем, что появление подобного рода объектов точно может вызвать очень серьезную негативную реакцию. У нас достаточно серьезный избыток генерации, вводить новые мощности не очень хорошо, а особенно там, где они не сильно нужны. Потребители на это очень чутко реагируют.

— А вы уже определились с регионами?

— Обсуждаем.

— При переходе на новые меры поддержки ВИЭ нагрузка на потребителей снизится?

— Конечно. Я сейчас не готов называть цифры, но нагрузка, конечно, снизится. У нас есть еще одна проблема, о которой тоже надо говорить. Мы не учитываем ВИЭ в балансе как существенный объем, поэтому его резервируем традиционной генерацией. Поэтому потребитель действительно несет нагрузку по резерву. Но ВИЭ через некоторое время станет серьезной частью системы, и надо будет пересматривать подходы к ее планированию и управлению. И поэтому сейчас надо строить объекты не там, где могли бы или есть чистое поле, а надо исходить из того, где они действительно востребованы. Я думаю, что мы скоро к этому придем.

Интервью взяла Татьяна Дятел