Завершается фестиваль в Выборге

Фестиваль кино

«То, что во мне» Гарика Сукачева стал первым фильмом игрового конкурса. Это полнометражная версия трехсерийного проекта «Первого канала» и Русского географического общества о путешествии по Алтаю. При всей возвышенности замысла картина оставила ощущение не столько метафизического «трипа», сколько по-своему увлекательной, но безнадежно затянувшейся экскурсии по парку развлечений с этнографическим уклоном. И причиной этому вовсе не «обстоятельства места» (вполне магического), а специфика авторского видения.

С Алтаем оказался связан и показанный на следующий день первый фильм в конкурсе копродукции — «Горные огни» Михаила Кукушкина и Томаса Данна. Впрочем, переименовывать по такому поводу фестиваль в «Окно в Азию» преждевременно. Здешний Алтай снимали в Испании, ну а история компании студентов, приехавших на малую родину своей убитой однокурсницы и встретившихся со злым духом, могла произойти где угодно — в болотах Луизианы или на островах Шотландии; там, где обычно и разворачивается действие средних, но честных хорроров категории «Б».

Примером копродукции формально жанровой, но явно претендующей на нечто большее, стал фильм рижанина Станиславса Токаловса «То, что никто не видит», экзистенциальная фантастика про болезненный любовный треугольник между сиделкой с тонкой душевной организацией (Катерина Шпица, ставшая сопродюсером ленты), постепенно выходящим из комы гениальным ученым (Евгений Ткачук) и созданной им программой искусственного интеллекта, виртуальной личностью по имении Анна. Вышло чересчур глубокомысленно, часто алогично, но в целом небезынтересно — так мог бы выглядеть очередной выпуск культового советского телеальманаха «Этот фантастический мир», доживи он до нового миллениума.

Не обошлось без виртуальной реальности и в конкурсном «Цензоре» дебютанта Константина Шелепова. Его герои — этакие киберкопы из недалекого будущего, которые занимаются выявлением пределов жестокости в сверхреалистичных компьютерных играх. И, разумеется, в какой-то момент перестают отличать пиксели от реальных кровяных шариков. Заданные правила игры позволяют выкрутить тумблер экранного зверства до предела: по сравнению с «Цензором» показанный на прошлом фестивале слэшер Павла Руминова «Дизлайк» кажется веселой историей в журнале «Ералаш», а ближе к финалу и вовсе крепнет уверенность, что «Цензор» может заслуженно претендовать на звание самого кровавого отечественного кинозрелища. Но за чередой совершенно убийственных в прямом смысле слова эпизодов было бы непростительно не заметить и несколько по-настоящему мастерских сюжетных поворотов, и вполне удачную попытку создать на экране мир, отличающийся от современности ровно настолько, насколько это нужно для фильма. Если создатели «Цензора» сознательно ориентировались на эталоны «боевого киберпанка» («Виртуозность» Бретта Леонарда, «Геймер» Невелдайна и Тейлора, «Потрошители» Мигеля Сапочника), их можно поздравить с проявленным вкусом; если же все открытия были сделаны самостоятельно, это тем более ценно и здорово.

Без покушения на убийство не обходится и в, казалось бы, безобидной комедии «Графомафия» (ее показали вне конкурсов в рамках «Выборгской премьеры»). Здесь шайка бездарных производителей бульварного чтива (Эдуард Радзюкевич, Даниил Спиваковский, Дарья Екамасова, в процессе к ним присоединяется Станислав Дужников) объединяется, чтобы извести писателя-самородка (Гоша Куценко), написавшего в добровольном уединении гениальный производственный роман. В титрах этой красотищи указано сразу два постановщика — Радзюкевич (в его послужном режиссерском списке две серии комедии «Все включено») и признанный классик комедии 90-х Владимир Зайкин («Система “Ниппель”», «Последнее дело Вареного», «На кого Бог пошлет»), так что зритель имеет возможность в полной мере насладиться особенностями творческой манеры обоих — и порадоваться, что шефа крупного издательства зовут Самуил Яковлевич Лошак, а слово «рукопись», если разделить его дефисом и переставить ударение на последний слог, звучит так, что животики надорвешь. Моментами забавно, не без отдельных актерских удач (особенно хороша Екамасова в образе эротической беллетристки Лолиты Набоковой, да и Куценко в своей брутальной малахольности куда как мил), но дело окончательно губят тематические зонги в исполнении секстета дорожных рабочих, которыми немудреное действо проложено в чрезмерном изобилии (право, и в «О, счастливчике!», и в «Бегстве мистера Мак-Кинли» таких номеров было куда меньше, но «выстреливали» они как полагается) — от их совершенно невыносимой ироничной задушевности становится попросту неловко.