Константин Симонов в эфире «Ъ FM» — о деле экс-министра

Замоскворецкий суд Москвы в среду отложил рассмотрение дела бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева до 1 сентября. Директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов в беседе с ведущим Борисом Блохиным прокомментировал ход разбирательства.

— Судя по заявлениям сторон, можно ли говорить, что противостояние Алексея Улюкаева и Игоря Сечина выходит на новый уровень?

— Можно говорить о том, что просто так от этого дела не избавиться и не отмахнуться. Мне лично кажется, что арест Улюкаева и события, которые мы сейчас вспоминаем, — 14 ноября 2016 года, когда вечером Улюкаев оказался в офисе «Роснефти» — были тесно связаны с приватизацией 19,5% акции «Роснефти», потому что тогда шла довольно серьезная борьба относительно того, как пойдет приватизация этого пакета. Когда еще никто не мог предположить, чем эта приватизация закончится, арест Улюкаева был, конечно, серьезным психологическим ударом по оппонентам Сечина. Сечин показал, что он способен на любые действия, тем самым продемонстрировал своим аппаратным соперникам, что с ним в столь ответственных вопросах связываться и спорить не стоит. Но акции «Роснефти» уже проданы, как мы знаем. И сейчас получается, что доводить до какого-то драматичного для Улюкаева конца у «Роснефти» интересов особых нет. Но у Улюкаева, конечно, есть интерес выйти на свободу. И вот тут получается, что Улюкаев-то уже никому не нужен, и с точки зрения воздействия истории на российскую чиновничью элиту, политическую элиту, Улюкаева лучше бы отпустить, потому что если министр, который в ноябре был действующим, окажется в итоге в тюрьме, конечно, это будет довольно шокирующий прецедент. Поэтому с точки зрения логики политической системы Улюкаева надо как-то по-тихому отпустить, дав ему условный срок или придумав какую-то амнистию. Но тогда возникнет вопрос: что же тогда произошло-то, если Улюкаева никто в тюрьму не сажает и спокойно отпускают?

— Инерция требует продолжения?

— Абсолютно правильно. И тут возникает вопрос, как поступить. Вроде бы Улюкаев уже не нужен и его надо отпускать, с другой стороны, если его просто отпустишь, возникает вопрос — как так: реальный министр приезжает в офис компании, берет чемодан с $2 млн, а потом пусть гуляет? Помните, какой был эмоциональный всплеск среди населения, когда отпустили Васильеву? Сначала накачивали, что поймали коррупционеров, показывали ее квартиру с кучей комнат, картины, пятитысячные купюры пачками гигантскими, а потом дали срок и через какое-то время раз отпустили. Конечно, у общества был вопрос: как же так, вы сами нам рассказывали, что поймали опасных коррупционеров. Сердюков вообще сейчас уже на работу ходит, ответственности избежал, Васильеву саму выпустили. В чем тогда как бы суть борьбы с такого рода коррупционерами? Неужели ничего не произошло? И действительно пока, мне кажется, Улюкаев тоже как бы намекает, на мой взгляд: если все-таки собираетесь меня сажать, тогда я буду говорить. Что он будет говорить, пока неясно.

— А то, что уже успел сказать, насколько убедительно звучит?

— Все равно вопросы остаются. Вот он говорит, что была некая провокация. У меня, например, вопрос к Улюкаеву простой — так был чемодан-то с $2 млн, он его брал или не брал, держал в руках? У него же машину задержали на выезде, в багажнике лежал чемодан. Как чемодан с долларами оказался в багажнике министра? Зачем он сам туда поехал? Если он понимал, что так какая-то провокация и дадут денег, зачем он туда поехал? Какая-то странная история…

— По вашему мнению, чем этот процесс в итоге завершится?

— Я думаю, что попытаются как-то откладывать, переносить. Я, например, с трудом представляю, честно говоря, приход в качестве свидетеля Игоря Сечина в суд. Если все-таки этому придать публичности, то я боюсь, что Игорь Сечин и господин Улюкаев могут многое наговорить. Мне-то это, конечно, очень интересно послушать. Но с точки зрения стабильности политической системы эти заявления могут дорого обойтись.