Председатель избирательной комиссии Челябинской области Сергей Обертас – о муниципальных выборах, конфликтах со «Справедливой Россией», штабе Навального и протестной активности молодежи.
Фото: Родион Платонов, Коммерсантъ
— 10 сентября — выборы в 60 муниципалитетах. Регистрация кандидатов уже завершена?
— Да. При этом у нас есть Пластовское муниципальное образование, там произошел самороспуск городского Совета депутатов и выборы были назначены немного позже. Но на данный момент и у них закончилась процедура регистрации. Теперь количество зарегистрированных кандидатов может измениться при условии отказа от дальнейшего участия в выборах уже зарегистрированного кандидата по личным причинам, но в целом тенденция понятна. У нас всего 140 выборных должностей, это 2,8 тыс. участков — задействовано 5% избирательной системы. Но это не означает, что если выборы маленькие, дополнительные, мы к ним должны относиться спустя рукава. Мы к ним относимся профессионально, по-новому, с огоньком. По состоянию на вчерашний день у нас зарегистрировано 549 кандидатов. По традиции активно участвует в предвыборной кампании «Единая Россия» — у них 138 зарегистрированных кандидатов, у КПРФ — 23, у «Партии пенсионеров за справедливость» — пять, у ЛДПР — 128, у «Справедливой России» — 42, а также 213 самовыдвиженцев.
— Довольно много самовыдвиженцев.
— Это отлично. На совещании коллеги по другим субъектам докладывали, что в ряде регионов в политической жизни участвует «большая четверка» — партии, которые имеют мандаты в Госдуме; а в нашем случае — четыре плюс один, что не может не радовать. У нас и здесь есть динамика, и количество самовыдвиженцев достаточно большое — около 40% от общего количества
— Кому-то из самовыдвиженцев удастся стать депутатом?
— Я не исключаю такой возможности, но что-то мне подсказывает, что многие политические партии, если их представитель в этом округе проиграет, постараются этого самовыдвиженца привлечь к себе — хотя бы в сторонники.
— И часто соглашаются?
— Да. В том числе, для удовлетворения собственных амбиций идут в это дело, чтобы их заметили. Когда человек идет на выборы, он хочет что-то доказать себе, своим близким, людям. Причин для этого очень много. Есть понимание людей, которые находились в стартовой позиции — я смог, я достиг, удовлетворил свои амбиции и их оценили.
— В муниципальных выборах не участвует «Парнас».
— Меня это и расстраивает. Мы же проводили с партиями обучающий семинар. Эти партии подписывали под эгидой общественной палаты соглашение. На семинар приглашали все политически партии, представленные в Челябинской области, — 61 партию. А на семинар пришло восемь. Это говорит о том, что некоторые политические партии существуют формально. А они должны быть реальным институтом защиты политических прав граждан.
— Кстати, да, есть партии-локомотивы, которые «тянут» выборы и активно выдвигают своих кандидатов. Где остальные?
— У меня есть такое мерило в межвыборный период, когда мы смотрим активность партий. Политические партии в соответствии с действующим законодательством обязаны предоставлять ежеквартальный отчет о своей деятельности: какое у них финансирование, сколько средств потрачено на деятельность партии. Меня удручает, что большая часть из них показывает бумаги с нулями. А восемь партий за второй квартал даже не отчитались.
— Какие?
— Например: региональное отделение партии «Беспартийная Россия», региональное отделение партии «Российская партия народного управления», региональное отделение «Интернациональной партии России».
— Как думаете, довыборы в районы Челябинска будут интересные?
— Да, самые интересные выборы будут в Розе, Копейске и Челябинске. В силу приближенности к центру и важности победы политических сил в этих территориях. В Розе традиционно непростая ситуация. Но там, где есть политическая интрига, есть и высокая явка.
— Какая прогнозируется явка?
— Оценить явку очень сложно. Не так давно были выборы в заксобрание Ярославской области по одному округу, но достаточно большому — около 40 тыс. избирателей. Явка составила всего 6,6%. А это дополнительные выборы. Совершенно разная может быть явка, но предполагаю, что по определению она будет небольшой. Задача избирательной комиссии — контроль за законностью, а не повышение явки избирателя.
— Какие способы избирательные комиссии и администрации будут использовать для поднятия явки? К примеру, в ЦИКе обсуждали, как в Свердловской области 10 сентября будут проходить лотереи и раздаваться призы.
— Нельзя говорить о том, что у нас будет какая-то лотерея. Никакой лотереи быть не может. Избирательная комиссия в принципе ничего такого не организовывает, мы только наблюдаем за тем, чтобы избирательные права граждан не были нарушены. Призы мы тоже не раздаем.
— Выборы небольшие, а уже довольно много конфликтных ситуаций, в том числе в Розе. Справедливороссы говорили, что у них какой-то плакат сорвали…
— Не соглашусь, что конфликтных ситуаций много. Говорить можно много, но я верю только фактам. Официальная позиция облизбиркома по первому факту, по Розе, такая — с ситуацией полностью разобрались. Было обращение, но не пятерых, а четырех граждан. Двое заявили, якобы с ними глава района и глава города общались на предмет воспрепятствования выдвижению кандидатов. Никто не имеет право воздействовать на людей, принуждать их к чему-то — это святое право каждого гражданина, которое нам гарантировано Конституцией. Мы создали рабочую группу из членов своей комиссии, подключили аппарат уполномоченного по правам человека, правоохранительные органы, прокуратуру. Выехали на место, опросили всех четверых, двое сразу сказали, что с ними вообще никто не разговаривал и это неправда.
— Они не объяснили, почему давали ложную информацию, подписывая документ?
— Двое из опрошенных кандидатов подтвердили, что разговор был, но не с главой района. Оба подтверждают, что глава Розы, который месяц или полтора работает как глава, с ними общался, знакомился. Один их кандидатов, Никитин — предприниматель, который занимается управляющей компанией. Ему глава сказал, что есть претензии со стороны граждан, которых ты обслуживаешь, а тут еще на выборы собрался. Он посчитал, что это воздействие. Я не исключаю, что это имеет место быть именно в такой формулировке. А второй — Еловсков, он возглавляет муниципальное предприятие «Водоканал», которое находится в стадии банкротства. Как мне известно, в отношении этого гражданина возбуждено уголовное дело по неэффективному расходованию денежных средств. Про это же тоже надо знать, да? А то получается, что какая-то часть информации «уходит». Теперь история немного по-другому звучит. Мы всех выслушали, прокуратура активно отработала, составила акты недопустимости давления на кандидатов в отношении и главы района, и главы города. Этот вопрос исчерпан. Повод номер два: в Ленинском районе Челябинска было предложение оценить территориальной избирательной комиссии (они с нами советовались), является ли такой-то материал агитационным. Мы дали разъяснение, что не является, повод снят. На какую-то стандартную информацию была попытка заявить, что она является агитацией. И повод третий — один из граждан, самовыдвиженец, которому было отказано в регистрации в Тракторозаводском районе Челябинска на основании того, что он скрыл наличие судимости. По действующему законодательству, человек должен проинформировать комиссию о наличии судимости. Он этого не сделал и ТИК ему отказал в регистрации. Он обратился в суд, где заявил: «Это не я, я не судим, через суд восстановите меня кандидатом». Сейчас суд рассматривает все документы и должен принять решение.
— Выиграны все суды, все апелляции по искам депутата Госдумы Валерия Гартунга. Вы довольны результатом?
— Я доволен. Это означает, что избирательная система проявила себя должным образом, то есть профессионально.
— Могут быть еще апелляции?
— Мне все равно, если честно. Это право каждого, почему я должен за чужие права беспокоиться, если человек хочет их реализовать? Тем более, я был правопреемником этой ситуации. Могу только сказать, что территориальные избирательные комиссии сработали максимально профессионально. Мы не прыгаем от радости, не плачем от огорчения. Мы считаем, что все было сделано по закону.
— Но справедливороссы по-прежнему считают, что они правы, приводя доказательства. Говорят, что все куплено.
— К примеру, пять партий участвуют в выборах и борются за один мандат. Все понимают, что в результате выборов счастлив будет один, победивший кандидат, а четверо будут несчастливы, и будут считать, что только они правы. Что тут еще сказать? Я не могу это комментировать как должностное лицо, а даю свое личное видение ситуации.
— Почему именно «Справедливая Россия» ведет такую активную протестную деятельность?
— Наверное, потому что это им выгодно. Они нашли свою нишу в этой области. Я вас уверяю, у наших соседей (в Кургане, например) нет такого накала страстей. Предыстория ковалась в 1997 году, то есть ей уже 20 лет. Сейчас это можно оценивать только так, как есть. Да, кто-то считает, что его права нарушены, подает иски в суды. А суд выносит решение, с которым мы должны считаться.
— Какие у вас отношения с ЦИКом? Считается, что нужно написать в ЦИК, чтобы достучаться до облизбиркома.
— Я категорически не согласен с этим. Если произошло мероприятие масштаба Розы — напишите в территориальную комиссию. Она также отработает. Не отработает она — отработает областная избирательная комиссия.
— Но со стороны выглядит так, что вы отреагировали после того, как жалоба пришла в ЦИК.
— ЦИК — это такая вещь, она «там». Они не разговаривали с ЦИКом, они разговаривали с членами рабочей группы, созданной при избирательной комиссии Челябинской области. С облизбиркомом они решили вопрос, не с ЦИКом. Зачем прыгать через голову? Это как с письмами президенту. На все сто тысяч писем, которые к нему приходит, он сам отвечает? Нет, в приемной их принимают и потом отправляют обратно в область. Так вы сразу здесь задайте вопрос и получите ответ, а уже с ответом можно идти дальше, если он вас не удовлетворил. И то не факт, что этот ответ является незаконным или неправильным, если он вам не понравился.
— Как вы относитесь к тому, что молодежь, школьники стали проявлять политическую, протестную активность?
— Хороший вопрос, он заставляет поразмыслить. Я вижу здесь два разнонаправленных вывода: в любом случае, политическая активность молодежи должна быть. С другой стороны есть совершенно четкие выводы социологических исследований, которые говорят, что молодежь стала гораздо более аполитична. Мы же делаем этот вывод на основании одного-двух мероприятий, которые были не так давно, давайте по-честному. Мы же видим, что здесь происходит искусственная накачка. Я не говорю, что это плохо или хорошо — это некий факт, который надо принимать. Активность была, больше проявлений активности не было, потому что сейчас лето — никому это не надо. Как вы знаете, активный пик всех протестных мероприятий — осень или весна.
— А что скажете об активности штаба Алексея Навального?
— Честно? Совершенно спокойно отношусь, даже прохладно. Для меня он что есть, что нет. Я даже не знаю, где он есть. Я вижу много пиар-составляющей, только вот не верю я в это. Это как у Пелевина — виртуальная штука какая-то. Здесь — попытка накачки образа и манипуляции. Мне жаль людей, которые на это очень активно ведутся. Это, наверное, очень эмоциональные люди или не очень думающие. Не хочу никого обидеть. В данной ситуации все это дело бессмысленно. Обладая на данный момент статусом осужденного гражданина, этот человек не сможет принять участие в выборах.
— У нас есть регионы, где протестные настроения всегда были довольно высоки. Наверное, там больше разных, оппозиционных партий?
— Нет. Факт регистрации партии никак с протестами не связан. Моя задача простая — мне важно обеспечить защиту избирательных прав граждан. Мне не важно, есть протест, нет протеста. Надо чтобы все процедуры были выполнены процессуально корректно. Другое дело, мы должны понимать, что там, где есть протестная активность, больше желания найти какое-то несоответствие. Это нормальная ситуация. Без таких ситуаций процесс не является максимально эффективным.
— Рассуждая как отец, вы могли бы объяснить, почему происходят молодежные протесты и что нужно делать родителям?
— Надо очень активно заниматься воспитанием подрастающего поколения и своих детей, чтобы у них не оставалось свободного времени на всякую ерунду. При всем этом я за интернет, но всего должно быть помаленьку, чтоб ребенок, не имея определенных «тормозов», не перешёл грань. Я за разумное сочетание. Я понимаю, почему мы, люди моего возраста, немножко другие. У нас в детстве было детство. Мы много времени проводили на улице, во дворе. А сейчас ситуация немного настораживает.
— То есть вы не поддерживаете ограничения в интернете?
— По количеству времени присутствия в интернете я за ограничение.
— Есть законодательные инициативы по регистрации в интернете по паспорту, например.
— Нет, я не готов поддержать эти инициативы. Не должно, по моему мнению, государство регулировать эти частные сферы. Это должны делать родители, это их обязанность. Это не обязанность государства. Государство должно создать условия.
— Родителям трудно все контролировать, у каждого есть смартфон.
— У моих детей пока нет смартфона. Дочь свой разбила, сын еще маленький. Поэтому я сказал, что только за успехи будет смартфон, а пока — кнопочный телефон для звонков.
— Ставите фильтры?
— Нет. Я стараюсь доверять. Уровень доверия снижает степень риска — именно так говорил мой преподаватель истории в лицее Флавий Аркадьевич Каминский.
— Рассказываете детям про политику?
— Нет. Они мне сами рассказывают. Я дома вообще стараюсь о работе не разговаривать.
— Хотите, чтобы ваши дети пошли в политику, баллотировались в депутаты?
— Я хочу, чтобы они выросли и состоялись. Вот сам я не хочу в депутаты. Я, получается, создаю для них условия, чтоб у них была возможность по желанию ими стать.