Дмитрий Несветов видит единственный выход из кризиса без революций — через малый бизнес

Почему вопреки провозглашенному властью курсу "открытых дверей" малый бизнес остается самым ущербным сегментом экономики

Дмитрий Несветов, член Совета московского отделения "Опоры России"

Начну с цифр — они нагляднее. В США и многих странах Европы малый бизнес формирует до 50 процентов ВВП, в Китае — до 60 процентов, в Скандинавии этот процент доходит до 70. Дмитрий Медведев не так давно называл цифру для России — более 20 процентов. Премьер не то чтобы погорячился, просто у нас традиционно считают малый бизнес вкупе со средним. Если же их разделить, то, по косвенным данным Росстата и "Опоры России", доля "малого" в стране остается 10, от силы — 12 процентов ВВП...

В нынешние сложные экономические времена власти не скрывают, что ищут некую спасительную идею, которая позволила бы оттолкнуться от кризисного дна. Попробовали импортозамещение — не помогло, поиграли с госинвестициями и госпрограммами — результат не тот, на который рассчитывали. Теперь ищут дальше. По сути, изобретают велосипед: во всем мире рецепт давно найден — именно малый бизнес традиционно считается единственным органическим драйвером роста экономики. Просто потому что он — активный, разнообразный, не требует миллиардных инвестиций, легко приспосабливается к условиям. От государства для его развития требуется одно — не мешать, не зажимать. И иного пути выхода из кризиса без революций нет.

Но эта простая истина совсем не очевидна для российских властей. Говорю о властях, потому что Герман Греф, назвавший недавно малый бизнес "фабрикой по отмыванию доходов, полученных незаконным путем", осознанно или нет, но выразил то, что у власти на уме, а у банкиров (глава Сбербанка — не первый и не единственный, кто нелестно отозвался о малом бизнесе) — на языке. Да, власть, в отличие от банкиров, поет мантры про важность и нужность всех видов бизнеса, но на деле действует иначе, и отношение к малому бизнесу у нее — пренебрежительное, недоверчивое. По крайней мере, мы, малый бизнес, ощущаем "заботу" и "внимание" властей именно так.

На последнем Гайдаровском форуме прозвучала занятная информация: если в начале 2000-х годов государство контролировало треть ВВП, то к концу 2016-го — свыше 70 процентов. Контроль — прямой или косвенный, через государственные и квазигосударственные структуры. Власти так удобно. Ей комфортно, когда одним телефонным звонком можно провести газификацию села. И сокращение числа банков идет не только в целях "очистки рядов", но и ради того, чтобы регулятору было проще их контролировать.

Я не понимаю, почему экономический блок правительства сегодня называют "либеральным". Разве что в силу традиции, ведь министры, по-видимому, не сомневаются, что чем больше государства в экономике, тем лучше. Нынешнюю экономическую модель России иначе как государственно-монополистический капитализм и не назовешь. Вот только в отличие от времен Владимира Ильича "капитализм" с его частной инициативой — тут самое слабое звено, куда больше монополий под контролем государства. Такая модель удобна власти, но не устойчива: бюджетные концы с концами не сводятся, целые сектора экономики не развиваются, о структурных реформах вообще не говорю. Но власти комфортно. Комфортно, пока она хоть как-то может исполнять социальные обязательства. Но тотальный контроль — всегда иллюзия. Если "точки контроля" не развести на разные уровни системы, то и "банкротство" по соцобязательствам, прежде всего пенсиям, не за горами.

Почему малый бизнес — хребет любой экономической системы? Ответ простой: потому что только он способен эффективно организовать встречу розничного производителя и торговца с массовым потребителем. Потому что только на этом уровне есть серьезная конкуренция за потребителя, а это синоним качества, а не борьбы за госресурсы и за доступ к госзаказу. Последний, кстати, власти обещали малому бизнесу. И формально дали: на бумаге поставщиками и подрядчиками в госзаказах нередко выступают малые предприятия. Но это как раз тот случай, о котором и говорил глава Сбербанка: когда государство и его традиционные подрядчики ради тендеров и закупок через третьих лиц создают компании в форме малых предприятий. Да и в сфере финансов, столь неразрывно связанной с государством, бюджетными и квазибюджетными деньгами, происходит то же самое. К реальному бизнесу эти "отмывочные конторы" не имеют никакого отношения. Стоит ли обвинять в мошенничестве малый бизнес? Похоже на попытку переложить проблему с больной головы на здоровую.

Почему малый бизнес — хребет любой экономической системы? Потому что только на этом уровне есть серьезная конкуренция за потребителя, а это синоним качества, а не борьбы за госресурсы и за доступ к госзаказу

Я знаю немало бизнесменов — владельцев малых предприятий и индивидуальных предпринимателей, которых Сбербанк занес в свои черные списки на основании своих формальных критериев. Что за критерии? Например, частое использование наличного оборота. А как иначе, ведь за МКАДом движение средств по безналу практически прекращается и в стране, как и прежде, действует наличная экономика. В вину бизнесу ставится и совпадение должностных лиц, в частности главбуха, гендиректора и собственника. Но ведь малое предприятие на то и малое, что работников там немного — подчас один-два. Или еще претензия: "частые операции одного и того же рода". Знаю, что попытки бизнеса доказать, что так и нужно, не находили у банкиров отклика, у людей возникали серьезные проблемы: попав в черный список одного банка, такие компании оказываются изгоями и в других.

Банки же явно противятся давать деньги малому бизнесу. Не заинтересованы они "размениваться по мелочам". Кто-то из банкиров даже обвинял малый бизнес в том, что он поголовно не отдает кредиты. Лично я не слышал о том, чтобы в этом сегменте бизнеса относительный вес невозвратов был существенно больше, чем у среднего или крупного бизнеса. Но психологию не изменить: если в представлении банкиров риски от работы с малым бизнесом выше, чем желание заработать, кредитуя небольшие частные проекты, с этим ничего поделать нельзя. Государство номинально попыталось — создало АО "Федеральная корпорация по развитию малого и среднего предпринимательства" под руководством Александра Бравермана. И что? Это такая же бюрократическая структура со своими же суверенно-чиновничьими критериями отбора: какие-то деньги кому-то она дает, но системного влияния на развитие малого бизнеса не оказывает. Ее финансовые механизмы работают в весьма ограниченном пространстве. Борис Титов сказал, что малый бизнес в России находится в подполье. Я бы выразился иначе: он, как в бестселлере Павла Санаева, "похоронен за плинтусом".

И так там и останется, если не будут убраны преграды с пути его развития. Назову их по степени значимости: тотальный госмонополизм (доля государства должна быть принудительно сокращена); нечеткие правила игры (фискальные правила для малого бизнеса меняются ежегодно и все в сторону утяжеления); административная нагрузка (избыточные правила, регламенты и ограничения мешают развернуться конкуренции); силовое давление на бизнес; ограниченный доступ к финансовым ресурсам.

Сделать это можно. Необходима только политическая воля самого высокого порядка. И осознание, что дальше дороги нет: проторенная колея госмонополизма ведет в тупик.