Дискуссия

В Европе иногда кажется, будто в Москве предполагают, что НАТО как дееспособный альянс просто больше не существует. Полемические заметки о реальном состоянии отношений Россия-НАТО — в материале историка Грегора Шельгена.

Возможно, в 1991 году Кремлю было бы легче примириться с распадом Советского Союза, если бы на этом все закончилось. Но когда прежде всего США захотели принять в НАТО Грузию с Украиной, это было переходом через красную линию. Причем не только в глазах российского президента Владимира Путина, но и, в частности, Гельмута Коля, Герхарда Шрёдера и Ангелы Меркель — всех федеральных канцлеров Германии, занимавших этот пост с окончания холодной войны.

По всей видимости, Путин не ограничился заявлением протестов и принялся действовать. Военная операция в Грузии — реакция Москвы на провокацию Тбилиси в августе 2008 года — стала результатом эскалации с обеих сторон. Но главное, ее целью, как позднее и в случае с Украиной, было предотвратить переход государств, имеющих колоссальное значение для российской безопасности, под полный или частичный, прямой или косвенный контроль Запада.

То, что НАТО в своем расширении на Восток уже дошло до западных рубежей России и натовские войска уже стояли в 200 км от Санкт-Петербурга, в Кремле вызывало обеспокоенность. Мысль о том, что черноморский порт в Севастополе, арендованный до 2042 года, рано или поздно может оказаться вне российского контроля, казалась невозможной. Чтобы не допустить такой потери, Кремль был готов воспользоваться любыми средствами, начиная с применения армии и заканчивая нарушением международного права.

Ничто в этом не удивляет, поскольку Владимир Путин после окончания холодной войны действует как и его советские предшественники после окончания обеих мировых войн: пытается любой ценой не допустить, чтобы его страна, существенно ослабленная различными внутренними конфликтами и проблемами, а также колоссальными внешними потерями, стала еще более уязвимой, чем она уже есть в восприятии многих россиян. И если смотреть так, то последний американский президент Барак Обама, возможно, был прав, когда в конце марта 2014 года провокационно-полемически назвал Россию "региональной державой", стратегия которой демонстрирует не силу, а "слабость".

Решающий вклад в такое ослабление Америка внесла еще в декабре 2001 года, когда предшественник Обамы Джордж Буш-младший в одностороннем порядке вышел из советско-американского договора по ПРО, тем самым "изъяв из обращения" ядерную логику холодной войны. Даже если такой шаг и последующее размещение американских систем ПРО в том числе в бывших странах ОВД не были направлены прежде всего против России, никого не удивило, что в Москве они были расценены как угроза для российской возможности нанести удар возмездия и рассматривались в непосредственной связи с расширением Североатлантического альянса до границ РФ.

Конечно, НАТО должно пристально следить за реакцией Кремля на эти шаги, например, в Прибалтике. Осенние армейские учения РФ, в которых в этом году примут участие 100 тыс. военнослужащих (по данным Минобороны РФ — 13 тыс.— "Д"), а также ультрасовременные соединения, представляют потенциальную угрозу для балтийских государств, которой Североатлантический союз в короткой перспективе ничего противопоставить не сможет.

Может быть, в Москве полагают, что Запада как сообщества, объединенного общими ценностями, как дееспособного альянса больше не существует? Поводы для такого восприятия есть. После того как с прекращением существования Советского Союза и роспуском ОВД внешняя угроза, способствовавшая внутренней консолидации альянса НАТО, осталась в прошлом, определенных признаков дезинтеграции невозможно не замечать.

Будь эти санкции (американские.— "Д") предупредительным выстрелом по курсу следования российского корабля, их пришлось бы признать бессмысленными

Свое дело сделала и российская, а также европейская политика Вашингтона. Причем это относится не только к Дональду Трампу, избравшему своим девизом принцип America First ("Америка в первую очередь"), которым, к слову, после 1945 года руководствовались все президенты США. Конгресс со своим односторонним ужесточением политики антироссийских санкций тоже вбивает клинья в сообщества Запада, и прежде всего в Европейский союз. Декларируя намерение воспрепятствовать строительству "Северного потока 2", который после ввода в эксплуатацию второй нитки в 2019 году ежегодно должен доставлять в Европу 110 млрд куб. м российского природного газа с просторов Сибири, Палата представителей и Конгресс играют на руку тем силам внутри ЕС, которые, как, например, Польша или балтийские государства, пытаются мобилизовать противников газового проекта. А ведь ЕС имел серьезные основания, чтобы уже на раннем этапе рассматривать трубопровод как часть трансъевропейской энергосети и "проект, представляющий интерес для всей Европы".

Американцы отдают себе отчет в том, что делают. Их новая санкционная политика не в последнюю очередь призвана зарезервировать возможности для их собственного бизнеса с Европой. Будь эти санкции предупредительным выстрелом по курсу следования российского корабля, их пришлось бы признать бессмысленными. Путин не авантюрист. Он понимает, что непосредственная военная конфронтация с Западом сопряжена с колоссальными рисками. А также, в частности, что найти замену такому торговому партнеру, как ЕС, невозможно.

Чем агрессивнее и успешнее действует на мировой торговой арене Китай, тем важнее Европа для России. А чем больше дестабилизируется ситуация во многих сырьевых регионах мира, тем важнее для Европы российские поставки газа и нефти, которые, впрочем, не должны достигать объемов, при которых страны-потребители впадают в одностороннюю зависимость и оказываются уязвимы для шантажа.

Верно, Россия, а ранее Советский Союз с момента так называемой сделки "газ-трубы" в 1960-х годах ни разу не нарушали договорных обязательств. Но будет ли так продолжаться вечно? То, что недавно Кремль смонтировал в Крыму четыре произведенные концерном Siemens совместно с российским партнером газовые турбины не только в обход санкций (в том числе немецких), но и в нарушение противоположных обязательств, наводит на размышления.

Какие бы выводы из этого ни следовали, они не должны привести к существенному свертыванию или тем более разрыву сотрудничества между Россией и Европой. Ведь альтернативы такому сотрудничеству не существует — как для России, так и для самой Европы.

Грегор Шелльген преподает новейшую историю в Эрлангенском университете имени Фридриха и Александра. Его новая книга "Война. Сто лет мировой истории" выйдет в издательстве DVA в начале октября.