Елена Стафьева о лиможской мануфактуре Bernardaud

Самая знаменитая лиможская мануфактура Bernardaud с 1863 года управляется семьей Бернардо. Сейчас во главе компании Мишель Бернардо, и это уже пятое поколение. Перед лицом новых социокультурных вызовов их фарфор сегодня принимает все возможные формы — от привычных сервизов до скульптур Джеффа Кунса

"Моя цель сегодня — показать вам разницу между нашим фарфором и чашками за 5 евро",— говорит нам вполне солнечным лиможским утром директор по коммуникациям и глава фонда Bernardaud Элен Уре.

О, да — визит на лиможскую мануфактуру Bernardaud меняет перспективу — то есть в принципе понятно, что это превосходный уровень качества, ручной труд, историческое производство и 150-летние традиции. Но когда смотришь, как парни голыми по локоть руками опускают в глазурь блюдо за блюдом, удерживая его жестом эквилибриста, как сосредоточенная женщина почти невесомыми движениями срезает с ручек для чашек шов, оставшийся от формы, и как мужчина средних лет обрабатывает носик каждого чайника, ты понимаешь, как сделан фарфор Bernardaud — в прямом и в символическом смысле этого слова.

Глазурь должна распределяться абсолютно равномерно, без подтеков, поэтому блюдо можно удерживать только за ободок на дне и опускать при этом практически вертикально. Касаться маленькой ручки для кофейной чашки — только что из формы, еще влажной и пластичной,— нужно так, чтобы не было никакого давления, потому что есть память материала, и фарфор, попав в печь, воспроизведет любую деформацию. На носике каждого чайника, кроме точного среза, шлифовки и пр., должно быть сделано крошечное углубление — последняя капля чая будет попадать туда, вместо того чтобы падать на вашу скатерть,— и поэтому финальная отделка занимает 20 минут.

Эти истории из жизни люксовых мануфактур, производящих такие традиционные вещи, как фарфор, хрусталь или шелковые платки, кажутся немного стертыми, если слышишь их в десятый раз. Но когда попадаешь на мануфактуру и видишь огромный зал, где женщины час за часом в полнейшей тишине с максимальной степенью концентрации наносят на тарелки, блюдца и чашки декали — рисунок на специальной пленке, работающей по принципу переводной картинки, которая быстро сгорает во время обжига и буквально впечатывает краски в фарфор,— это производит впечатление. Как и само создание такого рисунка: краски наносятся на будущую декаль слой за слоем, оттенок за оттенком — и если рисунок требует 20 оттенков, значит, будет 20 отдельных трафаретов. Впечатление настолько сильное, что хочется тут же на фабрике зайти в магазин и купить что-нибудь, сделанное десятками этих рук, и да, действительно, цена в несколько сотен евро за чашку из коллекции L'Ancienne Manufacture Royale (исторические предметы XVII и XIX веков) перестает казаться экстравагантной.

Весь декор — узоры, позолота, гравировка — до сих пор делается на исторической мануфактуре, которая в момент своего основания была в деревне, а сейчас — практически в центре Лиможа. Но все основные производства сегодня в Орадуре, в получасе езды от Лиможа. Еще до появления мануфактуры Bernardaud Орадур стал известен, причем самым мрачным образом: в 1944 году нацисты сожгли деревню и уничтожили ее жителей (из 647 спаслись только пятеро). После войны было принято решение превратить руины в мемориал, а новый Орадур выстроить по соседству. В 90-е мэр Орадура, озабоченный общим запустением, предложил Bernardaud землю под новую мануфактуру, в которой компания уже отчаянно нуждалась, чтобы справляться со всеми заказами.

В 90-е фарфоровое производство, процветавшее в Лиможе с XVIII века, стремительно приходило в упадок — мануфактуры закрывались одна за другой, и сейчас в Лиможе их остался примерно десяток. Фарфоровый мир столкнулся не только с массовым производством дешевой посуды, но и с изменением традиционных представлений о браке: свадеб стало меньше, и роскошный столовый/чайный/кофейный сервиз — самый распространенный подарок новобрачным — оказался меньше востребован.

Это был довольно разрушительный период и для ремесленной культуры. Мишель Бернардо говорит: "Вместо того чтобы увольнять топ-менеджеров, владельцы увольняли мастеров — и вместе с людьми теряли уникальные технологии". С Bernardaud этого не произошло, и вообще мануфактура оказалась подготовлена к кризису: у нее, во-первых, была возможность производить большие серии и довольно быстро выполнять заказы на несколько тысяч предметов (например, от знаменитых отелей или известных шефов), и, во-вторых, еще с 40-х годов существовала традиция совместных проектов со знаменитыми художниками. Первым был Кес ван Донген, сделавший для Bernardaud специальный декор для сервиза с фовистскими букетами цветов и петухами.

Семья Бернардо продолжала эту традицию поколение за поколением — Марк Шагал, Александр Колдер, Джулиан Шнабель, Марина Абрамович. Логичным образом дело дошло до Джеффа Кунса, который, встретившись однажды с месье Бернардо в Нью-Йорке, сказал, что рад был бы сделать свои знаменитые Balloon Dogs в фарфоре, но никто не может точно передать их глянцевую металлизированную поверхность и фактуру надувного шарика с его сочленениями и острыми кончиками. "Мы попробуем",— пообещал Мишель Бернардо — и технологи Bernardaud потратили два с половиной года на то, чтобы сделать эту феноменально трудную работу так, что перфекционист Кунс остался доволен. В итоге вышли блюда с объемными Balloon Dogs на них (Кунс требовал особого угла отражения, так, чтобы проекция фигуры на вогнутом блюде была абсолютно определенной) — в желтом, оранжевом и мадженте. Выпуск в каждом цвете (сначала желтый, потом маджента и вот сейчас оранжевый) был лимитированным и, соответственно, номерным, и все фанаты Кунса и коллекционеры фарфора захотели получить своих собачек под одним и тем же номером, что оказалось совершенно невозможно устроить логистически. И вот только что Bernardaud сделали специальный коллекционный выпуск: кофр с тремя Balloon Dogs под одним и тем же номером. В Москву его будут привозить по заказу.

Но собачками история с Кунсом не закончилась, новейший проект — это три скульптуры Balloon Animals: голубая Balloon Monkey, красный Balloon Rabbit и желтый Balloon Swan, на этот раз никакого блюда, только фигурки, скрученные из надувного шарика, самые узнаваемые вещи под брендом Jeff Koons, сделанные из фарфора Bernardaud. Все три привезут в Москву в ноябре.

Сотрудничество с современными художниками — любимый инструмент люксовой индустрии, его постоянно используют исторически мануфактуры, производящие все, что можно обозначить как tableware — хрусталь, стекло, фарфор, столовое серебро. Не просто ваза, а ваза-арт-объект — это то, что поддерживает интерес клиентов-коллекционеров и одновременно привлекает внимание всех остальных ко всем прочим вазам. Размывание границы между арт-объектом, предметом декоративно-прикладного искусства и просто товаром на полке в дорогом магазине — это то, над чем работает luxury последние лет примерно пятнадцать. В Bernardaud это чувствуют довольно тонко и вполне изобретательно используют — например, на исторической мануфактуре, основная часть которой превращена в музей Bernardaud, устраивают выставки современного искусства. В этом году выставка называется "C'est le bouquet!" и посвящена собственно букетам как формальному приему в современном искусстве. Ее куратором стала сама Элен Уре, она выбрала 16 современных художников, которые используют фарфор и керамику и так или иначе делают из них цветы. Никто из этих художников не связан с Bernardaud, это полноценные произведения искусства, их можно будет купить, но у самого художника, компания Bernardaud не получает никакой прибыли. Но получает, конечно, символический профит: в пространстве исторической мануфактуры, рядом со старыми печами, со стеллажами заготовок, оставшимися тут от прежних времен, потому что сохранить их, как есть, было проще, чем вывозить, появляется пространство искусства, и граница между ними становится прозрачной.

Но и на чисто практическом уровне Bernardaud работают с искусством очень осмысленно: сотрудничать с художниками они начали еще тогда, когда не существовало маркетингового термина "коллаборация", а знаменитые художники работали с фарфором как с одним из видов прикладного искусства. Такие проекты никогда не сводятся к тому, чтобы просто напечатать картину на тарелке: это работа с самим художником или, как в случае с Шагалом или Колдером, с его фондом и его наследниками. И часто это, как в случае с Кунсом, технологический вызов, за которым следует технологический рывок. Например, только что на мануфактуре мы видели возможный будущий арт-проект с другим знаменитым художником — и форму, состоящую из 63 частей. И это пока только поиски — неизвестно, сколько еще понадобится времени, чтобы проект получился. Bernardaud действительно могут позволить себе потратить несколько лет на поиск решения, это одна из привилегий семейной компании. Но найденную технологию потом можно использовать в серийном производстве — то есть это расширение пространства возможностей, а значит, и пространства предложения.

А расширять его приходится постоянно. "Чтобы выжить и сохранить независимость, а это большая привилегия,— говорит Мишель Бернардо,— нужно быть открытым самым неожиданным поворотам". Но все новое и неожиданное, воплощаясь в форме на мануфактуре Bernardaud, сохраняет то, что делает фарфор фарфором: прозрачность, звонкость, белизну и прочность. Например, современные шефы — а Bernardaud работает с самыми знаменитыми шефами по всему миру — часто приходят к ним с просьбой воспроизвести эффект вручную сделанной керамики. Они хотят, чтобы их тарелки выглядели так, будто их сделали в керамической мастерской на гончарном круге, но при этом обладали прочностью фарфора — и Bernardaud придумывает технологию, при которой глазурь дает пупырчатый эффект, а декаль — эффект ручной неровной окраски. 

Недавно же Bernardaud сделали совсем непривычный для себя проект — фарфоровую емкость для крема La Creme 128 Secrets De Sothys, которую можно наполнять и использовать снова и снова. Люди больше не хотят иметь дело с пластиком — они хотят ответственного потребления и мануфактурных ремесленных предметов, которые не пойдут в мусор после использования, говорят на мануфактуре. И это еще один социокультурный вызов, на который в Bernardaud готовы ответить.