Почему рост минимальных зарплат не сделает граждан богаче

Минимальный размер оплаты труда, возможно, дотянется наконец до уровня прожиточного минимума. Но это уравнивание не сможет само по себе решить проблему «работающих бедных». В условиях слабого экономического роста результатом повышения МРОТ может стать увеличение не только официальных зарплат у части работников, но и теневой занятости.

НАДЕЖДА ПЕТРОВА

Декларация о намерениях

Обещанного три года ждут, и от дальнейшего ожидания, если верить народной мудрости, обычно спасает плохая память, но это не всегда означает, что ждать уже нечего. Через 15 лет после принятия Трудового кодекса, предусматривающего, что минимальный размер оплаты труда в РФ не может быть ниже прожиточного минимума трудоспособного населения, населению, похоже, осталось подождать менее полутора лет до момента, когда эта норма перестанет быть декларацией о намерениях.

Ожидание в принципе могло бы быть бесконечным — норма ТК является отсылочной и никаких обязательств на самом деле не содержит. Но по предложению президента правительство должно вместе с проектом федерального бюджета на ближайшие три года внести в Госдуму проект закона о повышении МРОТ с 1 января 2018 года до 85% прожиточного минимума (до 9489 руб.) и уравнивании МРОТ с прожиточным минимумом не позднее чем с 1 января 2019-го. Или, если «посчитает возможным», еще раньше.

Насколько ускорение процесса соответствует бюджетным возможностям, вопрос, мягко говоря, спорный. С одной стороны, по словам председателя ФНПР Михаила Шмакова, повышение МРОТ до прожиточного минимума потребует всего около 60 млрд руб., из которых затраты федерального бюджета, «порядка 16–18 млрд», на фоне других затрат — это капля в море, и потому не стоит откладывать на 2019 год то, что можно сделать в 2018-м.

С другой стороны, как сообщал «Коммерсантъ», на начало сентября заявки министерств на 2018 год уже превышали планы Минфина на 1,8 трлн руб., и на фоне этой дыры 16–18 млрд руб. тоже теряются.

В любом случае политическая воля объявлена, и шансы, что не позже 2019 года она будет исполнена, довольно высоки. Событие может стать историческим: до сих пор прожить на одну минимальную зарплату считал невозможным даже Росстат.

Максимальное с начала века соотношение МРОТ к прожиточному минимуму — 79% — наблюдалось в начале 2009 года, сейчас оно около 70% (данные на первый квартал 2017-го, прожиточный минимум за второй квартал еще не утвержден).

Но вместе с тем предположение, что в результате минимально возможная заработная плата начнет покрывать «базовые расходы граждан», является чрезмерно оптимистичным.

Измерения бедности

Сразу оговоримся: представление о базовых расходах у каждого свое. И ничего удивительного, что, по обследованиям Росстата, в первом квартале 2017 года даже в верхнем квинтиле (то есть среди 20% населения с самыми высокими доходами) субъективно бедными считались 8,9% граждан. Это люди, которым, по их собственной оценке, денег хватало в лучшем случае на еду, причем 0,3% не хватало и на нее тоже. В целом по населению показатели, разумеется, выше — 21,3% и 1% соответственно.

Максимальная доля субъективно бедного населения предсказуемо среди неработающих пенсионеров (40,1%), но уровень субъективной бедности значительно выше среднего наблюдается у целого ряда других социально-демографических групп: 38,8% — среди неполных семей, 32,8% — среди многодетных, 26,8% — среди молодых семей.

И вот эта субъективная бедность не то чтобы только субъективна: из оценок Росстата следует, что наибольший индекс риска бедности — у детей до 16 лет (в 1,52 раза выше среднего для населения в целом), а также у мужчин и женщин в возрасте до 30 лет (1,17 и 1,13 соответственно). Причины понятны: с одной стороны, у молодых семей меньше накопленные ресурсы, с другой — наличие детей (напомним, пик рождений приходится на женщин в возрасте 27 лет) автоматически означает большие расходы при том же или меньшем заработке, что у бездетных граждан.

Существовать на прожиточный минимум трудоспособного человека — на первый квартал 2017-го это 10 701 руб. (4767 руб. на еду, 2377 руб. на непродовольственные товары, 2376 руб. на услуги и 1181 руб. на налоги и обязательные платежи) — проблема для кого угодно.

Но если речь идет о матери-одиночке — семья не выживет на эти деньги даже теоретически: по оценке Росстата, прожиточный минимум для одинокого человека с ребенком — 20 457 руб. (зарплаты меньше этого уровня получают около трети работников). Для полной семьи с одним ребенком нужно 31 158 руб. Существующие пособия в принципе не способны решить эту проблему: чем больше в семье детей, тем больше дефицит доходов.

Повышение МРОТ до уровня прожиточного минимума трудоспособного человека, вероятно, смягчит ситуацию, но неспособно ее исправить — для этого надо поднимать не только МРОТ, но и размер социальных пособий.

Обходные пути

Эффекты повышения МРОТ, на которые правительство действительно может надеяться,— это уменьшение зарплатного неравенства и сокращение числа работников организаций, которые получают зарплату ниже прожиточного минимума, необходимого трудоспособному человеку без учета иждивенцев.

Оба процесса уже идут.

Соотношение средних зарплат 10% самых высокооплачиваемых и 10% самых низкооплачиваемых работников в 2016 году составило 14,2 раза против 14,5 в 2015-м и 15,5 в 2014-м.

А число работников организаций с оплатой ниже прожиточного минимума, как следует из заявления министра труда Максима Топилина, снизилось с 5,5 млн человек в 2015 году до 4 млн в 2017-м. Это примерно соответствует оценкам Росстата: по данным выборочных обследований организаций и рабочей силы, на апрель 2007-го зарплату ниже прожиточного минимума получали 7,3% от 59 млн человек, занятых на предприятиях и организациях, имеющих статус юридического лица.

Необходимо, однако, учитывать, что прожиточный минимум по РФ в целом довольно сильно отличается от прожиточного минимума в отдельных регионах: в 2016 году в Мордовии этот показатель составлял для трудоспособного населения 8459 руб., а на Камчатке — 19 996 руб. при 10 598 руб. для России в целом.

Для многих регионов повышение МРОТ до федерального прожиточного минимума ничего не будет значить просто потому, что жизнь там куда дороже. Зачастую регионы в таких случаях пользуются правом устанавливать региональную минимальную заработную плату (МЗП), которая не может быть ниже МРОТ.

Однако в 52 регионах уравнивание МРОТ с федеральным прожиточным минимумом будет означать повышение минимальных зарплат выше уровня, который можно вообразить,— выше прожиточного минимума в регионе. И есть ненулевая вероятность, что такой МРОТ окажется слишком большим для значительной части работодателей.

Не то чтобы такая ситуация оказалась для работодателя совершенно безвыходной: МРОТ подразумевает полную занятость, работнику можно платить меньше, если формально перевести его на неполное рабочее время. На практике, по данным Росстата на апрель 2017-го, 1,8% работников организаций получали зарплату ниже МРОТ (7,5 тыс. руб. на тот момент), причем в государственном и муниципальном секторе показатель выше, чем в частном,— 2,8% против 0,7%. В сфере образования доля таких сотрудников достигает 4,7%.

Тем не менее повышение МРОТ увеличивает риски ликвидации рабочих мест в формальном секторе — и выдавливает людей в неформальную занятость. В докладе Центра трудовых исследований и Лаборатории исследований рынка труда ВШЭ «Российский рынок труда: тенденции, институты, структурные изменения» (ЦСР, 2017) отмечалось: повышения МРОТ в России практически не влияли на динамику неформальной занятости, только пока они были относительно небольшими и слабо отражались на соотношении между минимальным и средним уровнями оплаты труда.

С середины 2000-х годов, когда прошла серия «взрывных» повышений МРОТ, каждое такое повышение выталкивало заметное число работников из формального сектора в неформальный, и, указывали авторы доклада, «нельзя исключить, что в дальнейшем при сохранении такой же агрессивной политики ее последствия будут уже гораздо менее безобидными. Сценарий, при котором главным драйвером разбухания неформального сектора будет выступать непрерывная эскалация минимальной заработной платы, представляется вполне правдоподобным».

Предпосылки для реализации такого сценария создаются прямо сейчас.