Продюсер Нателла Крапивина — о превратностях карьеры Светланы Лободы и об украинском шоу-бизнесе

Украинка Светлана Лобода — самая популярная поп-певица в России. Каждый ее сингл становится лидером по количеству радиоротаций. Диапазон ангажементов — от концертов во дворцах спорта и больших музыкальных церемоний до вечеринок на Петербургском экономическом форуме и церемонии «Человек года» журнала GQ. Но на Украине ее карьера сейчас «на паузе», концертов нет, певицу буквально преследуют разного рода активисты и желтая пресса. О том, почему так получилось, Борис Барабанов поговорил с продюсером Светланы Лободы Нателлой Крапивиной, новым крупным игроком на отечественном музыкальном рынке.

— Российский шоу-бизнес очень сильно зависит от федеральных телеканалов и от связанных с ними больших продюсерских центров. Что является стержнем украинской музыкальной индустрии?

— Я в шоу-бизнес пришла из совершенно другой сферы. Я по образованию юрист, работала в ювелирно-часовой компании, потом у меня появился телевизионный проект «Орел и решка», он сразу стал успешным, появилось много знакомств в шоу-индустрии. Я случайно познакомилась со Светланой Лободой и в разговоре упомянула какие-то вещи, которые можно попробовать сделать. И она сразу предложила мне поработать вместе. Помню, я сказала ей: «Пройдет пять лет, и ты будешь собирать дворцы спорта». Многие тогда сомневались, да и она тогда могла об этом только мечтать… Так вот, как человек со стороны, я могу сказать, что феномен украинской музыки как раз состоит в том, что здесь нет продюсерских центров. В Украине нет таких структур, которые могут сделать твою песню успешной, она может стать популярной только если она по-настоящему этого достойна. Сейчас и в России ситуация меняется. Во многом успех определяет качество продукта, его судьбу на радио и в интернете. Возьмем «Русское радио», которое во многом определяет музыкальные вкусы населения наших стран. Мне кажется, что еще четыре года назад это было другое «Русское радио», другие лица, другое позиционирование. Сегодня на «Русском радио» можно услышать и Басту, и Диану Арбенину, и Светлану Лободу, и Artik & Asti, и каких-то вообще неизвестных людей, которые просто произвели хорошую песню. Я часто общаюсь с руководством станции по поводу попадания песен в эфир. Это здоровая ситуация. Ты приносишь песню, обсуждаешь ее, может быть, нужно внести какие-то коррективы, но на таких артистов, как Светлана Лобода, это уже не распространяется, в качестве нашего материала ни у кого нет сомнений. А возвращаясь к Украине, скажу, что там каждый сам себе начальник. Там нет смысла ориентироваться на «Русское радио — Украина» или «Европа плюс — Украина», это ничего не дает. Страна маленькая, если у песни есть потенциал, она быстро станет известной, и ты будешь иметь свои концерты. Артисты пишут музыку так, как они чувствуют. И если Иван Дорн, уникальный в своем роде исполнитель, сейчас потерял какие-то позиции, то это только потому, что его новая музыка — это та музыка, которую он чувствует, это его выбор. А вот те, кто пытается в Украине делать конъюнктурный продукт, как раз и прозябают где-то в серединке.

— При всех разговорах о сближении с Европой, главным рынком для украинской музыки остается Россия. Это связано только с языком?

— Какой бы качественной ни была украинская музыка, она вся вторична. На фоне российского рынка — да, украинская музыка выглядит очень модной и актуальной. Но как только начинаешь сравнивать нашу музыку с западной, сразу видны все лекала, все референсы. Там мы не нужны. Возможны короткие прорывы на какие-то рынки, но это не долгосрочная перспектива. Понимаете, нет ни одного клипа, который был бы снят без зарубежного ориентира. Вопрос только в том, насколько умело клипмейкеры или аранжировщики работают с этими референсами.

— Вероятно, все же за исключением группы «Даха-Браха» и ее круга.

— Да, за исключением тех, кто работает непосредственно с фолком. Что касается языка песен, то это принципиальный момент. На наших территориях люди танцуют под слова, в этом смысле ничего не меняется. И в этом смысле украинским артистам тоже удобнее обращаться к тем, кто понимает тексты.

— Светлана Лобода была одной из самых любимых певиц на Украине. Когда вы почувствовали, что есть заказ, что вы кому-то мешаете?

— Я до последнего не верила именно в «заказ». Долгое время мы старались не реагировать на то, что появлялось в прессе, и продолжали гастрольную деятельность в стране. Люди покупали билеты на концерты - для нас ничего не могло быть важнее. Переломной стала ситуация с каналом «1+1» . Они давно пытались нас спровоцировать. И вот однажды операторы программы ТСН снимали дом Светланы в ее отсутствие. Залезли на забор. Охранник потребовал отдать камеру. Должна сказать, что это очень профессиональный секьюрити, очень корректный. Но в итоге он забрал у них фотоаппарат, и именно по этой причине нам пришлось его уволить. И тем не менее начались судебные разбирательства, одно за другим следовали громкие заявления. Народ поставили на уши. Только мне посвятили программ двадцать пять в прайм-тайм. Я заходила в магазины, и на меня оборачивались люди. Нужно ли говорить, что за бытовой ситуацией сразу полезла политика? Каналу нужен был только повод, и, к сожалению, мы его дали. Больше мы к этой ситуации не возвращались. Но мы решили, что если таким артистам, как Светлана Лобода, Ани Лорак, Иван Дорн, чинится такое количество препятствий, то, может быть, нужно на некоторое время сделать перерыв в гастрольной деятельности в Украине. В 2016 году у нас был тур по 26 городам, Светлана получила «Певицу года», было грандиозное шоу в Киеве — Светлана в Украине многое сказала. С сегодняшними сценографическими запросами Светланы в Украине справятся от силы пять городов. Да и график у нее расписан так плотно, что на выступления просто нет времени.

— Насколько можно верить тем, кто считает, что травля в отношении Ани Лорак и Светланы Лободы организована их конкуренткой — певицей Тиной Кароль и ее высокопоставленными покровителями?

— Об этом так давно говорят, что я уже не обращаю внимания. Да, у Светы с Тиной есть некая давняя история, но у меня нет доказательств, что это заказ Тины, а обвинять кого-либо голословно я не хочу. А то, что за Тиной стоит один из главных украинских олигархов, ни для кого не секрет. Как и то, что никто никогда не стоял за Светой.

— Я уверен, что любой украинский артист в последние три года должен был определить для себя какие-то важные вещи: решить, как он комментирует (или не комментирует) военные действия, где и с кем он выступает, помогает ли он бойцам АТО, как он формулирует свое отношение к Крыму. Ясно, что публичных персон «сканируют», в России происходит то же самое.

— Если я скажу, что у нас со Светланой не было разговоров на эту тему, то это будет неправда. Мы все заложники этой ситуации. Артисты — может быть, больше чем кто-либо. Мы делаем песни, нам абсолютно все равно, где их петь: в Казахстане, в Азербайджане, где угодно. Светлана всегда была аполитична. Что нам только ни предлагали — и вступить в партию, выступить то для одного президента, то для другого. Мой отец — очень серьезный человек в украинском бизнесе, он всегда мне говорил: «Если можешь, обходи политику стороной». Мы никогда не будем поддерживать никакие военные действия ни с той, ни с другой стороны. Если помогать, то детям или малоимущим семьям. Если государство считает нужным вступать в какие-то конфликты, это должно решаться на государственном уровне. Вообще если бы артисты поменьше комментировали эти события, поменьше говорили на эти темы, было бы лучше. Их дело петь.

— Концерт Светланы Лободы в одесском клубе «Ибица» в конце мая обернулся скандалом, в котором были замешаны патриоты-активисты. Но есть и другая точка зрения, состоящая в том, что это рэкет и те же активисты за определенную сумму на многое готовы закрыть глаза.

— Вероятность того, что подобная подноготная есть у многих громких ситуаций в Украине, весьма велика. C Одессой особая ситуация, мы обычно давали там четыре-пять концертов за лето. После отмены концерта в клубе «Ибица» мы все же решили осенью выступить на стадионе «Черноморец». Мы исходили из того, что отмена концерта в «Ибице» — это скорее спор хозяйствующих субъектов, нежели часть кампании против нас. Едва только появилась информация о концерте на «Черноморце», люди стали буквально разметать билеты в интернете. Но когда одесский губернатор призвал горожан бойкотировать этот концерт, мы оказались бессильны. В его обращении были фразы, в которых можно было при желании усмотреть административное нарушение. Но мы решили, что в этой ситуации бороться бесполезно.

— Ваш коллектив сейчас переехал в Москву?

— Нет. Сейчас у нас тур по США, а потом Света будет в Киеве монтировать видеосъемку своего большого концерта. И ребенок у Светы в Киеве, с ее мамой. Нам остается только надеяться, что ситуация в целом изменится к лучшему. Но я думаю, что обособленность Украины будет только усиливаться. И в шоу-бизнесе тоже. Это, знаете, как молодой артист, который решает, что ему не нужен продюсер, он обойдется своими силами.

— Вы следили за киевским «Евровидением»?

— Нет, не было времени. Я помню только парня, который выбежал на сцену с голой попой.

— Как вы относитесь к тому, что в Киев не пустили российскую участницу?

— Это чудовищно. Может быть, я и выбор России не очень понимаю. Зачем давать повод говорить о том, что вы играете на сострадании к участнику? В этом нужно быть очень деликатным, тем более в той ситуации, которая сложилась. Но то, что Юлию Самойлову не пустили в Киев, да еще такой акцент на этом сделали, это ужасно.

— Вы согласны с тем, что победа Джамалы на «Евровидении-2016» с песней «1944» была обусловлена политическими причинами?

— Когда я услышала эту песню в первый раз, я даже не задумывалась о том, что в ней есть какая-то политическая составляющая. Аранжировщик этой песни The Maneken — талантливейший украинский музыкант. Я подумала: «Боже, какая модная вещь». По-моему, это самая сильная вещь в репертуаре Джамалы, она пробирает до мурашек, и для этого не обязательно вникать в текст. Но что касается победы на «Евровидении», то вполне может быть, что если бы не было соответствующей политической ситуации, победу одержал бы Сережа Лазарев. В его песне для этого было все. Я скажу так: и он, и Джамала заслужили победу.

— Вы сейчас сотрудничаете с Дианой Арбениной?

— Мы с ней давно дружим, я всегда любила ее музыку. И вот наконец возникла возможность что-то сделать вместе. Мой аранжировщик сделал ей песню «Разбуди меня», а я сняла на нее клип. Кстати, скоро у нее выйдет новая вещь «Грустные люди», по-моему — песня этой осени. Если будет предложение по видео, я буду только рада. Но Диана — самодостаточный артист, в следующем году 25 лет на сцене. Мне до ее опыта еще расти и расти.

— С вашими возможностями, с вашими амбициями, с тем, как к вам относятся в России, вы вполне могли бы запустить здесь свой продюсерский центр. Может быть, и стать одной из центральных фигур в здешней индустрии.

— Чтобы я занялась артистом, мне с ним должно быть по-настоящему интересно. Я должна им восхищаться. Недавно я попробовала продюсировать одного парня… Мне стало скучно на второй песне. К тому же на музыку будет меньше времени, так как я собираюсь снимать кино как продюсер. Я купила права на экранизацию книги Карины Добротворской «Кто-нибудь видел мою девчонку?» Сценарий я пишу вместе с Ангелиной Никоновой. Я влюблена в это произведение, а статьи Сергея Добротворского во многом сформировали мой вкус в кино. И параллельно я буду делать фильм, основанный на шоу «Орел и решка». Это что-то вроде «Мальчишника в Вегасе», только на нашей почве.

— Нателла, за кем сейчас стоит следить на украинской сцене, как по-вашему?

— Всегда — за «Океаном Ельзи». Всегда — за Димой Монатиком. Очень интересна ONUKA. Есть прекрасный мальчик по имени Каднай. Все, что новое, всегда интересно.