“Ъ” наблюдает за выборами в Российской академии наук

В понедельник в Москве начались выборы президента РАН: пять кандидатов представили свои программы и ответили на вопросы коллег. Все они констатировали, что академия — и российская наука в целом — находятся в глубоком кризисе. Предложения по выходу из этого кризиса тоже не отличались разнообразием: чтобы вернуть былое величие, академики предлагали ограничить полномочия Федерального агентства научных организаций (ФАНО), увеличить финансирование и объединить научное сообщество.

Первым на общем собрании РАН выступил почетный гость, вице-премьер Аркадий Дворкович, который курирует науку в правительстве. Он зачитал приветствие от премьера Дмитрия Медведева — кроме обычных слов о стремительно меняющемся технологическом укладе и новых парадигмах развития, премьер призвал академию «объединить усилия» с образованием, бизнесом и здравоохранением. Господин Дворкович развил мысль шефа: «Президент академии должен обладать способностью к командной работе. У нас есть вузовская наука, ведомственная, научные фонды, госпрограммы. К сожалению, ни мне, ни вам не удалось обеспечить командность в реализации научных вызовов, стоящих перед страной». Он напомнил, что задача РАН как раз заключается в координации разных ветвей науки, и признал, что «в этой части закон не выполняется». Это замечание задало тон выступлениям всех кандидатов.

«Академик Евгений Каблов родился в Мордовии, в поселке Спиртзавод»,— под улыбки зала секретарь академии представил первого кандидата. Гендиректор Всероссийского научно-исследовательского института авиационных материалов Евгений Каблов заявил коллегам, что академия наук имеет в своем багаже «крупнейший за последние 25 лет системный кризис». «Вопрос стоит не столько о сохранении и спасении академии, сколько об обеспечении независимости нашего государства»,— предупредил он и перечислил проблемы, «требующие немедленного решения». Первая из них: недостаточный уровень взаимодействия между академией, ФАНО и другими органами госвласти. По его словам, сейчас оно ограничено только «информационным обменом», из-за чего академия мало участвует «в общественно-политической и экономической жизни страны».

«Предлагаю выйти к президенту страны с предложением о создании Высшего научно-технологического индустриального совета, в который будут входить руководители министерств, ведомств, главы регионов, руководители крупных корпораций, представители университетов и, конечно, президент и вице-президенты РАН,— сказал господин Каблов.— Этот совет должен стать высшим органом управления научным, индустриальным и технологическим комплексом страны. Поэтому возглавлять его должен президент России».

Он посетовал, что в последние годы появились научные институты, среди сотрудников или руководства которых вообще нет членов РАН. «Это ведет к полному отрыву институтов от академии. Так что надо закрепить за такими институтами кураторов из РАН, которые и будут осуществлять научное и методическое руководство»,— сказал господин Каблов. Он призвал вернуть РАН статус высшего научного учреждения страны, а заодно повысить благосостояние населения и укрепить национальную безопасность.

Из зала ревниво спросили, почему он ничего не сказал о сельскохозяйственной и медицинской академиях (они были присоединены к РАН во время реформы 2013 года). «Плохо, что за эти годы академии не были полноценно интегрированы в РАН,— посетовал господин Каблов.— Они молодцы, готовят свои программы развития». В целях интеграции он предложил уделить особое внимание междисциплинарным проектам, где смогли бы работать ученые разных направлений.

Директор АО «НИИ молекулярной электроники» Геннадий Красников заявил, что академия всегда служила России и народу. «Поэтому, намечая пути развития академии, мы ни на минуту не отвлекаемся от серьезнейших геополитических, экономических и социальных вызовов, которые стоят перед нашей страной»,— подчеркнул ученый. В его выступлении действительно можно было заметить параллель между ситуацией в Академии наук и геополитическим положением России: «Многолетние нападки на академию, реформы последних лет — все это вынудило академию замкнуть внешний контур контакта, занять оборонительную позицию. Но в современных условиях это не спасет, пришло время действовать открыто».

Первостепенной задачей он назвал восстановление роли академии как «системообразующей организации научного сектора». Господин Красников также долго жаловался на ФАНО, которое было создано вроде бы для выполнения технических функций, «но практически сразу стало вмешиваться в задачи академии». Он даже обвинил агентство в настойчивых попытках «построить параллельную академию» и посоветовал организации сконцентрироваться исключительно на управлении имущественным комплексом.

Другим важным пунктом его программы стало восстановление «целостного научного сектора России». «Академия должна предложить стратегические проекты по главным направлениям развития государства, обеспечивающие реальный технологический прорыв. Проекты, равные по масштабу и значимости атомному и космическому,— сказал он.— Академия же должна быть их куратором».

«Хотел бы подчеркнуть, что высоко ценю коллективную работу и имею опыт в ее организации,— сказал Геннадий Красников.— Намерен все сделать только с вами, и готов принять ответственность за эту работу».

Самым ярким оратором оказался научный руководитель Института океанологии им. Ширшова Роберт Нигматулин. «Мы, конечно, увлечены экспериментами, выводами формул, но порой за деревьями не видим леса,— повинился ученый и неожиданно перефразировал Мандельштама: — Так уж мы устроены — живем, под собою не видя страны».

«Если вы меня изберете, я буду отстаивать не только интересы науки, но и инновационный, и инвестиционный потенциал России»,— господин Нигматулин явно учел выступления конкурентов, поэтому особо остановился на ситуации с сельскохозяйственном и медицинском отделениях. «Их выделяет комплексность: там и физика, и химия, и биология, и машиностроение — тоже высокие технологии. И именно научные проблемы этих отделений наиболее приближены к народной жизни,— сказал господин Нигматулин.— Практически всем отделениям РАН надо налаживать с ними отношения, и я буду этим заниматься». Он заявил, как бы между делом, что недавно ознакомился с докладами сельскохозяйственного отделения. «У нас огромные проблемы, которые надо решать. Предотвращение деградации почвы, глубокая переработка зерна, создание высокотехнологичных кормов... Да мы даже крахмал ввозим,— возмутился ученый-механик.— Диспаритет цен убивает наше сельское хозяйство!» Еще более серьезные вызовы он обнаружил и в здравоохранении: «Необходимо снизить уровень смертности к показателям1990 года». Польстил кандидат-технарь и гуманитариям, заявив, что именно гуманитарные науки «занимаются развитием российской цивилизации, ее производительных сил, ее многоязычной и многоконфессиональной культуры». «Причем в самом неблагоприятном климате для развития цивилизации,— подчеркнул кандидат.— С длинной и холодной зимой!»

Досталось и системе образования. «Чиновничество особенно сильно проявило некомпетентность в этой сфере, и мы здесь должны помочь новому министру Ольге Васильевой,— сказал он.— В образовании реформы должны быть очень консервативны и чрезвычайно выверенными. Все нововведения в образовании сначала должны пройти согласование РАН. В этом мы должны убедить и министра, и главу государства». Впрочем, господин Нигматулин не упомянул, что сейчас эти занимается Российская академия образования (не входит в состав РАН), которая вряд ли захочет уступить свои полномочия.

Говоря о необходимости объединения научного сообщества, оратор неожиданно напомнил про режиссера Кирилла Серебренникова.

«Посмотрите, как за него все артисты поднялись. А у нас несколько академиков подвергаются недобросовестному уголовному преследованию, и все молчат, мы никто об этом не знаем»,— сокрушался он. Закончил ученый все-таки на позитивной ноте. «Президент академии должен обладать идеями и волей, чтобы быть советником президента РФ. Только тогда с ней будут считаться там, наверху,— сказал Роберт Нигматулин.— Я верю в ум и мудрость нашего президента».

Председатель совета Российского фонда фундаментальных исследований Владислав Панченко выдвигался еще на мартовских выборах — и был одним из инициаторов их отмены. Он назвал происходящее «сложнейшим этапом» в истории академии и выступил за «стратегическое взаимодействие с властью». Для этого он предложил, в частности, создать попечительский совет РАН, который должен возглавить президент страны. В ответ академия поможет повысить качество госуправления «на основе новейших достижений математики, анализа больших данных и искусственного интеллекта». «Академия должна прийти во все регионы страны и заниматься их проблемами»,— сказал он.

Помогать власти он предложил не только с помощью искусственного интеллекта. «Академия наук как наследница советской имеет богатые славные традиции участия в создании вооружения и военной техники,— напомнил он.— В этом сегменте можно заниматься фундаментальными исследованиями для создания оружия с принципиально новыми возможностями, способными кардинально изменить ход боевых действий». Так, по его мнению, ученые должны заниматься оснащением правоохранительной системы и специальных служб, борьбой с терроризмом и киберугрозами, «откуда сейчас исходит угроза национальной безопасности».

В заключение он пожаловался, что советская система социальных гарантий для академиков так и не была восстановлена. «Необходимо разработать систему собственных социальных гарантий, устойчивую к ресурсным флуктуациям,— сказал господин Панченко.— Ввести персональную страховую медицину, поднять уровень домов-пансионатов, вернуть практику выделения автотранспорта, жилья и земельных участков... Эта программа реальна и выполнима».

Впрочем, после выступления из зала ему сразу припомнили, что в начале реформы он якобы публично поддержал «уничтожение академии». «Я никогда не выступал за уничтожение РАН, это неправильное толкование моих слов,— отверг обвинения господин Панченко.— Но я вижу, что в объединении академий есть большая сила в будущем. Однако хорошие и правильные идеи имеют плохую технологическую реализацию».

Последним выступил директор нижегородского Института прикладной физики Александр Сергеев. «Многие правильные мысли уже были сформулированы до меня, поэтому я не буду повторяться и просто расскажу, что думаю»,— сказал ученый. «Если мы посмотрим на наукоориентированые и технологически развитые страны, там отношения науки и власти, власти и общества основаны на глубоком доверии. И в таком случае наука является ведущим двигателем экономики, поднимает суммарный интеллект нации,— сказал господин Сергеев.— К сожалению, у нас наука скорее в отрицательном тренде по этим направлениям. Мы должны вернуть доверие и уважение власти и общества».

Он заявил, что считает состояние науки в России «близким к катастрофическому».

«Мы попали в долину смерти: государство не может финансировать науку так, как СССР, а сырьевой промышленности невыгодно вкладываться в исследования»,— констатировал он.

Помянув недобрым словом «ошибочную вестернизацию науки», он признал, что и сама академия не нашла сил для обновления, что в итоге привело к навязанной сверху реформа 2013 года. «На встрече Владимир Владимирович сказал нам: "Законы пишутся не для того, чтобы их выполнять, а чтобы их скорректировать, если они не работают". Поэтому закон об академии должен быть скорректирован»,— заявил господин Сергеев. Он также выступил за создание попечительского совета во главе с президентом страны и пообещал запустить «крупные проекты».

Он оказался практически единственным кандидатом, кто не просто пообещал увеличить финансирование, но и предложил пару идей о том, где взять деньги. «Для обновления оборудования необходимо около 30 млрд руб. в год. И политически правильно, чтобы эти средства собирались за счет налога на прибыль сырьевых компаний,— сказал он.— Ведь их богатства, строго говоря, добыты трудом наших ученых». Это утверждение вызвало град аплодисментов, и воодушевленный ученый продолжил рассуждать об экономике. «На фундаментальные исследования нужно примерно 60 млрд руб. в год. Откуда взять деньги? Очень просто! Надо всего лишь выполнять майские указы президента!» На этот раз зал засмеялся.

В кулуарах ученые обсуждали программы и выступления кандидатов.

— По-моему, все говорили одно и то же,— поделился мнением с “Ъ” знаменитый аэромеханик Владимир Нейланд.— ФАНО — разогнать, финансирование — увеличить, да и вообще вернуть все как было до перестройки.

— А вы с этим согласны?

— Конечно! Когда в стране был такой подход к науке, мы «Буран» на 25 лет раньше американцев запустили.

Выборы пройдут во вторник утром, голоса будут подсчитаны к вечеру. Впрочем, и. о. президента РАН Валерий Козлов с высокой долей вероятности допустил и второй тур.

Александр Черных