Президент ассоциации «Россия» Георгий Лунтовский о конкуренции, лоббизме и новых банковских технологиях

Уход из Ассоциации российских банков (АРБ) восьми крупных игроков, не согласившихся с политикой руководства АРБ, положил начало изменению расклада сил в отраслевом лоббизме. Участники демарша сгруппировались на базе ассоциации «Россия», игравшей до того менее заметную роль. Возглавить «Россию» пригласили проработавшего в ЦБ почти 20 лет и до последнего времени занимавшего пост первого зампреда Георгия Лунтовского. О том, какой он видит свою новую роль, какие перемены ждут ассоциацию с его приходом и насколько связи в ЦБ полезны в лоббировании интересов банков, Георгий Лунтовский рассказал в интервью “Ъ”.

— Вы проработали в ЦБ на руководящих позициях 18 лет. Почему решили уйти?

— Это было мое осознанное решение. В какой-то момент я понял, что настало время уходить и тем самым подать пример коллегам моего возраста.

— То есть, по сути, вы ушли на пенсию?

— О чем вы говорите? В ассоциации будет такое количество работы, что о пенсии еще долго не придется думать. Сами подумайте: 18 лет на одном месте — это очень большой срок и это неправильно, надо развиваться, браться за новые направления. У меня есть амбиции доказать, что я не только в ЦБ могу работать, что могу стать не просто президентом ассоциации, а авторитетным ее руководителем. Старым багажом нельзя жить.

— Как вы пришли к решению возглавить банковскую ассоциацию «Россия»? Кто и когда вам предложил этот пост?

— Решение было принято после того, как на меня с этим предложением вышла инициативная группа руководителей коммерческих банков.

— Это банки, которые ушли из конкурирующего с «Россией» объединения — АРБ?

— Разные банки: и те, кто вышел из АРБ, и другие. Перечислять не буду.

— По каким причинам восемь крупных банков вышли из АРБ?

— Причины эти банки уже не раз озвучивали, я ничего нового не сообщу.

— После этого демарша обсуждались два варианта: либо трансформация ассоциации «Россия», либо создание нового объединения с нуля. Почему в итоге был выбран первый вариант?

— Мы обсуждали вопрос создания новой ассоциации, но даже на начальном этапе рассуждений было понятно, что это достаточно длительный, затратный проект. Поэтому решили вступить в переговоры с «Россией», тем более что большинство банков из той восьмерки на тот момент уже входили в ее состав.

— Я правильно понимаю, что новый руководитель ассоциации был нужен в значительной степени потому, что у Анатолия Аксакова, с 2006 года возглавлявшего ассоциацию «Россия», конфликт интересов: он является руководителем комитета по финансовому рынку Госдумы?

— Здесь дело не столько в конфликте интересов, сколько в очень сильной загруженности Анатолия Аксакова в комитете, и у него мало времени остается на работу в ассоциации. Пост председателя совета ассоциации, который он занял, не является административной должностью, но при этом не разрывается связь с ассоциацией «Россия»: он может в несколько ином режиме работать и взаимодействовать. Между прочим, мы с Анатолием Геннадьевичем (Аксаковым.— “Ъ”) обсуждали тему необходимости изменений в ассоциации еще до всех этих событий.

— Основные направления реформы ассоциации определены?

— Нет. Были высказаны предложения, претензии, замечания. Я над ними работаю. Мы готовим сейчас совет ассоциации, который запланирован на ноябрь, где будут обсуждаться как раз перспективы развития.

— В начале обсуждения идеи создания новой ассоциации или реформы действующей звучало предложение принимать участников рынка в объединение на основании определенных критериев. Как вы его оцениваете?

— Моя позиция по поводу критериев проста: если у банка есть лицензия и к нему нет каких-то очевидных претензий, он вправе быть членом ассоциации.

— То есть для членства в ассоциации тип лицензии — базовая или универсальная — не будет иметь значения?

— Нет. Важно, чтобы мы не увлеклись взаимодействием с крупными банками и не забыли, что у нас есть и другие члены. Это, на мой взгляд, на сегодня актуально, прежде всего, для региональных банков. Сейчас идет изменение структуры банковского надзора, и, естественно, в этих условиях нужно перестраиваться в своей работе и ассоциации.

— Действительно ли сейчас обсуждается, что банкам с базовой лицензией (с капиталом меньше 1 млрд руб.) рекомендовано в 2018 году ввести определенное самоограничение по приему вкладов населения?

— Насколько я знаю, ограничения коснутся кредитования нерезидентов, открытия счетов в иностранных банках, есть ограничения по операциям с ценными бумагами. Помимо этого предполагается установить специальные требования при кредитовании крупных заемщиков.

— Вы упомянули о перестройке работы ассоциации, в чем она будет заключаться?

— Мы как раз сейчас думаем. Собираем банкиров, консультируемся с регулятором, готовим свои предложения банкам. Важно, что только аппаратом ассоциации мы не сможем решить все проблемы. Банки сами активно должны участвовать в работе — через комитеты, рабочие группы, комиссии. Мы хотим активизировать работу комитетов. Мы проанализировали работу за истекший период и выяснили, что активно функционировали всего два комитета, а их более десятка. Это ненормально, плохо. Мы должны знать все, что происходит на рынке, должны обсуждать проблемы, знать информацию из первых уст. Есть позиция регулятора, а есть мнение, которое формируется в банковской системе: мы все это должны знать.

— Одной из претензий участников рынка к конкурирующей Ассоциации российских банков была та, что там действует система «один банк — один голос», независимо от размера банка, от объема взносов.

— У нас такая же система. И все крупные банки с этим согласились. Мы приняли устав, в котором закреплен этот принцип. «Один банк — один голос» — нормальный принцип. У нас же не коммерческая организация, участники которой покупают акции на миллион долларов, чтобы голосовать ими. У нас общественная организация, где каждый должен быть услышан. Возможно, вы обратили внимание, что ни один нормативный акт ЦБ не выпускает без учета позиции участников рынка, их ассоциаций.

— Это не формальность?

— Нет. Другое дело, что не все предложения принимаются.

— Многие банки, в первую очередь крупные, решают свои вопросы с регулятором напрямую, без посредников. В чем вы лично видите функцию банковской ассоциации как отраслевого объединения?

—У каждого банка, очевидно, есть частные вопросы. Но мы работаем над решением общих проблем бизнеса, банковской системы. Ну и в том числе, когда возникают какие-то проблемы или непонимание у какого-то из членов ассоциации, мы можем выступить в роли некоего посредника.

— В смысле лоббиста?

— А как назовете. У нас же официально лоббистская деятельность не узаконена, поэтому называть можно по-разному.

— Что касается вашей личной роли. Не секрет, что у банкиров есть некий расчет, что ваш опыт работы и связи в ЦБ усилят лоббистские возможности ассоциации. Как вы к этому относитесь?

— В наших планах — развитие отношений с регулятором. Мы сейчас формируем направления, по которым будем их выстраивать. Мы хотим добиться того, чтобы банковское сообщество было услышано, а не просто заниматься перепиской и получать какие-то формальные ответы. Больше встречаться, больше привлекать регулятора к работе в наших комитетах, обсуждать общие вопросы рынка. Но вряд ли можно сделать то, что выходит за рамки компетенции ассоциации. Есть ответственность регулятора, и есть ответственность акционеров банков. Надо понимать, кто за что отвечает, и соответственно компетенциям выстраивать диалог. Мы не можем заставить регулятора принимать решения, которые противоречат его принципам.

— Ассоциация останется по большей части банковской? Сейчас ЦБ уже регулирует весь финансовый рынок: страховые компании, пенсионные фонды и т. д. Не превратится со временем ваше объединение в ассоциацию всего финансового рынка?

— Нет, пока банки стоят на том, чтобы это была прежде всего ассоциация банков. Они все-таки главные в этом процессе.

— Огосударствление банковской системы — уже не просто разговоры и страхи. Особенно тенденция стала очевидна после передачи на санацию в фонд консолидации банковского сектора, созданный ЦБ, двух крупных частных банков — «ФК Открытие» и Бинбанка. Как вы оцениваете происходящее?

— Лично я считаю, что ожидания в этой области завышены. Действительно, в какой-то момент с переходом этих банков под управление фонда доля государства в банковской системе выросла. Но регулятор не собирается оставлять эти банки у себя и хочет продать их на открытом рынке. Да, для этого нужно провести процедуру санации, потому что на рынок нужно предложить привлекательный продукт. Понятно, что пока у банков проблемы, вряд ли найдутся покупатели.

— Но на банковском рынке в последнее время вообще мало сделок. Реально ли продать такие крупные банки?

— Думаю, что банки такого масштаба, как Бинбанк и «Открытие», будут привлекательны для инвесторов. Но сейчас рынок действительно плохой. Тут важно, чтобы не угас интерес вообще, в принципе к банковскому бизнесу.

— Такое возможно?

— Привлекательность банковского бизнеса в значительной мере зависит от репутации банков, от того, какое мнение о них на рынке. С учетом последних событий, да и не только последних, с этим есть проблемы. Ассоциации надо включаться в процесс восстановления имиджа банковского сектора.

— Как это можно сделать?

— Скорее всего, необходимо несколько лет нормальной стабильной работы, без проблем.

— Без громких историй санации или отзывов лицензий, как у банка «Югра», например?

— Конечно! Это все нервирует население, нервирует бизнес.

— Ассоциация готова, скажем, поддержать акционера банка «Югра», который оспаривает отзыв лицензии и судится с ЦБ?

— Отзыв лицензии — это крайняя мера, и здесь при оценке ситуации в банке высока ответственность регулятора. Мы не можем в таких случаях влиять на решения ЦБ. На ранней стадии возникновения проблем о дальнейшей судьбе банка должны заботиться его акционеры. Ассоциация может выступить третьей стороной в переговорах, при этом не оказывая давления на позицию регулятора. То, что сейчас делает акционер «Югры», через суд отстаивая свои интересы, это нормально, но здесь ассоциация уже вряд ли может помочь.

— Насколько вообще оправдана проводимая сейчас ЦБ зачистка банковского сектора? Не стоит ли действовать аккуратнее?

— Банки, у которых отозвали лицензии или отправленные на санацию, не были невинными овечками. У каждого банка были серьезные проблемы, и естественно, что регулятор должен был каким-то образом реагировать. С одной стороны, мы признаем, что да, действительно такие массовые отзывы лицензий пошатнули авторитет банковского сектора и вызвали у населения сомнения, стоит ли хранить деньги в банках. Но, с другой стороны, мы видим, что банковская система оздоравливается, она стала гораздо чище в плане качества активов, отношения банкиров к работе.

— Если говорить об оздоровлении, как вы считаете, оправдан ли механизм санации через фонд консолидации банковского сектора? Учитывая, например, суммы, необходимые на финансовое оздоровление банков?

— То, что такие банки не банкротятся, а санируются, я считаю большим плюсом для банковского сектора в целом. Потому что отзыв лицензии даже у одного из этих банков стал бы большим потрясением для рынка, было бы много пострадавших клиентов. Другое дело, насколько эффективной будет работа фонда, насколько эффективны будут процедуры санации, возможно ли из этих банков сделать организации, привлекательные для рынка, продать их, вернуть часть средств, потраченных на оздоровление, — вот это важно. Но пока какие-либо выводы делать очень рано.

— Владельцы и руководители целого ряда рухнувших банков, к которым были официальные претензии ЦБ, до сих пор не понесли наказания. Причем большая их часть, не особенно скрываясь, живет в Лондоне. Планируется как-то менять подход к личной ответственности бенефициаров и топ-менеджеров?

— Насколько я знаю, обсуждаются различные меры ответственности, в том числе и по отношению к акционерам. Это и введение субсидиарной ответственности собственников и менеджеров банка, и временный запрет на выезд за границу. Рассматривается также идея субсидиарной ответственности не только в случае банкротства, но и при санации банка за счет государственных средств. Но вообще этот вопрос в первую очередь к правоохранительным органам, а не к ЦБ.

— Но ЦБ дает представления в прокуратуру?

— Конечно, постоянно. Что касается роли ассоциации, то нам поставлена задача разработать этические правила поведения на рынке.

— Кто поставил задачу?

— Сами банки, притом настойчиво.

— Какова будет юридическая сила этих правил?

— После принятия этот документ будет носить рекомендательный характер. Но все члены ассоциации должны будут к нему присоединиться. Возможно, в дальнейшем будет рассмотрен механизм ответственности за его невыполнение.

— Сейчас на банковском рынке наблюдаются явные перекосы в плане конкуренции. Вы намерены с этим бороться? Как-то влиять на ситуацию?

— Конечно, сегодня не все находятся в равных конкурентных условиях, но с другой стороны, если банк нашел свою нишу, если он развивается, то может достаточно успешно конкурировать, во всяком случае на региональном уровне.

— Как вы относитесь к прогнозам, что выживут только высокотехнологичные банки, да и вообще скоро банков в привычном понимании не останется, а будут сплошные экосистемы?

— Банки, которые не в тренде, которые не занимаются вопросами, связанными с новыми технологиями, через какое-то время будут испытывать серьезные проблемы. Это надо признать.

— Тем не менее, выражая заинтересованность в развитии новых технологий, ЦБ, как заявила недавно его глава Эльвира Набиуллина, должен думать о рисках, которые еще не изучены, и защите прав потребителей...

— Мы, кстати, планируем в ближайшее время активно заняться правовыми рисками, связанными с новыми технологиями. Вскоре начнем масштабное исследование в этой сфере. Бесспорно, финтех, куда уходят огромные средства, нельзя выпустить из-под контроля, а то в какой-то момент мы поймем, что уже не управляем системой. Это может иметь серьезные последствия.

— Например?

— Наглядный пример — криптовалюты. Кто знает, что там и сколько? Никто. Не хотелось бы через какое-то время оказаться в хвосте процесса, но на сегодня я полностью разделяю позицию ЦБ, который выступает против расчетов в криптовалютах. Блокчейн надо изучать, внедрять, и, может быть, на базе этой технологии через какое-то время появится некая криптовалюта. Опять же эмиссия должна быть регулируема, и надо внимательно изучить, какое влияние на денежно-кредитную политику окажут такие шаги.

— То есть вы за запрет биткойнов?

— Вообще биткойн невозможно запретить. Он уже есть, и некоторые страны его признали. Можно ограничить расчеты в отдельно взятой стране, но проблему этим не решить.

— Это вызовет недовольство населения?

— Не думаю, что население активно покупает биткойны. Биткойн достаточно дорогой сейчас. А определенная прослойка в условиях глобальной экономики всегда найдет вариант, как купить биткойн и как его продать.

Интервью взяла Юлия Полякова