Наследие

Во второй половине XIX века, когда Российская империя переживала период индустриализации, силами двух "петербургских иностранцев" — предпринимателя Курта Зигеля и архитектора Иеронима Китнера — на улице Марата, 63, появился особняк, который до сих пор привлекает внимание горожан и туристов.

Александра Яхонтова

В конце позапрошлого века улицы Николаевская и Ямская (Достоевского и Марата, сейчас расположенные в самом центре Петербурга) считались за городскую окраину. Долгое время на примыкающих к ним кварталах располагались огороды, принадлежавшие купчихе Марии Сидоровой. Но в 1870-х годах землю у нее выкупил предприниматель из Саксонии Курт Зигель.

Как пишет в книге "По улице Марата" журналист Дмитрий Шерих, саксонец занимался изготовлением оборудования для подачи воды и газа, устраивал вентиляцию и изготавливал "механические прачешные". "Поработать ему пришлось немало, и не только в Петербурге. В Екатеринодаре, например, Зигель построил первую водопроводную станцию",— пишет Дмитрий Шерих. Фабрикант вообще любил вкладываться в прогрессивные начинания. Когда в 1885 году решался вопрос о создании в Ростове-на-Дону телефонной линии, а городская дума медлила с инвестициями, боясь зазря потратить казенные деньги, Зигель выступил в роли концессионера, получив за двадцать лет эксплуатации сети около 2 млн рублей прибыли. Зигель был своего рода новатором — многие кварталы в историческом центре Петербурга именно его завод обеспечил отопительными системами. Скооперировавшись с лучшими производителями Европы и Америки, Зигель изготавливал на своем заводе самые передовые по тем временам устройства — например, "автоматические ватерклозеты".

На земле, выкупленной у купчихи, Зигель решил построить завод, а заодно и особняк. Пригласил он для этих работ архитектора Иеронима Китнера, тоже петербургского иностранца, сына мастера по изготовлению ламп родом из Моравии.

Иеронима Китнера принято называть последовательным сторонником кирпичного стиля в архитектуре. Действительно, в 1872 году он опубликовал в журнале "Зодчий" (который, кстати, сам и редактировал) статью, в которой настойчиво призывал коллег "при каждом удобном случае показывать домовладельцам все громадное значение кирпичных построек как в практическом, так и в художественном отношениях, употреблять все усилия для искоренения разнообразных предрассудков против этого рода построек". Китнер считал, что в странах, где естественные камни как строительный материал обходятся дорого (или их нет вовсе) и где их доставка — как, например, в Петербурге или вообще в России,— сопряжена с большими издержками, "употребление кирпича как материала весьма удобного для украшения фасадов строений представляет во всех отношениях большую выгоду". "Кирпичная облицовка фасада несравненно рациональнее штукатурной его отделки. Строение с кирпичной облицовкой имеет в нашем климате большую прочность и возводится в гораздо меньший срок",— писал он в журнале. Развитие кирпичной техники казалось ему крайне важным моментом в общем развитии русской архитектуры. Ведь если все зодчие осознают это, то не составит труда побудить изготовителей кирпича "усовершенствовать выделку материала посредством применения новых машин, в улучшении которых так значительно продвинулись вперед на Западе".

По странам Западной Европы Китнер путешествовал много — и везде находил доказательства преимущества кирпича над другими строительными материалами. В Пруссии, сообщал он читателям журнала, из кирпича построены не только частные дома и загородные виллы, но и монументальные здания — берлинская Строительная академия, Ратуша, Министерство финансов, несколько железнодорожных вокзалов. "Подвергая критике архитектуру этих зданий, мы, во всяком случае, видим в них ясное доказательство того, что чисто кирпичные строения нисколько не уступают остальным в великолепии, если еще не превосходят их, и что, делая карнизы, наличники и прочие украшения из терракоты или натурального камня, можно достичь такого богатства форм и цветов, которому вряд ли будет в состоянии противостоять архитектура так называемых штукатурных строений",— писал зодчий. Покрывать кирпичную кладку штукатурным слоем казалось ему верхом бессмыслицы.

Кстати, большое впечатление на Иеронима Китнера во время его поездки по Пруссии произвел завод братьев Марх близ Берлина, в Шарлоттенбурге. Завод занимался не столько выделкой кирпича, сколько производством украшений для фасадов из обожженной глины — как писал сам Китнер, "начиная с простых карнизов и заканчивая капителями, фигурами и орнаментами". Неподалеку от завода, как рассказывал зодчий, жил и сам его хозяин — "в роскошном готическом замке, выстроенном исключительно из материала, изготовленного на заводе". "Тут все — начиная с кладки стен из светло-желтого кирпича и до сложнейших готических украшений — невольно приводит к заключению, что кирпичная архитектура может соперничать со всякой другой, и особенно штукатурной",— писал он. С такими мыслями, очевидно, мастер и приступил к строительству особняка фабриканта Зигеля.

Как пишет искусствовед Владимир Лисовский, во второй половине XIX века петербургские архитекторы часто включали в жилую застройку небольшие коммерческие предприятия, выделяя их на фоне обычных домов благодаря использованию форм кирпичного стиля. Еще до того, как приступить к созданию фабрики и особняка Курта Зигеля, Иероним Китнер (вместе с архитектором Виктором Шретером) выстроил еще один подобный ансамбль на набережной реки Фонтанки, вписав в фабричный комплекс предпринимателя Андреса Ниссена многоквартирный жилой дом. Особняк Зигеля, как отмечает Владимир Лисовский, является исключением: при его проектировке Китнер отошел от излюбленного кирпичного стиля (который использовал при строительстве самого завода) и выполнил здание, хоть и построенное из кирпича, в духе французского Ренессанса. "Это позволило небольшому дому, имеющему усложненный объем и динамичный силуэт, контрастно выделиться на фоне соседних, вполне ординарных зданий и приобрести значение градостроительного акцента",— пишет искусствовед.

В наши дни изящный двухэтажный особняк с мансардой, эркером и башенкой с шатром занимает Международный банк Азербайджана. К слову, вряд ли Иероним Китнер предполагал, что выстроенный им из красного и белого кирпича и тесаного камня особняк фабриканта Зигеля спустя столетие окажется оштукатурен и выкрашен — правда, с соблюдением цветовой гаммы, задуманной архитектором.