оказались зрители фестиваля «Территория»

Программа фестиваля «Территория» подходит к концу — в этом году она была и в меру экспериментальной, и в меру шлягерной, а главное — продемонстрировала многообразие форматов современного театра. Это позволило Ольге Федяниной увидеть важную тенденцию, объединившую несколько фестивальных показов.

Одним из главных событий фестиваля стал спектакль-инсталляция «Наследие. Комнаты без людей» — проект Штефана Кэги и Доминика Хубера. И Кэги, и Хубер входят в группу «Римини Протокол», специализирующуюся на театре, который по аналогии с литературой можно назвать театром нон-фикшен. Постановки «Римини Протокола» выращены из документального материала, но между зрителем и документом их создатели устанавливают сложную систему рамок и барьеров. При этом авторство как таковое довольно тщательно замаскировано, на первый взгляд оно сводится к формулировке технических задач, продюсированию и организации логистики внутри проекта — всегда непростой.

В «Наследии» восемь мест действия — это те самые «комнаты без людей» (они же во французском оригинале еще и «пьесы без людей», pieces sans personnes), каждая из которых представляет собой документальную мультимедийную инсталляцию. Здесь собраны предметы обстановки, личные вещи людей — и их голоса. Каждый рассказывает свою собственную историю, но тема у всех одна — приближение смерти. Приближение разное: для кого-то это итог долгой жизни, для кого-то — мысль о неизлечимом наследственном заболевании, которое пока еще не проявилось, но может проявиться в любой момент, для кого-то — желание избавиться от телесной оболочки, разрушенной тяжелой болезнью.

Авторы спектакля создают идеальную дистанцию: ни одна из комнат, ни один из монологов не вызывает ни неловкости, ни паники от слишком непосредственного соприкосновения с табуированной темой. Ни в одной из историй конец жизни не ассоциируется с бессилием и унижением. Или с потерей самостоятельности — незримые обитатели комнат, например, сами определяли и содержание историй, и выбор предметов для «своих» комнат. Более того, монологи устроены так, что именно отсутствующий человек, представленный только своим голосом и своим «наследием», управляет процессом просмотра — говоря зрителю-гостю, когда ему нужно открыть шкаф и достать оттуда какой-то занимательный сувенир, когда можно налить себе воды, а когда нужно встать и распрощаться. Именно они, погруженные в мысли о собственной смерти люди, здесь активны. Этот контекст — и этот контраст создатели «Наследия» выстраивают последовательно и невероятно тактично. Как и «мультимедийную» сторону каждой истории. Доминик Хубер не зря один из самых интересных европейских сценографов — восемь созданных им инсталляций превращаются для каждого зрителя в заряженное игровое пространство, где каждый участник постоянно переживает мини-приключения и мини-потрясения. Будь то путающиеся лица других зрителей в комнате в тот момент, когда один из героев объясняет, как пациент с болезнью Альцгеймера перестает узнавать близких, или необходимость достать из-под кровати спрятанный там семейный портрет.

Актеры остаются невидимыми, а единственными участниками игры становятся зрители — так устроены многие проекты «Римини Протокола». И это одно из проявлений тенденции, которая в этом сезоне очень наглядно объединила несколько спектаклей на «Территории», превратившись в одну из главных сквозных тем фестиваля. В самом общем виде эту тему можно сформулировать просто: значительная часть современного театра больше не хочет обращаться к залу, к публике как к единому целому. То есть заниматься тем, что составляло суть театрального действа на протяжении последних столетий. Театр все чаще разговаривает с каждым зрителем по отдельности, его послания сегодня предназначены не «городу и миру», а индивидуальному сознанию и индивидуальному восприятию.

В комнатах «Наследия» каждый остается наедине с чужим переживанием близости смерти. В показанном на «Территории» спектакле аргентинца Фернандо Рубио «Все, что со мной рядом» тот же принцип доведен до своеобразного пика. Каждый зритель получает на 15 минут «свою собственную» личную актрису, а все действие происходит в постели. Не надо пугаться — это совершенно целомудренный спектакль, посвященный пробуждению детских воспоминаний и эмоций. Но и здесь театр общается со зрителем только один на один. Так же, как и театр виртуальной реальности Робера Лепажа «Ночь в библиотеке», где все события «упакованы» в наушники и очки 3D, а зритель приравнен к читателю.

Самое обстоятельное высказывание об одиночестве в театре на нынешней «Территории» — видеоперформанс Димитриса Папаиоанну «Изнанка», зафиксировавший в шестичасовой петле, как 30 участников повторяют в одном и том же пространстве одинаковые бытовые действия. За этим безнадежно скучным описанием скрывается одно из самых увлекательных и обаятельных фестивальных событий. Отчасти с помощью расчета, отчасти с помощью компьютерной обработки изображения Папаиоанну создает образ идеального современного одиночества, разрозненного бытия большого числа людей, которые находятся рядом друг с другом и заняты одними и теми же действиями, но между ними не существует никакого контакта. Обращено это зрелище, разумеется, тоже к отдельному человеку — зрители могут входить и выходить, когда им вздумается, и рассаживаться «строго как попало».

Таким образом, на «Территории» этого года появилось несколько разновидностей того современного театра, который перестал обращаться к массам и вообще оперировать этим понятием. Это театр, у которого есть столько спектаклей, сколько у него есть зрителей,— и в ближайшем будущем он намерен разговаривать не со всеми, а с каждым.