Как отношение к наемному труду влияет на экономику

В США развернулась дискуссия о заработной плате. Взгляд в прошлое выявляет важное свойство зарплат — они много чего говорят об особенностях той или иной общественной формации.

СЕРГЕЙ МИНАЕВ

Суть нынешней американской дискуссии о заработной плате такова. Комитет экономических советников при президенте Дональде Трампе распространил доклад, согласно которому предлагаемое республиканцами снижение налога на доходы корпораций с 35% до 20% в конце концов повысит годовое жалованье среднего работника на $4–9 тыс. Мол, корпорации, стремясь увеличить инвестиции, будут конкурировать за рабочую силу, и это само по себе вызовет рост зарплат. В то же время аналитический Центр по налоговой политике считает, что годовая зарплата обычных работников если и вырастет, то лишь на $660. При этом самую крупную прибавку, $130 тыс. в год, получит 1% специалистов — те, чьи услуги оплачиваются наиболее высоко.

Критики также отмечают, что доклад игнорирует другие элементы налогового плана Трампа. В частности, отказ от налогообложения прибылей корпораций за рубежом, вероятно, повлечет рост зарубежных инвестиций, к которым зарплата американских работников отношения не имеет. А необходимость погашать дефицит, возникший из-за снижения налогов, за счет заимствований может вызвать рост процентной ставки и курса доллара — это затормозит экономику, и ни о каком увеличении зарплат речи уже не будет.

Между тем связь между сокращением налога на прибыль корпораций и ростом зарплат в разных странах вовсе не очевидна.

Короткий счастливый век

Плата за наемный труд — явление древнее. Но отношение к ней, например, в античные времена было весьма своеобразным. Так, Цицерон указывал: «Поговорим теперь о профессиях и занятиях, которые могут свидетельствовать о свободе или низости.

Например, низкими и даже проклятыми являются занятия, которые требуют злонамеренности,— сбор налогов и ссуда денег под процент.

Несвободным и низким является занятие тех, кто работает за плату, тех, кому мы платим за труд, а не за искусство. В их случае сама заработная плата свидетельствует о рабстве. Мы также должны считать низкими тех, кто покупает товары с тем, чтобы немедленно их перепродать. Потому что они не могут получить прибыль иначе, чем прибегая к самой откровенной лжи».

Класс наемных рабочих возник ко второй половине XIV века. Но очень долго он составлял лишь ничтожную долю населения, к тому же значительную часть своих доходов рабочие получали благодаря собственному крестьянскому хозяйству.

Первое законодательство, посвященное наемному труду, появилось в Англии в 1349 году (при короле Эдуарде III) и во Франции в 1350-м. В обоих случаях устанавливался тариф заработной платы для города и деревни, для работы сдельной и поденной. Под страхом тюремного наказания запрещалось платить зарплату выше установленной. Причем получивший такое вознаграждение наказывался строже, чем его выплативший.

Законодательно определяемая максимальная зарплата постепенно повышалась, так как невозможно было игнорировать рост цен, однако принцип оставался тем же — выплаты выше максимальной карались в уголовном порядке. При этом при королеве Елизавете I выплативший получал десять дней заключения, а получивший — четырнадцать.

Начиная с XV века потребительские цены росли быстрее жалованья, то есть реальные зарплаты падали. Особенно это было заметно в XVI веке, когда наемный труд стал более распространен: реальная зарплата работников, упавшая в связи с ростом потребительских цен, стала регулироваться спросом и предложением на рынке труда, однако ограничения зарплат по привычке сохранялись. (Дело дошло до того, что в 1735 году при британском короле Георге II был принят закон, по которому портным-подмастерьям Лондона запрещалось платить больше двух шиллингов и двух пенсов в день; исключение — дни всенародного траура.)

В 1603 году английские власти, по-прежнему уделявшие зарплатам значительное внимание, приняли закон, устанавливающий на сей раз не максимальную, а минимальную зарплату в текстильной промышленности в период упадка торговли.

В целом конец XVII — начало XVIII столетий можно назвать золотым веком британских зарплат. Сельскохозяйственное производство набирало обороты, что привело к снижению цен на продукты питания и росту реальных зарплат, и так продолжалось до 1750-х годов. Отсюда, между прочим, быстрое увеличение населения. В 1680 году в Англии и Уэльсе проживало 4,9 млн человек, во Франции — 21,9 млн, а к 1801 году — соответственно 8,7 млн и 29,1 млн.

Следствием роста населения в период высоких зарплат стало увеличение численности иждивенцев — детей до 15 лет и стариков после 60 лет. Она в Великобритании конца XVII века составляла 630 человек на тысячу населения между этими возрастами, а к началу XIX века достигла показателя 850, при этом непропорционально выросла доля детей и подростков. Во времена падения реальных доходов многодетные семьи стали испытывать значительные трудности, и это побуждало их посылать детей трудиться ради дополнительного заработка.

Росту реальных зарплат в конце XVII — начале XVIII веков сопутствовало значительное снижение неравенства в распределении доходов (от этого роста в наибольшей степени выиграло 60% населения — беднейшие его слои).

К концу XVIII века неравенство снова стало расти и оказалось выше уровня конца предыдущего столетия. Более того, это неравенство значительно превышало то, что наблюдалось в конце XX века.

В абсолютных цифрах средняя годовая зарплата в середине XVIII века составляла приблизительно £20 для обычного наемного работника (в сельской местности — £16,5, в Лондоне — £27,5). Такую зарплату получало 70% населения Великобритании (включая, правда, матросов и солдат). Мануфактуры, работавшие с металлом, а также с шерстью и шелком, платили £41,5. Для сравнения: богатый фермер зарабатывал в год до £150, священники и офицеры получали £100.

В 1700 году 60% занятости в Великобритании обеспечивало сельское хозяйство. До середины XVIII века работники там имели преимущество перед работодателями в дискуссиях о размере зарплаты — население еще не успело существенно вырасти, сельское хозяйство было на подъеме, цены на продовольствие — низкими.

Однако потом картина изменилась. Население стало заметно увеличиваться, участились неурожаи, продовольствие подорожало; работу стало найти труднее, и реальные зарплаты упали. От всего этого выиграли владельцы земли, немного — фермеры, а наемные работники всех категорий проиграли.

В первой половине XVIII века случилось всего пять неурожаев: в 1709 и 1710 годах, в 1728 и 1729-м, а также в 1740-м. В эти годы цены на продукты питания росли, и реальная зарплата снижалась. Но недороды сменялись благополучными периодами, и зарплаты возвращались на прежний уровень. Однако во второй половине столетия нормой стали холодные зимы, неурожаи и падение спроса на наемный труд. Сокращение доходов сельхозработников снижало спрос на промышленные товары, что, в свою очередь, уменьшало зарплаты работников мануфактур.

Наемным работникам и их зарплатам помогали многочисленные войны, которые повышали спрос на вооружение и шерстяные изделия. Но с начала 1780-х годов проводилась демобилизация, и потерявшие службу солдаты превратились в армию дешевой рабочей силы, что в сочетании с высокими ценами на продовольствие драматически сказалось на реальных зарплатах в британской промышленности.

Черное надежное золото

В XIX веке с зарплатами происходило следующее. Сначала ручные ткацкие станки были окончательно вытеснены механическими (их количество в Великобритании выросло с 2400 в 1813 году до 224 тыс. в 1840-м). Разоренным ткачам приходилось наниматься на фабрики и мириться с чрезвычайно низкой зарплатой, а фабриканты могли получать прибыль без затрат на технические усовершенствования.

В итоге британское хлопкоткачество утратило мировое технологическое лидерство и сохранило некоторый рост только благодаря спросу на продукцию в колониях.

Завоевания индустриальной революции обесценивались и в связи с ростом населения. Низкий уровень жалованья на британских фабриках был обусловлен наплывом не только разорившихся ремесленников, но также женщин и детей. Мизерные зарплаты, в свою очередь, снижали внутренний спрос, и это дополнительно ослабляло стимул закупать дорогостоящее новое оборудование.

Государственные ограничения на эксплуатацию дешевого труда запоздали и были слишком неэффективными (действенные меры приняли только в XX веке — благодаря профсоюзам), чтобы повышение производительности труда стало для фабрикантов привлекательным. Никакого внимания не уделялось ни эффективности менеджмента, ни мастерству рабочих, ни освоению новой техники — прибыльности можно было добиться и без подобных излишеств. Когда продажи и прибыли снижались, наиболее простым ответом были сокращение производства и увольнения. Во время мировых экономических кризисов, которые случались в 1820-е, 1830-е и 1840 годы (без видимых причин и без видимых путей преодоления), никто даже не думал компенсировать снижение экспорта увеличением внутреннего спроса. Зарплаты падали, безработица росла, и никого это особо не волновало.

Хлопок как главный двигатель британской экономики начал терять свое значение уже в 1830-е годы. Это вызвало всеобщее разочарование в промышленной революции. Поэтому так называемое чартистское движение вообще не выдвигало экономических требований, сосредоточившись на требованиях политических. Чартисты полагали, что окончательный кризис капитализма не за горами, и только всеобъемлющая демократия способна смягчить его последствия.

Экономисты (и их политические последователи) по-прежнему придерживались теории, согласно которой зарплаты должно хватать только на поддержание физического существования. Если человек получает больше, чем нужно, чтобы не умереть от голода, он просто будет меньше работать. До 1870-х годов никто в Великобритании не признавал экономических преимуществ высоких зарплат.

Даже наиболее просвещенные политики вроде Роберта Пила считали, что задача прогресса — держать зарплаты низкими, а прибыли — высокими.

В конечном счете экономика Великобритании, можно сказать, была спасена старой проверенной отраслью. Это напоминало картину сельского хозяйства в его наиболее примитивных формах: когда поле истощается, нужно просто перейти на другое место. Страна сместила упор с хлопка, спрос на который чрезвычайно подвержен колебаниям, на относительно стабильный уголь. К 1842 году Британия добывала две трети всего угля в мире (30 млн тонн), хотя большая часть его шла в британские же камины.

Чтобы развивать угледобычу, нужны инвестиции в новые технологии. Первая железная дорога, построенная в 1825 году, была предназначена исключительно для перевозки угля от места добычи к месту погрузки на корабли для экспорта. Однако она принесла грандиозные прибыли, и это было воспринято как открытие нового пути в будущее. В отличие от хлопкоткачества железнодорожное хозяйство не было сосредоточено в отдельных районах — сеть дорог постепенно покрывала всю страну, остававшуюся пока преимущественно аграрной.

Новая индустрия требовала огромных капитальных затрат (в отличие от хлопка) и самых передовых технологий. Железнодорожная отрасль дала импульс всей британской экономике, благодаря чему первый кризис мирового капитализма завершился. Она, в сущности, создала современную металлургическую промышленность, мотивировала строительство огромных океанских кораблей и современных портов.

Все это формировало большой спрос на квалифицированную рабочую силу, а для ее привлечения нужна была высокая зарплата. Численность рабочей силы в железнодорожной отрасли, судостроении, металлургии постоянно росла — вместе с жалованьем. К 1914 году тяжелая промышленность в Великобритании занимала первое место по количеству рабочих-мужчин и по размеру их зарплаты. К 1850-му году чартистское движение умерло — английский рабочий класс с его растущими доходами оказался деполитизированным на целое поколение.

С точки зрения зарплат 1850 год стал ключевым во всем мире — работники получили преимущество перед работодателями.

С тех пор реальные зарплаты в индустриальных странах росли (периоды падения, нарушающие эту тенденцию, были непродолжительными). Основной причиной являлся рост производительности труда, порожденный внедрением научных разработок на предприятиях.

Заокеанский взгляд

Можно сказать, что в США рост производительности труда тоже привел к росту зарплат, хотя этот процесс не был стабильным. В последнюю четверть XVIII века и до 1820 года цены и зарплаты росли с одинаковой скоростью, то есть реальные зарплаты не менялись.

За период с 1820 по 1890 год они увеличились в четыре раза, остановились на достигнутом и держались почти четверть века. После 1914 года рост возобновился и за 40 лет составил 150%. С 1955 по 1964 год реальные зарплаты прибавили 8,1%, за следующие 20 лет — 2,4%. Правда, на отрезке с 1985 по 1991 год они упали на 5,5%.

После Второй мировой войны позиции занятых заметно укрепились с точки зрения зарплат. В 1955-м были приняты поправки к закону 1938 года о справедливых стандартах труда. Минимальную зарплату подняли до $1 в час. В 1997 году благодаря поправкам она достигла $5,15.

Стоит упомянуть, что закон о справедливых стандартах труда устанавливал минимальные зарплаты впервые в истории США. Цифры были такие: $0,25 в час в первый год действия закона, $0,3 в час в течение следующих шести лет и $0,4 в час — дальше.

К 1939 году по сравнению с 1914-м (при всей сложности этого периода — военной инфляции, двух депрессиях1921 и 1930 годов, а также несмотря на политику стимулирования экономики после 1933-го) номинальная зарплата в США выросла в три раза. Тогда как стоимость жизни — только вдвое.

Надо заметить также, что американцы, бдительно следящие за зарплатами в своей стране, держали в поле зрения и ситуацию за рубежом. Скажем, в 1939 году, по их наблюдениям, ничего особенного с зарплатами в США по сравнению с 1938-м не произошло, а в сталинском СССР — наоборот. Вот как описывала американская пресса состояние советского рынка труда в том году. Власти, борясь с такими повсеместными явлениями, как лень, пьянство и безразличие к результатам производства, внесли изменения в трудовое законодательство. Вводятся трудовые книжки, за опозданием на работу на 20 минут немедленно следует увольнение.

Советские профсоюзы, сообщала пресса, решили, что десятипроцентное повышение зарплат в предыдущем году непосильно для бюджета, поэтому нормы выработки повышаются на 25% и одновременно снижаются на 14% расценки при сдельной оплате труда.

Таким образом, можно заключить, что ситуация с зарплатой отражает не только состояние экономики той или иной страны, но и состояние умов тех, кто ее, зарплату, получает.