Что предлагала власть всем недовольным государственным устройством

24 ноября 1927 года члены Политбюро ЦК ВКП(б) проголосовали за принятие мер, «гарантирующих скорейшую ликвидацию бандитского выступления в Якутии». С учетом того, что это был далеко не первый мятеж против центральной власти, участников вооруженного восстания карали с особой жестокостью. Но страх повторения якутских «бандпроявлений националистического характера» не исчезал еще несколько десятилетий.

«Составили ядро союза инородцев»

На фоне кровавых событий первой русской революции все происходившее в 1905–1906 годах в Якутске выглядело на первый взгляд не очень важным и не слишком заметным происшествием. Осенью 1905 года для смягчения ситуации на обширных территориях, находящихся в его управлении, иркутский военный генерал-губернатор М. Н. Кайгородов поручил губернатору Якутской области действительному статскому советнику В. Н. Булатову провести совещание представителей всех сословий о введении в Якутии земского самоуправления.

Выборы участников совещания были для местной власти делом абсолютно новым и непривычным, а потому, как 13 февраля 1906 года докладывал губернатор Булатов министру внутренних дел действительному тайному советнику П. Н. Дурново, состав избранников обществ оказался совершенно не тем, что ожидался:

«К прискорбию, должен отметить, что население области, которому главным начальником края было предоставлено право избрать из своей среды представителей на совещание, отнеслось к этому важному делу крайне невнимательно и допустило, как оказалось, в составе своих представителей часть весьма неблагонадежных лиц, имевших близкое отношение к проживавшим в области государственным и политическим ссыльным и, несомненно, зараженных их противоправительственными идеями… Затем часть представителей инородческого населения оказалась или совершенно не говорящей по-русски, или с трудом понимающей русскую речь, несмотря на категорическое требование мое, чтобы к участию в совещании были избраны лица, владеющие русским языком».

В начале совещания представители крестьян и якутских улусов попросили дать им возможность провести отдельные собрания для обсуждения положений о земских учреждениях. А посовещавшись, представили отличающиеся друг от друга проекты введения местного самоуправления.

«Впоследствии,— писал губернатор Булатов,— обнаружилось, что на совещания представителей от инородцев приглашались в качестве сведущих людей и некоторые из находившихся в городе политических ссыльных, советами которых, вероятно, и пользовались составители проектов. Во время съезда и совещаний по вопросу о введении земства получен был здесь, по телеграфу, Высочайший Манифест 17 октября. Под впечатлением всемилостивейше дарованной свободы слова, собраний и союзов и приносимых телеграфом, а затем и газетами, известий о событиях, происходящих в Европейской России и других частях Сибири, стали и в Якутске образовываться различные союзы и устраиваться собрания и митинги, руководимые главным образом наполнявшими город амнистированными политическими ссыльными. Не осталось чуждым этому общему настроению и инородческое население, особенно городское, находящееся под непосредственным влиянием некоторых из своих сородичей, имевших тесное общение с освобожденными поднадзорными. Бывшие на съезде по вопросу о земстве представители инородческого населения развезли по своим улусам (главным образом по Якутскому округу, от которого было наибольшее число представителей) вместе с составленным на съезде проектом о земстве и внушенные им в Якутске превратные идеи о дарованных свободах и, как я уверен, мысль о необходимости организовать общий инородческий союз для достижения различных прав и льгот. Таким образом, почва была подготовлена. Находящиеся в Якутске главные руководители съезда инородцев, не теряя времени, сплотились в тесную группу и, при участии, конечно, оставшихся здесь бывших поднадзорных, составили ядро союза инородцев, вербуя в него все большее число членов».

6 января 1906 года руководители Союза якутов отправили председателю Совета министров империи графу С. Ю. Витте телеграмму с требованиями, которые в Санкт-Петербурге сочли дерзновенными. Два дня спустя директор Департамента полиции действительный статский советник Э. И. Вуич телеграфировал якутскому губернатору:

«Комитет союза инородцев якутов, в составе Попова, Никифорова, Говорова, Афанасьева, Васильева, Аммосова, Артаманова, Слепцова, Готовцева, Скрыбинина, обратился к председателю Совета министров с телеграммой, заявляя, что союз не получил ответа на ходатайство о допущении представителя от якутов в Государственную Думу и потому постановил требовать права избрания в Думу своего представителя, признания всех земель, находящихся во владении инородцев, а также казенных, монастырских и отведенных ссыльным — собственностью якутов, скорейшего введения земского самоуправления и передачи функций окружных полицейских управлений в заведывание самих инородцев».

«Привести якутов к повиновению властям»

Требования Союза якутов сопровождались ультиматумом. Его руководители пригрозили, что якуты прекратят выплаты всех податей в казну до тех пор, пока требования союза не будут выполнены. Причем их слова не расходились с делом. В докладе якутского губернатора министру внутренних дел говорилось:

«Еще задолго до отправления этой телеграммы, в декабре месяце, как я доносил Вашему Высокопревосходительству, в городе стали циркулировать слухи, что населению, особенно инородческому, внушается мысль о возможности и необходимости прекратить всякие казенные платежи и не исполнять повинностей. Справки о количестве поступивших в казначейство податей и земских сборов в декабре (когда они здесь главным образом вносятся) удостоверили действительно крайне слабое поступление всех казенных платежей, а затем мне стало известно из частных источников, что приезжающие в город из улусов с податями инородческие старшины и сборщики, не являясь в полицейское управление, под влиянием Никифорова и других городских инородцев, уезжают обратно, не внося податей в казначейство».

Собственно, это был бунт, по своему воздействию на правительство практически равный вооруженному мятежу. Поэтому в той же телеграмме, отправленной 8 января 1906 года в Якутск, директор Департамента полиции передал приказ главы МВД:

«Министр внутренних дел приказал всех членов комитета, подписавших телеграмму, посадить в тюрьму, привлечь к ответственности и привести якутов к повиновению властям. О последующем телеграфируйте».

Однако даже попытка ареста лидеров Союза якутов могла вызвать серьезные последствия, о чем указывалось в докладе якутского губернатора министру внутренних дел:

«Для подавления могущего возникнуть крупного беспорядка в распоряжении администрации имеются только ничтожный по численности состав городской полиции (в 25 человек), несколько десятков весьма ненадежных, почти невооруженных и необученных военному делу казаков здешней команды Якутского городового полка и 50–60 солдат местной команды, представляющей собой единственную военную силу. Если эти средства, в общей сложности, можно было считать достаточными для охраны города, то для прекращения массового беспорядка в округе, с инородческим населением свыше ста тысяч человек, не было никаких способов».

Я приказал полиции в ту же ночь, одновременно, арестовать всех членов центрального комитета союза

Поэтому губернатор Булатов попросил о введении в Якутском и Олемкинском округах и Якутске положения об усиленной охране, расширявшем его права. О дальнейших событиях он писал Дурново:

«Получив 18 января указания о праве моем применить 29 ст. положения об охране, я приказал полиции в ту же ночь, одновременно, арестовать всех членов центрального комитета союза, с производством в квартирах их тщательного обыска, что и было вполне успешно исполнено. Арестовано было шесть человек, четверо же находилось в округе, почему арест их был поручен земской полиции. Вместе с тем были сделаны следующие распоряжения: в городе увеличен временно состав городовых, часть казачьей команды, живущей на заимках и по квартирам, получила приказание находиться наготове и вооруженной в полковом ее помещении, а остальная быть готовой по домам, местная команда также подготовлена на случай надобности; все чины земской полиции раскомандированы одновременно по улусам округа для розыска и ареста главарей союза, собрания инородческих сходок и предъявления на них моего объявления населению о противозаконности союза, ответственности за участие в нем, произведенном уже аресте членов центрального комитета и подавления беспорядка, в случае его продолжения, военной силой; такие же объявления были опубликованы и в городе…

Вскоре же ко мне стали являться инородцы с письменными и личными выражениями раскаяния и отказом от участия в союзе, а затем, по мере действия чинов полиции в округе, делаемых ими разъяснений на сходах, распространения моего объявления и арестов еще нескольких из наиболее влиятельных агитаторов, инородцы начали составлять наслежные и даже улусные приговора, отказываясь от участия в союзе, обязуясь впредь не вступать ни в какие сообщества и исправно уплачивать подати и повинности. Вместе с тем начался и усиленный взнос податей в казначейство из всех улусов округа».

Мирный мятеж в Якутии вскоре прекратился, однако его экономическая первопричина — конфликт вокруг прав на якутскую землю и ее недра — никуда не исчез, а после революций 1917 года и в ходе Гражданской войны только обострился.

«Ни на йоту не улучшилось»

«Мучившие Россию голод и разруха,— вспоминал бывший военком сводного красноармейского Петропавловского отряда М. Кропачев,— ощущались самым острым образом и в Якутии. Летом 1921 года остаткам контрреволюционных партий удалось, спекулируя на продовольственных трудностях, поднять там белогвардейский мятеж. Думается, что штаб 5-й армии допустил ошибку, сразу же не выслав в Якутск регулярные войска для подавления мятежа в зародыше. Только через семь месяцев, в марте 1922 года, туда пришел отряд Каландарашвили. Но к тому времени мятежники успели уже связаться с белогвардейщиной, выброшенной из Советской России и осевшей в Маньчжурии».

Потом было немало написано о том, что это восстание было спровоцировано иностранными эмиссарами. Но в «Обзоре внутреннего политического положения РСФСР за март 1922 г.», подготовленном в ГПУ при НКВД РСФСР, говорилось:

«В Восточно-Сибирском округе остается по-прежнему охваченным бандитизмом район Якутска. Численность банд в этом районе достигает 2000 бойцов. Местное население на стороне бандитов. Движение имеет националистический характер с участием нескольких тысяч якутов. Общим руководителем движения является офицер Толстоухов. Кроме того крупные бандитские отряды обнаружены в северной части губернии, в частности, отрядом Васюкова занят г. Верхоянск. В районе 600 верст севернее Якутска администрацией свинцовых рудников организована банда во главе с представителем администрации Окуловским. В восточной части Вилюйского у. вспыхнул ряд восстаний».

В сущности бандитизма, как такового, нет. Есть огромное, длящееся уже несколько месяцев восстание населения Якутской обл.

А в «Обзоре политико-экономического состояния РСФСР за май–июнь 1922 г.» ГПУ сообщало руководству страны:

«В Восточной Сибири в сущности бандитизма, как такового, нет. Есть огромное, длящееся уже несколько месяцев восстание населения Якутской обл. Положение в этом районе за текущие два месяца ни на йоту не улучшилось. Значительная часть области по-прежнему находится в руках бандитов. Сведения последних недель говорят о ней, что обложен г. Вилюйск, и что банды продолжают распространяться по западным направлениям. Численность бандитов точно не выяснена. По одним источникам, она якобы достигает 6000, но по другим, она гораздо меньше этой цифры, хотя, во всяком случае, не меньше 2000 человек. Население, не ушедшее в банды, почти повсеместно сочувствует бандитам и всячески им помогает. Среди якутской интеллигенции отмечается наличие весьма значительной японофильской группировки, которой якобы и принадлежит идейное руководительство движением».

Потом нередко утверждали, что прекращению мятежа способствовало предоставление Якутии автономии. Но в предназначавшихся для узкого круга высокопоставленных читателей обзорах ГПУ называлась совершенно другая основная причина: восставшим перестало помогать антисоветское Приамурское правительство, находившееся во Владивостоке:

«Бандитизм в Якутской обл.,— говорилось в обзоре за июль 1922 года,— принявший в прошлом месяце столь угрожающие размеры, когда многочисленными бандами были обложены гг. Якутск и Вилюйск, в июле резко пошел на убыль и стал разлагаться. Объясняется это политическими неурядицами во Владивостоке, откуда банды все время получали поддержку. Офицеры, возглавлявшие все движение, в июле бросают отряды на произвол судьбы и вместе со штабом повстанцев и областным управлением бегут в г. Нелькан. Отряды, оставшиеся без руководителей, из Вилюйского и Якутского районов двинулись в восточном направлении к тому же городу Нелькан».

Кроме того, в обзорах вновь и вновь появлялись упоминания Японии и японофильства среди якутов. В данных, отправленных руководству страны в августе 1922 года, отмечалось:

«Среди якутской интеллигенции образовалась японофильская партия, пользующаяся громадным влиянием среди населения».

А в обзоре за ноябрь 1924 года о ходе еще одного вооруженного противостояния с советской властью говорилось:

«Наиболее пораженными бандитизмом остаются Иркутская губ. и Якутия, в последней численность банд возросла до 400 человек. Оперировавшие отдельные уголовные шайки объединились с основным повстанческим ядром, которое вместо старого лозунга “автономия тунгусам”, выкинула новый: “захват всей области”. Повстанцами захвачена Петропавловская, где ими разграблены госторгпредприятия; местные представители власти не тронуты. Отмечены случаи пособничества повстанческому движению со стороны американской фирмы “Гудзон Бей”. Есть предположение о поддержке бандитов Японией и связи с заграницей».

«Расконспирация расстрелов»

Японский фактор, судя по всему, сыграл немалую роль в развитии событий, начавшихся летом 1927 года. Тогда ОГПУ обнаружило в Якутии заговор подпольной Младо-Якутской советской социалистической партии конфедералистов, в котором участвовали и некоторые руководящие работники. Чтобы выявить всех заговорщиков и не допустить вмешательства в конфликт Японии — в то время главного и очень сильного противника СССР на Дальнем Востоке, И. В. Сталин 19 сентября 1927 года отправил следующие указания первому секретарю Якутского обкома ВКП(б) И. Н. Барахову:

«Надо дать ГПУ возможность раскрыть до конца заговор и арестовать всех замешанных. Публиковать сейчас нельзя. Дело будет передано в суд лишь по окончании следствия. Требуем оказания помощи органам ГПУ».

А 27 сентября 1927 года в новой телеграмме в Якутск Сталин уточнил причину отказа в публикации данных о конфедералистах:

«ЦК против публикации по соображениям международным».

Но пока сотрудники ОГПУ выявляли всех заговорщиков, некоторые руководители конфедералистов успели покинуть Якутск и начать новое якутское восстание. Однако на этот раз руководители страны учли предыдущий опыт и решили не только подавить мятеж, но сделать невозможным его повторение.

17 ноября 1927 года Политбюро рассмотрело вопрос о принятии мер, гарантирующих скорейшую ликвидацию бандитского выступления в Якутии, для чего была образована комиссия, неделю спустя предложившая принятое Политбюро решение, в котором говорилось:

«а) Для ликвидации находящихся в данный момент в Якутии банд,— считать имеющиеся вооруженные силы ОГПУ достаточными.

б) Операцией по ликвидации Якутских банд целиком руководит ОГПУ.

в) ОГПУ принять срочные меры для ликвидации бандитов.

г) Поручить ОГПУ вывезти из Якутии всех руководителей и активных участников в бандитизме.

д) Обязать Якутский Обком ВКП(б) оказывать всяческое содействие органам ОГПУ при ликвидации банд.

е) Предложить руководителям ОГПУ по ликвидации банд в Якутии ни в коем случае на месте высшей меры, как социальной защиты, не приводить в исполнение. В особых случаях — согласовывать с ПП ОГПУ Сибири и Д.В.К.

ж) Считать необходимым срочно отпустить ОГПУ 250.000 рублей, о чем просить т. Рыкова в кратчайший срок провести по советской линии».

Особая роль ОГПУ подчеркивалась и в следующих решениях Политбюро, и в телеграмме Сталина в Якутский обком, отправленной 30 декабря 1927 года:

«В дополнение к директиве за № 11/сс сообщается постановление ЦК о том, что оперативные распоряжения органов ОГПУ в области проведения мероприятий по подавлению восстания являются безусловно обязательными и подлежат безоговорочному проведению».

Новое восстание не получило широкой поддержки населения, и некоторые его руководители решили, что, как и в прежние годы, прекратившие сопротивление оппозиционеры будут прощены. Или им как минимум будет сохранена жизнь. Но они ошибались.

В «Обзоре политического состояния СССР за март 1928 г.» ОГПУ констатировало:

«Банддвижение на территории Якутии ликвидировано. К 8 марта оперировало 9 банд в 140 человек, из коих банда Индигирского, наиболее крупная (63 человека), изъята полностью, а сам Индигирский убит при захвате банды. Остальные 8 банд также ликвидированы к концу марта».

На 8 октября 1928 года из 289 арестованных участников восстания 20 отпустили на свободу и дела на двух человек были отправлены на доследование. 137 мятежников приговорили к различным срокам лишения свободы и ссылке. 130 были расстреляны.

9 декабря 1928 года старший помощник прокурора Якутской АССР С. Потапов сообщал в Москву:

«В банды в 1927—1928 г.г. были, главным образом, вовлечены рецидивисты — участники прежних движений, в свое время помилованные Соввластью. Большинство бандитов — бедняки и середняки: встречалось немало деклассированного элемента, одиночек, оторвавшихся от производственного труда. Согласно директив центра и сообразно настроениям населения — бандитов-рецидивистов расстреливать, карательная линия особоуполномоченного ОГПУ и прокуратуры заключалась в применении высшей меры наказания ко всем бандитам, состоявшим в бандах с оружием в руках и ранее замешанным хотя бы в одном антисоветском движении. Безусловно, такая линия даже при условии, что приходилось расстреливать зачастую бедняков и батраков — была верной и продиктованной политическим моментом.

Прокуратура тщательно знакомилась со следственным материалом: до разбора некоторые дела направлялись в ГПУ обратно для доследования. Разногласий при вынесении приговоров не было. Со многими предложениями прокуратуры о смягчении наказания особоуполномоченный ОГПУ соглашался, не доводя дела до коллегии ОГПУ. Досадным пробелом в работе ГПУ по ликвидации бандитизма была расконспирация расстрелов (объявлено в прессе не более чем о 30 расстрелянных). По неосторожности некоторые сотрудники отдела ГПУ говорили просителям, что те или иные бандиты отправлены в Новосибирск, а местное население зимой и летом прекрасно осведомлено о всех передвижениях по трактам и по водному пути. Летом недалеко от г. Якутска стали всплывать на реке Лене трупы мужчин, т.е. расстрелянных бандитов с огнестрельными ранами на затылках, причем многих легко было опознать. Население, конечно, догадывается или знает об истинном происхождении этих трупов, ибо они обнаруживались почти “пачками”.

Сообщали прокурорскому надзору, что трупы в замороженном виде распиливаются на несколько частей

В начале с.г. сотрудники КРО ЯОГПУ (контрразведывательного отдела Якутского ОГПУ.— “История”) устно сообщали прокурорскому надзору, что трупы в замороженном виде распиливаются на несколько частей, укладываются в мешки, отвозятся на реку ночью верст за 10 и по частям спускаются в прорубь. Очевидно, впоследствии такая сложная процедура была отменена, вследствие чего трупы всплывали в целом виде».

Ликвидация руководителей восстания и акция устрашения — всплывающие «пачками» тела расстрелянных — на долгие годы прекратили обсуждение вопросов об изменении статуса Якутии, принадлежности земли и ее богатейших недр. Но еще несколько десятилетий власти усматривали признаки начала нового якутского мятежа даже во вполне обычных для своего времени крайне жестоких хулиганских выходках.

Так, 16 марта 1954 года в Таттинском районе Якутии группа местных молодых людей во главе с бригадиром топографов ранее судимым П. П. Григорьевым напала на сотрудников работавшего там геофизического отряда №46, а затем на рабочих сейсмоотряда. Один из сейсмологов был убит, двое ранены, еще несколько рабочих получили телесные повреждения различной степени тяжести.

Похожих происшествий после бериевской амнистии по всему СССР было множество. Но поскольку все нападавшие были якутами, а один из них признался, что бить русских пошли не спонтанно, а договорившись предыдущим вечером, Главное управление милиции МВД СССР пришло к выводу, что «имело место бандпроявление националистического характера». Ведь от страха глаза велики не только у тех, кто должен бояться, но и у тех, кто с помощью наведения ужаса пытается справиться с собственными фобиями.

Евгений Жирнов