Криста Белл о Дэвиде Линче, помешательстве и колдовстве

11 ноября в Центральном доме архитектора в рамках большой программы клуба «Кругозор» выступит американская певица и актриса Криста Белл, только что выпустившая новый альбом «We Dissolve» и дебютировавшая в сериале Дэвида Линча «Твин-Пикс». Исполнительница, которую называют музой Дэвида Линча, рассказала Борису Барабанову о различиях между Линчем-режиссером и Линчем-музыкантом.

— Насколько я могу судить, вы записывали свой последний альбом «We Dissolve» примерно тогда же, когда проходили съемки третьего сезона «Твин-Пикса». Есть ли связь между этими двумя произведениями?

— Это разные галактики одной и той же вселенной. Я бы сказала, что общие черты сериала и альбома — это мистическая, эзотерическая атмосфера, состояние соприкосновения с непознаваемым. Но большинство песен, вошедших в «We Dissolve», я написала задолго до того, как получила роль в «Твин-Пиксе». И это результат моего сотрудничества с человеком по имени Кристофер Смарт. Я бы сказала, у нас с ним примерно одинаковая степень помешательства и мы одинаково относимся к вещам, которые составляют вселенную «Твин-Пикс».

— Музыканты, которые вместе с вами записывали «We Dissolve», пришли из достаточно радикальных музыкальных сообществ, взять хотя бы Стивена О’Мэлли из группы Sunn O))). Но на выходе получился достаточно размеренный, медитативный материал, который вряд ли может кого-то шокировать.

— Думаю, отчасти дело в постпродакшене. Стивен О’Мэлли изначально записал будоражащие, реверберирующие гитарные партии, но они утоплены в финальном миксе. Послушайте песню «Beautiful». Это баллада о наемном убийце, который осознает, что влюблен в человека, которого ему «заказали». Гитара Стивена О’Мэлли идеально передает тоску и безысходность героя, следом мы слышим хаммонд-орган Джеффа Даунса из Asia, в его партии слышны паранойя и смятение, а потом вступает Эдриан Атли из Portishead, это партия нойзовой гитары, которая странным образом придает всей ситуации романтический оттенок. Над всем этим мой голос, но никто не перетягивает одеяло на себя, каждая роль важна. Мне кажется, этого удалось достичь только благодаря таланту продюсера Джона Пэриша. Вы можете сказать, что это «спокойная» музыка, но внутри у нее заключена большая драма.

— Как вам удается передать ее не в студии, а на концертах?

— Конечно, я была бы счастлива, если бы Стивен О’Мэлли, Джефф Даунс и Эдриан Атли могли поехать со мной в тур. Но в реальности я не могу взять их всех с собой и не могу везти с собой хаммонд-орган. Мы отрепетировали программу с моей собственной группой в Техасе, на сцене это будет микс живого звучания и тех партий, которые записаны во время работы над альбомом. Сделаем все возможное, чтобы это выглядело органично — мы не хотим совсем потерять то чувство, которого добились в студии.

— Вы сотрудничали с Дэвидом Линчем в качестве актрисы на съемочной площадке, а в качестве вокалистки — во время записи его альбомов. Расскажите, как он работает.

— Когда у него рождается музыкальная идея, он приходит в свою студию на Голливудских холмах вместе со своим звукоинженером Дином Хёрли, берет гитару или садится за барабаны и пытается эту идею поймать. У них с Дином нет такого, как у других музыкантов: начинаем с «ля», раз-два-три — поехали! Это не их стиль работы, но их собственный метод очень эффективен. Кое-где в интернете можно найти видео, снятые во время студийных сессий. Когда Дэвид сидит с гитарой в руках, он скорее генерирует эмоции, нежели берет ноты. Он сам себя музыкантом не называет. Он человек, который создает настроение и чувства. Музыка всегда была для него экспериментом. Если Дэвид привлекает меня к работе, то я не слышу результата до того момента, пока запись не будет готова — они там с Дином сами колдуют. Как режиссер, он всегда уверен в своем актере, и актеры тоже доверяют ему на сто процентов. Нет лишних разговоров, и никто не объясняет тебе значение той или иной сцены. У тебя есть твой текст — все! Нет явного режиссерского диктата, он скорее полагается на те эмоциональные связи, которые рождаются прямо на съемочной площадке. И при этом все равно все чувствуют, кто управляет кораблем. Не знаю, как это у него получается. А вот работая с музыкантами, он всегда общается с ними один на один, объясняет, что значит текст и какого рода эмоций он хочет добиться в конкретном треке, ну например: «Криста Белл, в этом дубле ты поешь слишком нежно, ты здесь звучишь, как ребенок. А можешь спеть, как мать?»

— Когда показывали первый «Твин-Пикс», вы были девочкой. Прошли годы. Можете ли вы сказать, что теперь, спустя 27 лет, снявшись в третьем сезоне, вы лучше понимаете, что там происходит?

— В детстве в «Твин-Пиксе» больше всего мне нравилась музыка, все остальное было за пределами моего восприятия. С годами я научилась лучше понимать тонкости в поведении персонажей «Твин-Пикса». Они для меня больше очеловечились, я бы так сказала. В целом же понимание «Твин-Пикса» — это очень личный процесс для каждого зрителя. «Твин-Пикс» — не математическая формула. Все толкования обманчивы. Даже у Дэвида никогда нет окончательного ответа. Мне, кстати, кажется, что у детей больше шансов приблизиться к пониманию «Твин-Пикса», чем у взрослых. Потому что у них нет всего этого багажа толкований и расшифровок, основанных на опыте. С «Твин-Пиксом» надо дрейфовать в забытьи, никогда не заземляясь, плыть по течению, качаясь на волнах,— тогда это наслаждение. Надеюсь, мне до самого последнего моего вздоха никто не даст точных ответов об этом сериале. Я была бы разочарована.