Умер Михаил Задорнов

На 70-м году жизни в Москве скончался писатель-сатирик Михаил Задорнов.

В русском языке так и не появилось исчерпывающего термина для того, чем почти всю свою жизнь профессионально занимался Михаил Задорнов. Писатель-сатирик, юморист, актер эстрады, драматург, общественный деятель, просто советская и постсоветская знаменитость. Все это отлично укладывается в человека-картинку, человека-шарж, что, собственно, и предполагает актерское ремесло снаружи, а внутрь этот закрытый веками цех обычно никого не пускает, и, возможно, правильно делает — комедиантам, братьям цирковых артистов, профессионально необходимо держать внутри то, что не востребовано публике. Последние месяцы Задорнов, умерший в Москве, жил в Риге, в Латвии,— практически там же, где и родился. Рига еще в 1920-х годах помнит немецкое кабацкое ремесло «актера у микрофона», не менее, кстати, распространенное в 1930-х и на эстрадах в Советской России. Однако к 1950-м годам в советской Латвии Задорнов, сын маститого советского писателя Николая Задорнова, лауреата Сталинской премии 1952 года (двухтомный роман «Амур-батюшка», образчик «крестьянского» жанра), этого видеть уже не мог — никакой «народной эстрады», ни русской, ни латышской, ни немецкой, в послевоенные годы уже не существовало ни в Москве, ни в Риге, ни в Берлине, ни даже в Мюнхене.

Да и поступая в Московский авиационный институт на кафедру авиационно-космической теплотехники, студент из Риги вряд ли мог надеяться на последующую звездную карьеру. Скорее он делал карьеру инженера в том же МАИ, и вполне успешно делал — за космические ракеты, сестры баллистических, советская власть не скупилась на блага, признание и социальный успех, все было выбрано правильно. Однако литература и улично-эстрадно-балаганный студенческий театр — сочетание безнадежно определяющее: студенческий агиттеатр МАИ под руководством артистичного Задорнова, всегда умевшего шутить и балагурить, сам вывел инженера к признанию так же уверенно, как и проза о крестьянах-переселенцах его отца.

В 1975 году была премия Ленинского комсомола, затем юморески на телевидении, уже давно полюбившем Аркадия Райкина, затем должность завотдела сатиры и юмора в «Юности», юморески для других эстрадных актеров, превращение в звезду разговорного жанра, удачные политические пародии, дружба с Борисом Ельциным, поздравление вместо него 31 декабря 1991 года дорогих россиян с Новым годом, передачи «Аншлаг» и «Смехопанорама», бесконечный КВН, концерты во всех углах страны, книги—сборники юморесок огромными тиражами.

Все это — более чем профессионально именно с точки зрения профессиональных актеров эстрады:

Задорнов в какой-то степени был своеобразным демократическим институтом российского общества, который с несколькими листками очередного номера в руках перед микрофоном всегда готов был смешно рассказать миллионам зрителей в зале размером в одну шестую часть суши, что они на самом деле обо всем этом думают.

Об американцах, о партийных, о бедности, о бюрократах, об очередях, обо всем вот этом — беззлобно, что предполагает маска советского и постсоветского сатирика, только с терапевтической, скупо отмеренной долей горечи — без нее нельзя.

У умного зеркала больше неочевидных свойств, чем мы можем себе представить. В случае Михаила Задорнова можно лишь предполагать, что ему существенно легче, чем многим его коллегам, было этим зеркалом работать — маске и не нужно было прирастать, эта легкость была, видимо, неподдельной и невымышленной, и это тоже отличает больших артистов. В последние годы Задорнов, увлекавшийся в своей жизни очень многими народными поветриями, с удовольствием и энтузиазмом боролся со школьным ЕГЭ, пропагандировал коммунистические и экологические движения, публиковал какие-то полуанекдотические труды по фолк-славяноведению, искал истину в вегетарианстве и здоровья у знахарей, в последние дни жизни стал православным.

Все это как нельзя лучше соотносится с социальной ролью Задорнова, от которой он никогда, ни в какой момент, как и положено артисту, не отказывался — быть ровно, совершенно таким же, как те, кому адресованы его произведения, говорить за своего зрителя, реализовывать хотя бы немного его право сказать, не имея своего языка и возможности этот язык создавать — и быть услышанным.

Впрочем, нет. Существует право говорить, но права быть услышанным, увы, не существует — это искусство недоступно артистам, это дело политиков, эстрадный смех в нашем случае — это лишь паллиатив демократии.

При этом что удивительно, Задорнов всегда умел быть современным ровно в той мере, в которой современна его стареющая аудитория. Он, я думаю, лучше многих знал, что «остановка жизни в золотых 1970-х» — миф, что его аудитория под затвердевшей коркой продолжает жить, а значит, изменяться. Еще немного, еще несколько лет — и ролики Задорнова в его канале на Youtube уже отлично мешались бы по языку с роликами рэп-баттлов, как мешаются они сейчас уже с роликами стендап-комиков, наследников КВН — и по языку, и по темам, и по аудитории, становящейся все более массовой и в силу этого ищущей себе новое умное зеркало, в котором будет и русское, и американское, и европейское рабочее вещество. То, что разомкнулось в послевоенной Риге, рано или поздно сомкнется в Москве — но уже без Задорнова.

Дмитрий Бутрин