«Спаситель мира» Леонардо да Винчи продан за $450 млн

Аукционный дом Christie’s провел в Нью-Йорке торги, посвященные послевоенному и современному искусству. Несмотря на присутствие в каталоге работ Луизы Буржуа, Марка Ротко и Энди Уорхола с многомиллионными эстимейтами, все внимание мировой публики было приковано к лоту совершенно несовременному. Это «Спаситель мира», приписываемый Леонардо да Винчи. Картина из скандально известной коллекции российского предпринимателя Дмитрия Рыболовлева продана за сенсационные $450 312 500. Это в несколько раз больше предыдущего аукционного рекорда по части старых мастеров (в 2002 году «Избиение младенцев» Рубенса было продано за $77 млн). Но это и абсолютный ценовой рекорд, взятый каким бы то ни было произведением искусства — будь то старинным или новым, на аукционе или в ходе приватной сделки.

Измордованное поздними записями и варварскими реставрациями произведение впервые возникло на современном рынке в 1958 году, когда его продали на аукционе Sotheby’s за смешные £45. Дальше оно пропало из виду почти на полвека, и только в 2005-м его — опять же совершенно без помпы — продали с молотка в американской глубинке. Уже чуть подороже: за примерно $10 тыс.

Нью-йоркские арт-дилеры, в руки которых попал тогда «Спаситель мира», предположили, что имеют дело с подлинной работой Леонардо, которая безнадежно долго считалась утраченной. В ходе длительной реставрации, которая началась в 2007 году в институте изящных искусств Нью-Йоркского университета, картину показывали многочисленным специалистам по Леонардо из Нового и Старого света, в результате чего возник, как аккуратно выражается официальный текст аукционного дома, «широкий консенсус» относительно того, что «Спаситель» действительно написан да Винчи. То ли в 1490-е, на исходе миланского периода, то ли уже в 1500-е, примерно в одно время с «Джокондой». В 2011 году картину впервые предъявили широкой публике: лондонская Национальная галерея одолжила ее у владельцев, чтобы показать на своей нашумевшей выставке «Леонардо: живописец при миланском дворе».

Выставка в музее подобного статуса, естественно, существенно подняла акции новообретенного Леонардо. И в 2013 году владельцы картины с помощью еще раз возникшего в ее судьбе аукционного дома Sotheby’s совершили приватную сделку: их швейцарский коллега Ив Бувье купил «Спасителя мира» за $80 млн. Только для того, впрочем, чтобы через считанные дни продать его Дмитрию Рыболовлеву уже за $127,5 млн.

Сведения о продаже и перепродаже были преданы огласке, и можно себе представить бешенство, в которое пришли и консорциум прежних владельцев картины, и Дмитрий Рыболовлев. Первые кусали локти от того, что недополучили $47 млн, второй — оттого что он был вынужден эти самые миллионы переплатить. Последовали судебные иски. Иск против Sotheby’s ни к чему решительному не привел: аукционный дом заявил, что знать не знал о том, что у Ива Бувье в тот момент, когда с ним торговались, уже был на примете дальнейший покупатель, притом столь щедрый, да к тому же и $80 млн выглядели практически рекордной ценой для рынка старых мастеров. Сам Ив Бувье заявлял, что он и не обязан был раскрывать свои намерения, но это не спасло его от ареста в 2015 году (арт-дилер был выпущен под залог в €10 млн) и от длительной тяжбы с господином Рыболовлевым, в которой «Спаситель мира» был всего лишь одним из множества эпизодов. Предприниматель обвинил арт-дилера, выступавшего его агентом по закупке произведений искусства, в том, что он систематически поступал именно так, как и в случае с Леонардо — то есть, помогая господину Рыболовлеву формировать его коллекцию, на которую тот потратил, как считается, около $2 млрд, он положил в карман сотни миллионов.

Если убрать за скобки эту коммерчески-судебную подоплеку, то вопрос о том, сколько же стоит по справедливости «Спаситель мира» — $80 млн, $127 млн или столько, сколько заплатили за него теперь — до странности бессмыслен. Гораздо более бессмыслен, чем это бывает в случае иных аукционных рекордов. Живопись Леонардо да Винчи — не Ротко и не Люсьен Фрейд, ее на рынке попросту нет и в обозримом будущем не будет. Если, конечно, не произойдет никаких внезапных чудес и не будет вынужден сбывать свои сокровища кто-то из щепотки мировых музеев, во владении которой находится весь станковый Леонардо. (Да и этот музейный перечень общепризнанных леонардовских шедевров имеет тенденцию сокращаться; даже по поводу двух наших, эрмитажных Мадонн в ХХ веке звучали некоторые сомнения в, по крайней мере, единоличном авторстве великого живописца.) Сколько заплатили — столько и стоит. В том случае, разумеется, если это действительно авторский подлинник.

На картине Христос, одетый в голубой хитон, перехваченный на груди крест-накрест лентой с золотым орнаментом (иконографически деталь малоупотребительная — но возможно, что это намек на столу, деталь облачения католического священника), и голубой же гиматий, благословляет правой рукой, а в левой держит прозрачную сферу — символ мироздания. Именно эта сфера вызвала недюжинные сомнения у Уолтера Айзексона, автора часто цитируемой в последнее время популярной биографии Леонардо.

Айзексон указывает, что шар из горного хрусталя (а Леонардо, очевидно, именно такой предмет имел в виду), как, впрочем, и цельностеклянный шар обладает совершенно определенными оптическими свойствами. Вещи, находящиеся за ним, он показывает увеличенными и в перевернутом виде. Сфера из «Спасителя мира» ведет себя, как мы видим, иначе. Возможно ли, спрашивает Айзексон, чтобы Леонардо, универсальный гений, обладавший огромным опытным знанием в стольких дисциплинах и в особенности в необходимой для живописца оптике, художник, стремившийся досконально изучить изображаемый предмет, не останавливаясь ни перед чем, чтобы этот Леонардо сделал такую детскую ошибку?

Конечно, написанные Уолтером Айзексоном биографии Эйнштейна, Франклина и Стива Джобса — бестселлеры, а за права на экранизацию его вышедшей месяц назад книги о да Винчи нещадно бились компании Universal Pictures и Paramount Pictures (победила вторая; играть Леонардо будет его тезка ди Каприо). Но хрустальная сфера — смешной аргумент. Это все равно как отказывать в авторстве Леонардо «Благовещению» только на том основании, что не мог столь пытливый ум изобразить архангела Гавриила юношей с крыльями: человекообразному существу для полета нужна, мол, совсем другая анатомия.

И все же вопросы картина действительно вызывает. Изображение несколько странно скомпоновано в пространстве доски, ему буквально тесно — сравните хоть с «Ферроньерой», хоть с «Моной Лизой» (это, впрочем, еще можно объяснить гипотетическими утратами). Жесткая иератичная поза категорически непохожа ни на одно из известных нам произведений Леонардо, который старательно избегал всю жизнь таких вот застывших изображений анфас. Наконец, сохранность «Спасителя мира» на самом деле довольно печальна, что видно даже по фотографиям. Лучше всего сохранились правая рука, часть одежд и завитки волос, ниспадающие на грудь и плечи — и они выдают действительно мастерскую работу и леонардовскую манеру. А вот с лицом реставраторам ничего не удалось сделать. Да, исследования показали, что над картиной работали довольно долго, повторно исправляя те или иные черты. Да, пигменты и ореховая доска — аутентичные. Но все это совсем не исключает вероятности того, что «Спаситель мира» на самом деле принадлежит кисти кого-то из «леонардесков» — мастеров из круга Леонардо, имитировавших стиль, приемы и манеру учителя.

Выставляя этого Леонардо (или «Леонардо») на торги, посвященные отнюдь не старым мастерам, аукционный дом на самом деле сделал жест отчаяния. Продажи старых мастеров давно уже не приносили по-настоящему оглушительных результатов, соответствующий рынок продолжает проседать, а вот на торгах искусства последних десятилетий астрономически щедрых покупателей хоть отбавляй. Официально это объяснялось не без кокетства: дескать, уж кто-кто, а Леонардо современен всегда. Но вышло так, что в результате сама фраза «на аукционе послевоенного и современного искусства продали картину Леонардо да Винчи» звучит — невольно и непреднамеренно, разумеется — слишком иронически, чтобы досужий скепсис можно было замести под ковер.

Сергей Ходнев