«Огонек» поговорил с Вуди Алленом после премьеры его фильма «Колесо чудес»

В начале следующего года в российский прокат выходит новая картина Вуди Аллена — фильм «Колесо чудес». «Огонек» побывал на европейской премьере и пообщался с режиссером, а также почувствовал на себе новые ограничения в работе — в связи с недавними громкими сексуальными скандалами

Гелия Делеринс

Встреча по счастливой случайности совпала с днем рождения Вуди Аллена (1 декабря). «Что вы думаете о вашем новом фильме?» — жадно спрашивали журналисты, только что посмотревшие ленту с Кейт Уинслет в главной роли. «Я о нем не думаю,— ответил Аллен.— Я с тех пор уже снял новый».

У Вуди Аллена чуть менее 50 картин. Он это говорит не для того, чтобы подчеркнуть собственную значимость. Ему нечего доказывать. Скорее он хочет объяснить, что снимает как дышит. Просто так получается. Повезло. С юмором точно так же. «Шутки не придумываются,— говорит Вуди Аллен.— Они откуда-то берутся. И когда ты их говоришь, то сам смеешься. Я и сам смеюсь своим шуткам. Я понял, что могу шутить, еще в детстве. Надо мной все смеялись. И над моими шутками тоже. А потом выяснилось, что кто-то готов их покупать».

Иными словами, чудеса. Колесо чудес. Метафору, которая легла в название фильма, расшифровывать не нужно. Не нужны сложные цитаты из любимых Алленом структуралистов. Не нужен Делез, не нужен Бергман и даже Чехов не нужен. Все понятно и так: колесо — это жизнь. Фильм об обычной жизни людей, которые любят и ненавидят на фоне постоянной нехватки денег. Впрочем, знание Чехова все же пригодится. Его читают герои фильма, а еще его в интервью примерно пять раз за полчаса назвал сам Вуди Аллен. И все время в одном и том же контексте: «Я хотел бы быть Чеховым». «У меня не получилось и теперь уже не получится быть Чеховым». «Я уже знаю, что Чехова из меня не выйдет, а главный герой фильма еще не знает. В этом, кстати, главное различие между нами. Бедный. Он будет работать в гараже, или на автозаправке, или на складе в магазине, но писателя из него не выйдет. Многие пишут, но не у всех получается. А потом авторы говорят — как так? Я же пишу то же самое, а получается неважно. У некоторых даже неплохо выходит, и все равно — не Чехов. А потому что нет гения. Не повезло».

Я понял, что могу шутить, еще в детстве. Надо мной все смеялись. И над моими шутками тоже. А потом выяснилось, что кто-то готов их покупать

Сюжет фильма тоже очень чеховский. Герои не знают, как вырваться из собственной жизни. Джинни, которую играет Кейт Уинслет,— неудавшаяся актриса, работает подавальщицей в забегаловке. У нее головные боли, она живет на ярмарке, над тиром, шум ярмарочных выстрелов — ее повседневная музыка. Ей сорок, она врет любовнику, что 35, и знает, что это ее последняя попытка. Мужу, которого она не любит, еще больше. Хампти — оператор того самого колеса, в честь которого назван фильм. Он толстый завязавший алкоголик, каждую минуту готовый развязать, ходит в неопрятной майке и ездит с друзьями на рыбалку, куда Джинни не хочет его сопровождать. Его играет Джеймс Белуши, играет прекрасно и достоверно. Без Белуши и Уинслет фильма бы не было. Актеры говорят, что режиссер оставил им полную свободу действий. Может быть, поэтому и кажется, что они сделали бы этот фильм и без него, эти двое.

Есть еще молоденькая падчерица Джинни, которая неожиданно сваливается им на голову, потому что убежала от мужа-гангстера. Ее играет Джуно Темпл, английская актриса, новая Скарлетт Йоханссон Вуди Аллена. С той же кукольной внешностью и светящейся прозрачностью очаровательной блондинки, и еще моложе. Отец надеется, что она выучится и станет учительницей. Пока что она работает в дайнере вместе с Джинни. Есть сын Джинни, мальчик-пироман, раздражающий отчима. Здесь вообще каждый раздражает каждого, струна натягивается, чеховское ружье из тира под квартирой должно выстрелить.

Главного героя, начинающего писателя, пока еще работающего спасателем на пляже, играет Джастин Тимберлейк. Героя зовут Микки, в него влюблены обе героини, он красивый, бездарный и раздражает, прежде всего, зрителя. В том числе своими безграмотными заявлениями о Юджине О'Ниле и Чехове. Он сравнивает себя с ними, а Аллен сравнивает себя с ним. Или все же с Джинни, героиней Кейт Уинслет? «Ваша Джинни — это современная мадам Бовари. Можете ли вы сказать про нее, как сказал Флобер: "Мадам Бовари — это я!" Джинни — это вы?»

Нет, Вуди Аллен не видит себя женщиной трудной судьбы. Но сочувствует. «В мире много мадам Бовари. И в литературе тоже. Это распространенный типаж. У женщин всегда так — они чувствуют себя в ловушке, взаперти, хотят вырваться в более романтическую жизнь. С тех пор, как в мире появилась греческая драма, появился и этот персонаж, Медея. И с тех пор, как я полюбил греческую драму, я снимаю этот тип женщины. С мужчинами это тоже случается, бывает, что мне интересны и мужские характеры, но с женщинами это чаще». Кейт Уинслет играет глубоко, страсти развиваются действительно по Флоберу. Но Аллену ближе персонаж Джастина, пустой, поверхностный, летучий, даже без обычной неврастеничности вуди-алленовских героев: «Мы похожи, вот только спасателем я не смог бы работать. Плавать умею, а спасать нет». Это обычный трюк Вуди Аллена — он прячется за своих прошлых героев, мы представляем его таким же беззащитным и неуравновешенным интеллектуалом. На самом деле, когда он проговаривается, узнаешь, что и в детстве он был вполне спортивным мальчиком, и сейчас, в свои 82, постоянно занимается на тренажерах.

Режиссер возвращается к своему возрасту без горечи. «Нет, в жизни нет ничего хорошего. Она ужасна, она отвратительна. Я уже в пять лет это знал. Какие доказательства у меня есть, что жизнь хороша?.. Никаких. Зато есть доказательства обратного. Какие мечты могут быть у человека моего возраста? Я уже знаю, что многого не будет, я не стану Чеховым (вот и опять о Чехове). Конечно, все мечтают не стареть. Но это все равно происходит. Происходит, и все тут. Конечно, я мечтаю. Чтобы со мной не случилось ничего страшно, инсульта там или альцгеймера. Чтобы не заболеть. А больше ни о чем».

Действие в фильме происходит на фоне 1950-х, когда самому Вуди Аллену еще только двадцать, почти как Микки. Все же он пытается убежать от своих 82-х. «Я вырос на Кони-Айленде, это было в 15 минутах от дома, и вдруг ты попадаешь в волшебное место. Ты живешь в спальном районе, а потом идешь туда, и там свет, огни, акробаты, фокусники, попкорн и мороженое. В детстве это было потрясающе, это было путешествие. Но уже тогда, в 1950-е, там стало тяжеловато с деньгами, с работой». Вот мы и приходим к денежным проблемам Джинни и Хампти. Но это только одна из проблем, а есть и другая. Герои ревнуют и злятся друг на друга. Джинни, например, считает, что ее муж слишком сильно привязан к собственной дочери и что это ненормально. Знакомый сюжет? Во всяком случае, сам режиссер знаком с ним напрямую.

Грустная история

Первую объявленную презентацию «Колеса чудес» в Нью-Йорке отменили за три дня до назначенной даты. Как раз в это время разразился скандал вокруг Харви Вайнштейна. В свое время продюсер заступился за Аллена, когда стало известно о романе режиссера с приемной дочерью. Сам Аллен заступаться за Вайнштейна не стал, назвал историю «грустной». При этом журналист «Нью-Йорк Таймс», со статьи которого и начался скандал,— не кто иной, как сын Вуди Аллена и Мии Фарроу (гражданской жены Аллена). Сказать тут особенно нечего, и Вуди Аллен мудро молчит. Только что он говорил, что ничему не научился в жизни и что если бы ему снова стало 25, он сделал бы те же самые ошибки. Но, похоже, это не совсем так. Бывшие скандалы научили его осторожности, и он молчит.

Зато его пресс-атташе неоднократно предупреждает перед интервью, что если хоть кто-то из журналистов задаст вопрос «о голливудских событиях», интервью немедленно заканчивается. Не только для того, кто задал вопрос, для всех присутствующих. Тюремный принцип ответственности действует — неудобно перед коллегами, и вопросов про Вайнштейна никто не задает. До той поры, пока пресс-атташе не выходит из апартаментов в парижском отеле «Бристоль», где проходит интервью. Вопрос раздается тут же, как только закрывается дверь. Правда, очень осторожный, без имен, дескать, что вы думаете о женщинах, об отношении к ним, в связи с обвинениями, ну вы же знаете...

Тон Вуди Аллена неуловимо меняется. Исчезает привычная рассеянная интеллигентская интонация, появляется твердый, заученный язык официальных заявлений. «Женщина равна в правах мужчинам,— излагает режиссер.— За одинаковый труд должно быть выплачено одинаковое вознаграждение. Женщина достойна всяческого уважения». Никто не спорит. А тут и атташе возвращается и приходит на помощь. «Вас же предупреждали! Мы об этом не говорим!» «Меня никто не предупреждал!» — оправдывается журналист. Он действительно опоздал и, наверное, пропустил предупреждение. Хотя мог бы оправдаться по-другому. Например, сказать, что какие хочу задавать вопросы, такие и задаю. Вуди Аллен тем временем, предпочитая не слышать происходящего, объясняет, что всегда восторгался женщинами. Он снова ступает на твердую почву и рассказывает о Дайан Китон. «Она была блестящая. Талантливая. Она глубже, чем я, я учился у нее и всегда придумывал сценарии для женщин, хоть и с мужской точки зрения. И я всегда работал с великими актрисами, в этом была радость моей жизни». Снова повезло — Вуди Аллену есть за что благодарить колесо чудес.

Впрочем, подумать, что «дело Вайнштейна» и все предыдущие подобные скандалы совсем забудут, да еще при аллюзиях, которые возникают в фильме, режиссер и его свита не могли. И оказались правы. Журналисты, отчасти забыв про судьбу несчастной Джинни, бросились обсуждать судьбу самого Вуди Аллена и схожесть сюжетных линий с реальными событиями. Граница между героями и автором у Аллена всегда была зыбкой, и новый фильм не исключение. Все-таки скандала с Вайнштейном при написании сценария он предвидеть не мог. Но скандал случился, и чеховское ружье в тире, от которого у Джинни так смертельно болит голова, выстрелило, как ему и полагается. Потому что, как шутит сам Вуди Аллен, у некоторых получается неплохо писать и делать фильмы, но есть и настоящие гении.