Почему Михаил Куснирович решил лишить МОК своей интеллектуальной собственности

Вечером 20 декабря из интервью главы Bosco di Ciliegi Михаила Куснировича агентству Reuters стало известно, что у него неожиданно появились вопросы к Международному олимпийскому комитету (МОК) по поводу парадной и спортивной формы для членов МОК. Господин Куснирович в более или менее безапелляционной форме предлагает им отказаться от логотипа Bosco, настаивает, что его необходимо убрать, и предлагает свою помощь в этом неординарном деле. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников поздним вечером выяснял у Михаила Куснировича, зачем же он идет на этот жест своей воли.

— Сначала вы формулируете более или менее аккуратно. Вы говорите, что отказываетесь от активации своих прав, а потом вдруг и о том, что членам МОК надо бы избавиться от бренда Bosco на всей одежде, которую вы для них не только пошили, но уже, насколько я знаю, и отправили каждому из них. В чем состоят ваши, собственно, права и в чем ваши обязанности?

— Обычно за набор спонсорских услуг спонсору предоставляется ряд полномочий, встречных обязательств. В частности, самое естественное для зрителя-болельщика проявление этих полномочий — визуализация нашего присутствия, нашего бренда, логотипа на форме тех, кто ее носит. Если говорить про предыдущий опыт работы с российской олимпийской командой, то на всех спортсменах форма имеет явно выраженный дизайнерский характер и разрешенного размера логотип. После чего болельщики смотрят это на аренах и по телевизору, радуются, хотят проявить сопричастность, идут в магазины и приобретают реплики этой продукции. Таким образом мы надеемся конвертировать наше спонсорское участие в конкурентное преимущество. С Международным олимпийским комитетом абсолютно такая же история, но в качестве носителей бренда выступают сами члены МОК: при награждении на пьедестале, при участии в официальных церемониях… Везде, где телевизионная картинка или фоторепортаж выхватывает образ члена МОК — от президента до сотрудника Олимпийского музея в Лозанне. Везде явственно должна была фигурировать надпись нашего логотипа Bosco. Ну помимо этого, конечно, существуют и совместные коммюнике, и совместные пресс-конференции, и персональное участие в эстафете олимпийского огня.

— Ваше личное?

— Мое! И программа hospitality, которая предоставляется МОК, и так далее…

— Если можно, ближе к делу! Причем к делу, которое на вас обязательно, я думаю, заведет теперь МОК.

— К сожалению, фон, который сейчас существует, я говорю прежде всего об эмоциональном фоне, моем лично, моих коллег… Для меня всегда, с детских пор Олимпиада была праздником. И даже в 1980 году, когда была Олимпиада в Москве, я, юный мальчик 13 лет, еще не осознавал, что тот праздник, который мы должны были все получить, и папа, который строил олимпийские объекты, Олимпийскую деревню, и болельщики и все-все, был, может быть, неполноценным.

— А он был?

— И вы, значит, не осознавали. И когда Себастьян Коу выиграл в «Лужниках» свое олимпийское золото, я не до конца отдавал себе отчет в том, что флаг поднимается не Великобритании, а олимпийский. Когда в 1984 году наша команда не поехала на Олимпиаду в США, я уже очень точно понимал, что в Лос-Анджелесе праздника нет, и я даже помню заметку, что орел не взлетел…

— Конечно, вам помогли понять это все советские СМИ…

— И это тоже. Я не был на церемонии открытия Игр в Лос-Анджелесе, но казалось, своими глазами видел, что орел все машет-машет крыльями и не может взлететь! Для меня явственно было, что к празднику готовились, но вот не получилось… Сейчас, уже повзрослев заметно, я понимаю: что бы ни случилось, полноценного такого эмоционального праздника спорта, мира, добра, дружбы в Южной Корее не выйдет, к сожалению для всего мира и для организаторов.

— А для нас?

— Да, к несчастью, основные лишенцы праздника — это моя страна и команда моей страны. Как в этой ситуации проявлять гордость за созданное, я не очень понимаю. Я же вместе с моими коллегами создавал все эти куртки, свитера и шапочки, чтобы гордиться, а мне придется стесняться. Это получается зачем?

— Но у вас же контракт с МОК, причем не на одну Олимпиаду.

— Мы полностью выполнили все обязательства, мы поставили полные комплекты одежды… Мы уже делали это, кстати, в Рио-де-Жанейро. Собственно, вот и все. Я надеюсь, что это укладывается в рамки моих прав на интеллектуальную собственность, на бренд, ведь для МОК важно было, чтобы куртки и брюки теплые были поставлены. А то, что я хочу соответствовать внутренне и внешне своему состоянию эмоциональному… Я считаю, у меня такое право есть. Да, мы выйдем с предложением о приостановке в одностороннем порядке наших спонсорских прав до момента восстановления аккредитации Олимпийского комитета России в МОК, и тогда, уже, может быть, на следующей Олимпиаде…

— Там будете, думаете, гордиться страной, формой и собой без стеснения? Это если они захотят гордиться вами…

— На следующей Олимпиаде, в Токио, мы будем гордиться полноценно. Пик кризиса минет. А пока такая ситуация.

— То есть вы в самом деле предлагаете членам МОК срезать отовсюду, со спортивной и парадной одежды, логотип Bosco?

— Поскольку это двусторонние отношения, они должны быть акцептованы и другой стороной. Мы будем настаивать, чтобы наша интеллектуальная собственность, наш бренд не использовался ни членами, ни сотрудниками МОК на нашей одежде на Олимпиаде в Пхёнчхане. Но да, мы попросим не использовать бренд Bosco на нашей одежде…

— Да это уже их одежда. И как это вы себе представляете?

— Разными техническими способами это можно сделать. Где-то у нас патчи, где-то прямая вышивка… Будем, исходя из технологической возможности, это убирать из прямого видения телекамер и фотокорреспондентов.

— Ну члены МОК же просто не будут тогда вообще носить эту форму! Если им будут предлагать спороть с нее что-то… Это же унизительно для них будет. У них же собственная гордость есть. Думаете, что, может, и нет?

— Понимаете, я же за себя должен отвечать. У меня есть, может быть, не всем понятно, тоже собственная гордость. У членов МОК, кстати говоря, тоже непростая ситуация. Давайте на минуточку себе представим, что МОК — это не единый коллектив абсолютных единомышленников, а что в нем существуют разные предпочтения, течения, кто-то более лоялен…

— Кто-то будет рад заклеить бренд Bosco в знак солидарности со сборной России?

— А кто-то демонстративно сакцентирует внимание как раз на том, что как же так, члены МОК разве могут использовать российского поставщика и спонсора в этой сложной ситуации!

— А вы вообще уже проинформировали МОК о неожиданном решении?

— Ну как вам сказать… Вот посредством вас информирую, я тоже был информирован недавно из газет о многом…

— Вы имеете в виду отстранение сборной России?

— Разумеется.

— А вы хорошо подумали? Не сегодня ли утром возникла идея?

— Нет, что вы! Вчера вечером.

— Может, если говорить прямо, вы решили сделать это как можно быстрее, не дожидаясь такого же их решения? Чтобы не оказаться в унизительной ситуации?

— Просто я вижу несоответствие наших ожиданий текущей ситуации.

— Но вы же членов МОК оставляете голыми в этой ситуации!

— Мы все комплекты поставили…

— Но у них, еще раз повторю, собственная гордость, и я думаю, что, услышав об этом решении, они скажут: «Тогда мы вообще не будем, конечно, это носить. Зачем? Да нет, голыми не останемся… Есть у нас еще костюмы, слава богу. Что нам, надеть нечего?..» Так что не ждите праздника для себя теперь и в 2020 году.

— Ну смотрите,— вздыхает господин Куснирович.— Мы сейчас находимся в кануне 2018 года, и что будет в 2020 году, я не берусь предсказывать сейчас. Потому что в кануне 2015 или 2014 года я точно не думал, что мы окажемся в такой ситуации — и с нашей командой, и с нашими спортсменами, и с этой формой, и со всем… Поэтому да, иногда драматическим образом меняется ситуация.

— А вам не кажется, что решение МОК, может быть, выстраданное, и вдруг оно тяжелое для них было, и вообще основания-то были, скорее всего…

— Мне ничего не известно об основаниях, но даже если в прифронтовой госпиталь поступает раненый боец и налицо признаки гангрены и нужно ампутировать ногу, чтобы он в палате не умер… То я не думаю, что доктора должны одновременно ему еще и глаза выковыривать, и уши отрезать, и пальцы отрубать… Зачем же готовить инвалида прям стопроцентного? Без ноги жизнь тяжела, а если вообще искалечить человека, то это очень странное для него благо.

— Но вы, мне кажется, таким образом искалечите отношения с МОК в результате. Вы просчитали как бизнес-ориентированный, по вашему же выражению, человек эти последствия?

— Ну я должен был подумать, какие отношения калечить, а какие не калечить… Я не хотел калечить прежде всего мои отношения со мной.

— Хорошо, выяснится экспериментальным путем, кто кого в результате покалечит…

— Мы, еще раз скажу, выполнили наши обязательства и поставили одежду всем — от членов МОК до водителей…

— А можно хотя бы разрешить им пользоваться брендом, то есть снять… возможно, это будут заклейки… Хотя бы на церемонии закрытия Олимпиады, когда сборная пойдет уже с флагом?! Как бы они ухватились за такую возможность!

— Вы очень оптимистичны. А впереди большой путь. Мне кажется, я предельно корректно сформулировал, что именно мы приостанавливаем и до какого времени: до момента восстановления аккредитации Олимпийского комитета России.

— Я правильно понимаю, что это одно из больших решений в вашей жизни. Или были побольше?

— Были побольше, конечно.

— Или все-таки большое?

— Поживем — увидим. Большое видится на расстоянии. Лицом к лицу лица не увидать. Тепленькая пошла…

— Вы можете в конце концов сказать: почему?!

— Становлюсь характерным. Старею…