Глава МИД Британии впервые приехал в Россию со своим самомнением

Россию в пятницу впервые с 2012 года посетил министр иностранных дел Великобритании. Один из самых ярых критиков Москвы — Борис Джонсон — в ходе пресс-конференции с главой МИД РФ Сергеем Лавровым назвал себя русофилом и рассказал, что в знак доверия к коллеге отдал ему свое пальто со всем содержимым. Российский министр тут же сообщил, что в карманах гостя ничего секретного не было. За тем, как высокопоставленные дипломаты находили и теряли точки соприкосновения, в Доме приемов МИДа следила корреспондент “Ъ” Елена Черненко.

Как только делегация Бориса Джонсона прибыла в особняк на Спиридоновке, Сергей Лавров провел гостей в зал для переговоров. Произошло это так быстро, что заместитель главы британского МИДа Карен Пирс не успела снять меховую шапку, шарф и перчатки. Ставший министром в 2016 году Борис Джонсон переносил визит в Москву уже как минимум дважды, и принимающей стороне, видимо, хотелось как можно скорее приступить к обсуждению накопившихся вопросов. Сергей Лавров уже начал говорить приветственные слова, а гостья все искала, куда бы деть головной убор.

Борис Джонсон свою шляпу, перчатки и пальто — как он сам позже рассказал на пресс-конференции — еще при входе отдал Сергею Лаврову.

«Вместе со всем содержимым карманов! Это свидетельствует о моем доверии. Я знал, что ничего дурного не произойдет»,— сказал он, отвечая на вопрос журналиста «Первого канала», пригодились ли ему предостережения одного из британских парламентариев «не пить водку, не есть местную еду и не брать с собой телефон» во время визита в Россию. Сидевший рядом Сергей Лавров тут же сообщил, что «в карманах Бориса ничего не было». «О, так вы его уже обыскали?» — засмеялся хозяин пальто.

Примерно в таком духе и прошла вся публичная часть общения двух министров. Каких-то прорывных договоренностей от этой встречи, впрочем, ни одна из сторон и не ожидала — обе подчеркивали, что при таком количестве разногласий уже сам факт переговоров можно считать достижением. Приветствуя британского гостя, Сергей Лавров констатировал, что отношения России и Великобритании «находятся на очень низкой отметке». Уточнив, что такая ситуация сложилась не по инициативе Москвы, он предложил гостю «наметить конкретные шаги по ее оздоровлению».

Борис Джонсон, накануне своего визита заявивший журналистам, что «ни на секунду не верит в возможность перезагрузить отношения с Россией», в Москве был настроен куда более позитивно. Вспомнив, что дипломатические отношения двух стран насчитывают уже более 450 лет, он высказался за важность продолжения диалога даже при наличии острых разногласий. Борис Джонсон заверил: его отношения с Сергеем Лавровым уж точно лучше, чем были в свое время между лидерами СССР и Британии Иосифом Сталиным и Уинстоном Черчиллем. «Но, когда речь зашла о необходимости решить мировые проблемы, Великобритания и СССР смогли работать вместе, чтобы построить лучший мир. Мы должны принять сложности и не можем их умалять. Но в то же время мы должны работать вместе и делать то, что мы можем ради всего мира»,— заявил он.

К сложным вопросам, по которым взгляды сторон кардинально расходятся, Борис Джонсон отнес ситуацию на Украине и Западных Балканах (Сербия), а также действия России в киберпространстве и преследование представителей ЛГБТ-сообщества в Чечне.

Последний пункт Сергей Лавров оставил без комментария, а вот вокруг якобы имевшего место вмешательства российских спецслужб во внутренние дела Великобритании между министрами завязалась перепалка. Сергей Лавров напомнил Борису Джонсону его же собственное недавнее заявление об «отсутствии доказательств того, что Россия как-то вмешивалась в референдум по выходу Великобритании из Евросоюза». «Что Россия успешно вмешивалась»,— поправил его британский министр, дав понять, что с точки зрения Лондона попытки вмешательства все же были. Сергей Лавров счел этот комментарий работой на публику: «Если он (Борис Джонсон.— “Ъ”) мне не возразит, то у него на родине его репутация будет испорчена». «Сергей, я беспокоюсь о твоей репутации,— парировал британский дипломат.— Очень важно, чтобы ты признал: попытки со стороны России вмешаться в наш референдум имели место, но они оказались неуспешными». «Отсутствие действий никогда не может привести к результату, я с тобой согласен,— не отступал Сергей Лавров.— Думаю, что вы вашей западной компанией все это себе придумали. К сожалению, вы в плену у этой темы. Очень трудно слезть с забора, на который забрались». Борис Джонсон явно хотел что-то ответить, и кто знает, до чего бы два министра договорились, если бы глава департамента информации и печати МИДа Мария Захарова не поспешила передать слово следующему журналисту.

Точки соприкосновения главы дипломатий, впрочем, все же нашли. Борис Джонсон сказал, что видит потенциал для взаимодействия Великобритании и России в рамках налаживания политического процесса в Сирии и урегулирования северокорейской ядерной проблемы, а также в сфере борьбы с терроризмом. Сергей Лавров к этому списку добавил еще гуманитарные и экономические связи. 2019 год было решено объявить перекрестным годом музыки. А с экономикой у Москвы и Лондона, как следовало со слов Бориса Джонсона, и так все неплохо. «Насколько мне известно, несмотря на все сложности, мы наблюдаем рост товарооборота между нашими странами»,— сказал глава британского МИДа. По его словам, Великобритания поставляет в Россию «множество товаров — от чипсов до Bentley». «В Россию только в этом году было поставлено 300 автомобилей Bentley»,— сообщил Борис Джонсон, оговорившись, впрочем, что «вряд ли их купили сотрудники российского МИДа». Это предположение Сергей Лавров оспаривать не стал.

В целом же было заметно, что Борису Джонсону было важно изменить представление о себе как о самом жестком критике России в Европе. «Я русофил, преданный русофил,— заверил он напоследок.— Уверен, что я первый министр иностранных дел Великобритании, которого зовут Борис, и, как мне кажется, на какое-то время последний. Будьте уверены: я хочу увидеть улучшение в отношениях между нашими народами».

Сергей Лавров, в свою очередь, заявил, что доверяет коллеге настолько, «что даже готов звать его не Борисом, а Борисом». Впрочем, в дальнейшем он обращался к своему гостю на английский манер.