Мэр Москвы Сергей Собянин рассказал “Ъ” о ближайших перспективах развития города

Сколько в Москве денег и на что они тратятся, когда начнутся переселения в связи с реновацией и будут ли привлекаться к стройкам девелоперы, довольны ли чиновники качеством работ по программе «Моя улица», какая прогнозируется явка в Москве на президентских выборах — на эти и другие вопросы в интервью корреспонденту “Ъ” Александру Воронову ответил столичный мэр Сергей Собянин.

— С какими финансовыми результатами Москва закончила прошлый год? Удалось ли собрать ожидаемые доходы и выполнить мероприятия, заложенные в бюджете?

— Тянет на большой доклад, но если коротко, то доходы выросли на 13% и перевалили за 2 трлн руб. Это серьезная отметка. Произошло это не случайно, а благодаря активному развитию экономики и росту инвестиций. Все предыдущие годы инвестиции не падали, и это накапливало определенный потенциал для того, чтобы мы относительно быстро вышли из спада и вновь нарастили экономику. Естественно, рост бюджета помог исполнить все наши программы.

Бюджет 2017 года исполнен без дефицита. И вообще-то говоря, дефицит может носить технический характер. Гораздо важнее говорить не о дефиците, а о долгах города перед кредиторами. В 2010 году долги Москвы составляли около 300 млрд. руб. На 1 января 2018 года они составили 34 млрд. руб. Для такого бюджета это ничто. Мы бы и с ними рассчитались, но обязательства выстроены так, что мы досрочно не могли их гасить.

— На какие программы будут в этом году направлены основные бюджетные средства?

— Социальные программы занимают первое место — это более половины бюджета. Если брать отдельно программы, то самая крупная — программа развития транспорта. Спросите любого москвича, он вам скажет, какая главная проблема: транспорт. Логично, что город направляет самые большие ресурсы на решение этой проблемы: строительство дорог, развязок, тоннелей, метро, развитие пригородного сообщения, закупку нового подвижного состава.

— А какие наиболее ресурсоемкие составляющие транспортной программы?

— Самое ресурсоемкое — Большая кольцевая линия метро. Просто гигантский проект. Больше 60 км, более 30 станций, ничего подобного, мне кажется, ни в одном городе мира нет. Это в разы больше действующей Кольцевой линии, а по объему пассажиров — в два с лишним раза больше МЦК. Но МЦК — это надземные пути, а здесь все под землей, некоторые станции глубокого заложения. Но и интеграция больше, пропускная способность выше, скорость движения больше, частота движения и так далее.

— Это кольцо будет участками открываться?

— Конечно. Первый сегмент от Петровского парка до Сити уже построен, идет обкатка. Все сегменты Большого кольца сейчас находятся в стройке. Где-то готовится площадка, либо уже идет проходка тоннелей, строительство станций, либо переносятся коммуникации — везде идет работа. То есть это не прожект, а спроектированная линия с отводом земельных участков и реальной стройкой.

— Одной из самых обсуждаемых стала программа реновации. Какой план по переселению и строительству на этот год?

— Когда мы в прошлом году обсуждали программу, все говорили: «Куда вы так спешите? Это же нужно долго программу составлять и обсуждать». Но на сегодня есть лишь закон и постановления правительства Москвы, регламентирующие программу, и утвержден перечень домов. Следующими этапами мы должны создать проекты планировок кварталов или целых районов, которые подпадают под реновацию, расписать очередность реализации, и вот тогда это будет полноценная программа. Для этого потребуется не один год. На самом деле ничего быстрого.

Мы приняли все законодательные решения, а сейчас нужно разработать техническую часть программы: вот этот дом должен стоять здесь, этот выглядеть так, здесь будут проложены дороги, построены детские сады, вот такая очередность переселения. Это сложнейшая работа, к которой мы приступили. Но есть мероприятия, которые можно реализовать, не дожидаясь общей программы и проектов планировок,— строительство стартовых домов. Мы отобрали более 200 площадок и приступили к строительству. Но есть часть домов, которые еще раньше были построены, до создания проекта реновации. И жители нам говорят: «Послушайте, перед окнами у нас стоит готовый дом. Пожалуйста, переселяйте нас в него. Не смейте продавать дом или отдавать под другие нужды, отдайте нам». Но такие дома требуют доделки, потому что не соответствуют стандартам программы реновации. Поэтому сегодня идет доработка продукта. Первые такие дома сдадут в ближайшие недели. В феврале постараемся по трем домам выдать смотровые ордера для жителей. И в течение года таких готовых домов, модернизированных под программу реновации, будет около тридцати.

— А есть понимание, как будут строиться действия мэрии после того, как заложенные в бюджете на реновацию 400 млрд руб. закончатся? Будете ли привлекать девелоперов?

— 400 млрд руб.— колоссальная сумма, по 100 млрд в год. Это сумма спокойно даст возможность работать ближайшие четыре-пять лет. Тем не менее мы должны думать, как эта программа будет реализовываться в течение 15 лет. И конечно, часть жилья необходимо будет продавать на рынке, чтобы эта программа была самоокупаемой хотя бы в части себестоимости жилья. Потому что все остальное — благоустройство, сети, объекты соцкультбыта — может взять на себя город, что справедливо. Мы и так этим занимаемся — транспортным, социальным строительством, возведением инженерных коммуникаций и благоустройством. Это городская функция.

Что касается девелоперов. Мы не собираемся заключать с ними инвестиционные контракты в том понимании, в котором они реализовались до этого. Как показала практика, инвесторы делают по большому счету то же самое, что и город: строят жилье, часть продают на рынке, а часть отдают для переселения. При этом контролировать качество очень и очень сложно, практически невозможно, потому что это инвестиционные контракты, прямые обязательства девелопера перед потребителем. В то же время все проблемы с переселением ложатся на плечи города. Ведь инвесторы сегодня есть, завтра их нет, что и получилось, когда в кризисные годы у нас две трети инвесторов стали беглецами и шлейфом потянулись обманутые дольщики. Мы не хотим повторения этого, поэтому максимально постараемся обойтись без такого рода классических инвестиционных проектов.

— Город будет пытаться строить по максимуму сам?

— Мы сами ничего не строим, строят строители, а город заказывает. Вот в этом случае город сам будет инвестором и заказчиком, а строительных мощностей в городе более чем достаточно. Мы будем заказывать на конкурсах, аукционах так, как происходит и сегодня, когда мы размещаем городские заказы.

— То есть цементные заводы или железобетонные комбинаты для реализации программы реновации городом не будут покупаться?

— Нет, такой необходимости нет, это конкурентный рынок. И мне кажется, что он вполне справится с теми задачами, которые есть по программе реновации. Помимо Москвы есть Подмосковье — заводы, строительные мощности, которые достаточно серьезны.

— Девелоперы неоднократно жаловались, что реновация может похоронить их бизнес. Но при этом девелоперы — плательщики серьезных налогов в бюджет. Какой баланс мэрия считает возможным в этом вопросе?

— Девелоперский бизнес умрет в Москве последним в России в силу того, что московский рынок наиболее емкий. Количество жилья, которое строится в Москве, с точки зрения количества населения невелико. Другой вопрос, что может меняться цена, но цена на рынке меняется и без наших усилий, она зависит от баланса спроса и предложения. Да, программа реновации даст дополнительные объемы, но это некритические объемы, которые вряд ли существенным образом повлияют на рынок жилья в регионе. Но если цена на вновь построенное жилье будет несколько ниже, мне кажется, это на самом деле и неплохо.

— А как будет контролироваться качество новых домов? Недавно жильцы-переселенцы жаловались на дом, построенный управлением гражданского строительства, которое строит и объекты по программе реновации. А в мэрии заявляли, что этот дом будут доделывать.

— В данном случае речь идет о переселении для освобождения территории под строительство метрополитена. Это срочное мероприятие. Добиться стандарта отделки в такие сроки и при такой ситуации невозможно, но при этом мы выплачиваем гражданам денежные компенсации, чтобы они сами довели отделку до необходимого уровня.

Под программу реновации качество строительства будет контролироваться, естественно, и государственным надзором, и фондом реновации, и, самое главное, жителями. Еще есть комиссия Общественной палаты, которая ведет независимый контроль, ну и в конце концов есть я. Мне тоже можно всегда пожаловаться через портал мэра. Мы не можем себе позволить некачественного строительства по программе.

— Когда вы вступали в должность мэра, то говорили, что в Москве очень плотная застройка и нужен пересмотр градостроительной политики. А не возвращаемся ли мы опять сейчас во времена плотной застройки?

— Мы говорим о разных вещах. Я не говорил, что вообще нельзя строить в Москве. Я говорил, что нужно уходить от точечной застройки, когда строят практически во дворе домов, когда вся стройка сосредоточена в центре города, в его исторической части. И что важно строить коммерческие объекты не только в центре города, но и на периферии, создавая баланс между жильем и рабочими местами, снижая маятниковые миграции. Что мы делаем? За последние годы больше половины построенной недвижимости — это офисы, многофункциональные центры, промышленные предприятия, торговля. Эти объекты располагались в основном за Садовым кольцом, создавая баланс жилья и рабочих мест, во-первых. Во-вторых, мы говорили о необходимости комплексной застройки, и в первую очередь на брошенных или промышленных территориях, на которых ничего хорошего не происходит. Есть часть территорий, которые будут развиваться как промышленные территории, и мы это зафиксировали в Генплане развития Москвы и Правилах землепользования и застройки. Остальные территории могут реорганизовываться, и на них могут создаваться и жилые районы. Сегодня большая часть строительства ведется как раз в промзонах или на новых территориях Москвы. А сам объем не больше, чем в начале 2000-х годов.

— Еще одна масштабная программа мэрии — «Моя улица». Довольны ли в мэрии качеством работ и не будут ли меняться условия тендеров в части увеличения гарантийных обязательств подрядчиков?

— Мы действительно уже увеличили гарантийные сроки для подрядчиков — от года до трех лет. Это касается и озеленения — высадки крупномеров,— и работ по благоустройству. Все недочеты и недоделки есть время устранить за счет подрядных организаций. К сожалению, мы все работы вынуждены проводить в сжатые сроки, в летний сезон, и от проблем никто не застрахован.

— А удается заставлять подрядчиков исполнять такие обязательства?

— В большинстве случаев — да. Там, где не удается, мы делаем это за собственные средства и выставляем через суд требования к подрядчикам.

— Но в целом качество работ устраивает мэрию?

— На мой взгляд, оно стало значительно лучше по сравнению с первыми проектами. Появились более крупные системные подрядчики, которые, что называется, уже набили руку, имеют опыт, у них появились квалифицированные мастера, рабочие, специалисты, которых у нас в стране практически не было для такого объема благоустройства — работ с камнем, инженерными сетями, фасадами зданий и так далее. В результате город выглядеть стал лучше. И это подтверждается тем, что количество людей на улицах стало значительно больше. По некоторым улицам в разы больше. Собственно, мне не столько важно, какую я оценку даю, а важно, какую дают москвичи. И если они с удовольствием гуляют по этим улицам, и их количество в разы увеличивается, можно говорить о позитивной оценке.

— По итогам года проводился анализ, как повлияла на транспортную ситуацию программа благоустройства? Увеличилось ли число заторов?

— Срок очень короткий для такого анализа. Нужен как минимум полный год, чтобы понять до конца, что произошло. Но по первым месяцам, по нашим датчикам и другим объективным данным, скорость на основных магистралях города, таких как Тверская улица и Садовое кольцо, не ухудшилась. Другой вопрос, что ситуация была бы лучше, если бы не увеличился трафик через центр города. Это проблема, которую мы не можем побороть в настоящее время. Очевидно, что в целом ситуация улучшилась, если брать МКАД и вылетные магистрали. Но в центре ситуация сложнее в силу того, что часть трафика, которая раньше шла по МКАД или Третьему кольцу, начала идти через центр города.

— Это связано с развитием систем навигации?

— Конечно. Если навигация видит, что центр освободился — за счет платной парковки, за счет процессов регулирования движения,— показывается: «Езжайте через центр». И это проблема. На мой взгляд, она станет меньше после того, когда будут закончены Северо-Восточная и Северо-Западная хорды, а также Южная рокада. Это даст возможность водителям с одного конца города переезжать в другой, минуя центр Москвы.

— В 2018 году по «Моей улице» заложен не столь масштабный объем работ, как это было в 2017-м. Почти все сделано или есть желание на время чемпионата мира по футболу избавить людей от трафика?

— И то и другое. Во-первых, основные работы в центре завершены. Во-вторых, есть ограничения, связанные с проведением чемпионата мира. В историческом центре, в границах Садового кольца будет реализовано буквально два проекта — один в Кадашах и другой в районе Солянки и Мясницкой. Это как раз в районе тех улочек, скверов, которые мы благоустраивали в прошлом году, для того чтобы завершить и сделать проект комплексным. Ну и ряд проектов за пределами Садового кольца, например входные группы ВДНХ, парк Горького. Объемы, конечно, значительно меньше, чем в прошлом году. Кроме того, будет много проектов, связанных с парковыми, озелененными и знаковыми территориями в других округах и периферийных районах Москвы. Около 80 таких проектов. Важно, чтобы эти проекты максимально были согласованы с жителями и отвечали их потребностям.

— В рамках проекта Московских центральных диаметров на площади трех вокзалов будет большое строительство со сметой в 20 млрд руб. путепровода с двумя железнодорожными путями. Не боитесь, что жители будут возмущаться стройкой?

— На площади трех вокзалов жителей нет. Но, конечно, мы будем все делать, чтобы эта стройка не создавала проблем и для водителей. Постараемся проект организации работ сделать так, чтобы они на трафик не влияли. Но эти работы того стоят. У нас в городе по большому счету вообще ничего нельзя делать, чтобы не затронуть чьи-то интересы. Иногда очень болезненно. Любая развязка, которую мы реконструируем, на два-три года создает серьезную помеху, и можно наслушаться столько «лестных» высказываний, что, честно говоря, могут и руки опуститься. Когда запускается движение, это быстро забывается и возникает уже иная ситуация. Исчезает узкое место. Создается более комфортная среда для автомобилистов. Так и здесь. Проект даст возможность запустить неограниченное количество диаметров. Можно сделать пять, десять таких диаметров. Первые два диаметра мы делаем без этой горловины, минуя ее. Все остальные — только через площадь трех вокзалов. Так создана транспортная сеть. Однако сотни миллионов пассажиров будут пользоваться новой системой. Так что оно действительно того стоит.

— В 2017 году проблемой в городе стали неприятные запахи, в том числе сероводорода. Один из источников найден — свалка в Кучино. А вообще, город может наказывать подмосковные предприятия, допускающие такие выбросы?

— Что касается предприятий на нашей территории, то мы осуществляем их постоянный мониторинг. Что касается Кучино, оно действительно находится в области. Но это по большому счету наша общая проблема. И дело не в наказании кого-то. Самое простое кого-нибудь наказать. И все на этом бы прекратилось. Тех, кого нужно было наказывать, давно уже нет здесь. Сегодня мы пожинаем плоды того, что были в свое время серьезно нарушены все требования и технологии. Поэтому те работы по рекультивации, которые там проводятся сегодня,— это необходимые работы, которые надо делать в любом случае. И я благодарен Воробьеву Андрею Юрьевичу (губернатор Подмосковья.— “Ъ”), что он занялся так активно этой проблемой. Надеюсь, в течение года мы забудем о Кучино.

— А на МНПЗ не было случаев выброса?

— Конечно, были. И много было выбросов. Более того, был период, когда без всяких выбросов там воняло так, что рядом стоять невозможно было. В настоящее время ситуация кардинальным образом поменялась, и Московский НПЗ не является таким сильным источником загрязнения воздуха. Завод реализовал программу реконструкции на десятки миллиардов рублей. Например, построены полностью закрытые очистные сооружения. И запахов, и сбросов в Москву-реку стало гораздо меньше. Программа реконструкции реализуется дальше. Мы постоянно контролируем ее, постоянно вместе с господином Дюковым (Александр Дюков, гендиректор владеющей заводом «Газпром нефти».— “Ъ”) выезжаем на завод и смотрим, что там происходит. Пока, в общем, динамика неплохая. Еще добавлю, что на заводе стоят наши датчики, которые в режиме онлайн смотрят за экологической ситуацией. На проходной завода вывешено информационное табло, где показывается уровень превышения ПДК. Надеюсь, что ближайшие годы реконструкция закончится и МНПЗ станет одним из самых экологически чистых в Европе.

— Еще одна городская проблема — мусор. Подмосковные власти закрыли часть мусорных полигонов. Как будет решаться эта проблема?

— Предварительно мы заключили соглашение с «Ростехом» о строительстве в Московской области трех мусоросжигательных заводов. Это будут заводы по самой современной технологии, которые есть в мире. Правительство РФ приняло решение об установлении зеленых тарифов на электроэнергию для этих заводов. Соответственно, весь инвестиционный цикл можно выстроить с точки зрения окупаемости данного проекта. Проект начал реализовываться. Значительная часть московского мусора как раз пойдет на эти заводы. Часть необходимо сортировать, часть мусора раздельно собирать. И, помимо этого, мы договорились с Московской областью об оказании содействия в рекультивации и приведении в нормативное состояние действующих полигонов.

— Когда заработают мусоросжигательные заводы?

— В течение трех-четырех лет.

— Как вы оцениваете промежуточные итоги реформы рынка ритуальных услуг? Многие участники рынка жалуются на монополизацию отрасли в пользу ГБУ «Ритуал».

— Лучше пусть они жалуются на монополизацию, чем идут разборки, похожие на ситуацию, которая была на Хованском кладбище (в мае 2016 года там произошла массовая драка с участием нескольких сот человек из-за попытки передела сфер влияния, в результате погибли три человека.— “Ъ”). Всегда было, что похоронный бизнес — это бизнес с криминальным душком, поэтому мы вынуждены провести серьезную реорганизацию. ГУП «Ритуал» было переведено в статус государственного бюджетного учреждения, все финансовые потоки максимально стали прозрачными. Так, например, доходы от реализации права на создание семейно-родовых захоронений идут в бюджет города и затем в виде целевых субсидий отдаются ГБУ «Ритуал» для выполнения понятных проектов: благоустройства, уборки, эксплуатации кладбищ и так далее.

Еще одна криминальная тема была в моргах Москвы, где подвизались частные предприятия, которые как раз монополизировали эту услугу: прикормленные компании распределяли, кому заниматься похоронными делами. Мы передали все морги нашим учреждениям, и теперь как раз создана прозрачная конкурентная среда. Поэтому нельзя говорить о том, что мы что-то монополизировали — мы сделали процедуры более прозрачными. Если раньше вы приходили на кладбище и вам требовались похоронные услуги, это выглядело примерно как в некоторых аэропортах, когда к вам бегут со всех сторон таксисты и хватают вас за руки. Хватали за руки, говорили: «Давайте я вам могилку вырою, давайте оградку поставлю» и тому подобное. Сегодня прописан четкий регламент, и никто ковыряться на кладбище не может, пока не зарегистрируется у ГБУ «Ритуал». Количество захоронений, которые производятся коммерческими компаниями, составляет, мне кажется, более 80%. Поэтому никто ничего не монополизировал, мы пытаемся навести элементарный порядок.

— Недавно совет депутатов Марьино поднимал вопрос об объединении с Люблино. Пришло ли время укрупнения муниципальных округов, изменения системы управления в столице?

— Мы много занимались оптимизацией бюджетной сети, и поэтому, видимо, считается, что процессы укрупнения и реорганизации наша фишка, без которой жить не можем. Ничего подобного. Я считаю, что структура районов Москвы — устоявшаяся и стабильная. Районы Москвы достаточно большие, в каждом из них живет по 100–200 тыс. человек. Конечно, там нужна и муниципальная власть, и администрация. Работы более чем достаточно, и пытаться там сейчас что-то реорганизовывать, укрупнять не вижу никакого смысла.

— Явка на муниципальных выборах 2017 года была довольно низкой. В 17 районах Москвы большинство взяли представители оппозиции. Какие-то выводы были сделаны из этой кампании?

— Сомневаюсь, что нужны какие-то выводы, мы не во времена ЦК КПСС живем. В конце концов каждый житель сам определяет, идти на муниципальные выборы или нет. Информации об этом, на мой взгляд, было более чем достаточно. По поводу того, что в 17 районах победила оппозиция — она всегда там имела серьезное влияние. Другой вопрос, что оппозиционеры поменялись. К счастью или к сожалению, не знаю, пусть сами решают, но у нас значительно меньше стало оппозиции от КПРФ, «Справедливой России», ЛДПР и значительно — это действительно успех — депутатов от «Яблока». Ну и флаг им в руки, пусть занимаются муниципальным хозяйством. Там действительно много проблем, есть над чем работать.

— На предстоящих выборах мэра в этом году оппозиция не сможет преодолеть муниципальный фильтр без подписей «Единой России». Секретарь столичного отделения партии Андрей Метельский уже заявлял, что партия не будет оказывать помощь оппозиции по сбору подписей, как это было в 2013 году. А вы не будете просить партию подписываться в поддержку конкурентов?

— Метельский большой начальник в «Единой России», ему виднее.

— То есть вы пока не готовы просить?

— Давайте доживем до мэрских выборов. Сейчас президентские выборы, а о мэрских говорить рановато.

— Кстати, о президентских выборах. Какая явка, на ваш взгляд, в Москве будет считаться успешной и нужны ли мероприятия по повышению явки?

— Мое личное мнение: чем больше явка на президентских выборах, тем лучше. Если на муниципальных выборах это дело каждого, локальная история, то выборы президента, без всяких дураков, определяют будущее нашей страны и судьбу каждого человека. Прийти на эти выборы и высказать мнение о будущем страны мне кажется очень важным. Любая пассивная позиция здесь мне кажется неуместной.

— Ну а все-таки какая прогнозируется явка?

— По поводу прогнозов, это вы обращайтесь во ВЦИОМ, они вам все распишут в стихах и песнях.