Зачем Муса Бажаев и Владимир Потанин появились на будущей Универсиаде

7 февраля президент России Владимир Путин прилетел в Красноярск, где провел совещание по подготовке к Универсиаде-2019, на котором скептически отнесся к идее игнорировать эстафету огня Универсиады в Лозанне и Люцерне, а не только в Красноярске. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников при этом больше оказался заинтересован ответом Владимира Путина на вопрос мальчика из футбольного клуба «Тотем», из которого про Владимира Путина стало ясно многое, но, как всегда, не все, а также — крупнейшей сделкой на мировом рынке платиноидов между компаниями «Норникель» и «Русская платина».

В Красноярске у Владимира Путина была обширная программа. Но это, конечно, не помешало начать исполнять ее с большим опозданием (не считая того, что сроки по сравнению с первоначальными сдвинулись часа на три вперед еще в ночи). Но в конце концов ничто не помешало эти мероприятия и провести.

Первым было совещание по вопросам подготовки ко Всемирной Универсиаде в Красноярске, которая должна пройти в следующем году.

Выяснилось, что самые большие проблемы — со строительством деревни Универсиады и нескольких зданий, в которых будут жить высокопоставленные представители мирового студенческого движения.

Владимир Путин заметил, что материальное обеспечение строительства объектов не оставляет желать лучшего, но при этом строительство все равно буксует. При этом он, похоже, впервые произнес «обеспЕчение», хотя до этого всегда, раз за разом, можно сказать, упрямо настаивал в своих речах на «обеспечЕнии».

Уже к середине вступительного слова Владимира Путина в пресс-центре, где несколько часов с нетерпением ждали начала трансляции журналисты, царили разброд и шатания. Региональные журналисты, а в этом случае красноярские, не изменяли себе: они глухо роптали, пока не началось, что не начинается, все время кому-то звонили и ругались, и складывалось впечатление, что они делают все, что в их силах, чтобы ускорить наступление долгожданного события и наконец ударно поработать, а когда президент начал говорить, слушали его полминуты, причем с каким-то недоумением, а потом с облегчением начинали уходить есть пирожки, громко обсуждать редакционные новости и вообще всем своим видом демонстрировать полное безразличие к наконец происходящему (да, были единицы, которые еще держались на пределе, видимо, для себя возможного, но и они в конце концов пали жертвами этой апокалиптической апатии, тем более странной на фоне того беспримерного нервничания перед началом совещания: ну когда уже наконец, ведь не каждый же день к нам едет президент, и что же он все не доедет?!).

Тем не менее совещание продолжалось, и врио губернатора Красноярского края Александр Усс уже докладывал, что по части стройки дворца спорта «Платинум» вопросов нет, конечно, никаких… Однако, как говорится, постучал бы по дереву…

— А наш стадион для хоккея с мячом,— отметил Александр Усс,— это один из лучших объектов не только в мире, но и в Европе тоже!

Да и остальное, что он говорил, можно было учить наизусть: «люди сами должны понять, что это их город (а не то им, видимо, помогут.— А. К.), поэтому город разбит на кварталы и улицы (видимо, до подготовки к Универсиаде он был разбит как-то иначе… — А. К.), и весной мы начинаем работу по уборке всего лишнего!»

По признанию губернатора, все-таки, «к сожалению, есть серьезные опущения (не путать с упущениями.— А. К.)».

Дело в том, что вдоль «протокольных трасс» (то есть тех, по которым будут ездить участники и организаторы соревнований) слишком много «ветхих, заваливающихся строений», с которыми надо что-то делать.

Желание ликвидировать строения, которые он ведь, а не кто-то другой, не мог до этого никак ликвидировать, выглядело очень уж прямодушным, но хорошо в конце концов, что губернатор все-таки хотел их ликвидировать — под всю эту суматоху с Универсиадой. Впрочем, выяснилось, что «буквально завтра соберется законодательное собрание, чтобы выделить 2 млрд руб. на их ликвидацию», но выяснилось и то, что «этого мало» и что никто, таким образом, кроме уж президента, причем в канун его выборов на новый срок, решить вопрос не сможет.

А он и не спорил.

Министр образования и науки Ольга Васильева попросила еще 1 млрд 120 млн на капитальный и выборочный ремонт пяти общежитий и двух корпусов 2010 года постройки, а также на «все благоустройство» (речь шла о специальном благоустройстве тематических зон, «без которых нельзя — это и приветствие команд, это цветочные церемонии, это зоны рекреации, флаговых аллей»).

На все это деньги быстро нашлись, тем более что Ольга Васильева предупредила:

— И особенно хотелось бы, чтобы она была лучше, чем Универсиада в Астане.

Разве можно было после этого не дать денег? Хотя, с другой стороны, стоит ли тратить миллиард с лишним пусть даже и рублей, чтобы догнать и перегнать пусть и беспримерную, но все же Астану.

Потом Владимир Путин обратился непосредственно к директору Федеральной службы по финансовому мониторингу Юрию Чиханчину:

— А вы что здесь (на совещании.— А. К.) делаете? Думаете, что какие-то махинации с денежными средствами происходят?

Нет, Юрий Чиханчин так не думал. Но, может быть, чувствовал. И поэтому все равно что-то тут делал.

Настала очередь присутствующих на совещании главы «Норникеля» Владимира Потанина и главы «Русской платины» Мусы Бажаева:

— У нас представители крупных компаний, работающих в регионе,— посмотрел на них Владимир Путин.— Есть что сказать?

Да что ж, подумал я, они враги себе, что ли? И все-таки Владимир Потанин по крайней мере кивнул:

— Все по плану.

— Все по плану,— повторил за ним Владимир Путин (то есть уже все было не зря.— А. К.).

На самом деле время Владимира Потанина и Мусы Бажаева в этот день еще не наступило. Они только часа через два должны были подписывать соглашение (снова, между прочим, в присутствии Владимира Путина — так же как они сидели в его присутствии на совещании.— А. К.) о совместной разработке трех рудных месторождений в Красноярском крае (два принадлежат «Русской платине», одно — «Норникелю»). Все было, как всегда, не очень просто: в свое время «Норникель», когда им руководил Владимир Стржалковский, претендовал на одно из двух месторождений, которые сейчас принадлежат «Русской платине», но не получил его, проиграл и конкурс, и многочисленные суды. И теперь в совместном предприятии, которое становится одним из крупнейших в мире добытчиков металлов платиновой группы (платиноидов), операционным управлением займется «Норникель», а доли будут поделены 50 на 50.

— Но у нас,— позже рассказал мне Муса Бажаев,— наш председатель совета директоров и, соответственно, право вето.

Между тем на финишную прямую совещания по поводу Универсиады выводил министр спорта Павел Колобков. Он доложил президенту, что остался еще вопрос с эстафетой огня Универсиады, ведь у руководителей студенческого спорта, чьи штаб-квартиры находятся в Люцерне и Лозанне, есть идея провести эстафету и в этих городах.

— Но по поводу эстафеты в Люцерне и Лозанне,— аккуратно заметил Павел Колобков,— с учетом сложившейся обстановки доложим вам, Владимир Владимирович, отдельно — насчет возможности и целесообразности.

Смысл был предельно ясен, именно на него сразу и среагировал Владимир Путин:

— Давайте мы не будем все скандалы в одну кучу смешивать… У нас тут студенческий спорт…

Президенту, наверное, очень не хотелось, чтобы после таких заявлений начались допинг-проверки допинг-проб и допинг-выводы насчет еще и российских («допинг»-) студентов.

Через полчаса Владимир Путин был уже во дворце спорта «Платинум». Здесь ради него играли в хоккей на новой арене, где пройдет открытие и закрытие Универсиады, и он сделал для них все что смог, то есть сфотографировался. Дворец спорта, строительство которого стоило 3 млрд 800 млн руб., подарил Красноярску все тот же Муса Бажаев: какое-то время назад он это, собственно говоря, вслух пообещал. И теперь господа Бажаев и Потанин рассказывали президенту про свое СП, он вникал, а потом вдруг начал расспрашивать главу «Норникеля» про аэропорт в Норильске, о проблемах короткой взлетной полосы, и Владимир Потанин реагировал единственно верным способом, потому что если не он, то кто же еще мог так реагировать:

— Сделаем, Владимир Владимирович, все сделаем!

Фраза эта настолько безупречна в своей безыскусной законченности, что совершенно ясно: надо прожить годы и десятилетия в искусстве, а также в спорте и особенно в бизнесе, чтобы сказать ее Владимиру Путину сейчас так, как сказал Владимир Потанин.

Ну и приходится в таких случаях еще сделать.

В присутствии президента в большой комнате Муса Бажаев и Владимир Потанин подписали свое историческое соглашение. (И разве присутствие президента здесь и сейчас не было, кроме прочего, актом благодарности за без малого четырехмиллиардный подарок, пусть и не ему самому, а городу Универсиады-2019? Было, да, было.)

Церемония заняла примерно полминуты (строительство «Платинума» длилось дольше).

Еще через пару минут Владимир Путин подошел к группе подростков из футбольного клуба «Тотем», которые вообще-то являются чемпионами мира, и даже двукратными, по футболу среди детей из детских домов и школ-интернатов (он ежегодно проводится в Варшаве). Президент позвал их в Сочи, куда скоро приедет и президент FIFA Джанни Инфантино, и под восторженный стон команды пообещал представить ему «Тотем» как будущих чемпионов мира.

А один мальчик спросил президента:

— Вы долго занимались единоборствами. Как вам это помогло в жизни?

— Вот видишь… — развел руками президент.— Помогло, значит…

Владимир Путин все-таки хотел, чтобы мальчик остался полностью доволен ответом, и продолжил:

— Единоборство — этот такой вид спорта… Главное: поддержки ни от кого ждать не приходится. Только ты и твой соперник. И есть нечто, что дает тебе преимущество.

Мальчик, наверное, очень хотел узнать, что же это за нечто. Но Владимир Путин остановился (скорее всего, вовремя).

И не забыть, что по пути от Мусы Бажаева и Владимира Потанина к мальчику Владимир Путин еще успел неожиданно взять под руку стоявшего, казалось, в стороне Илью Авербуха, создателя, как известно, многочисленных ледовых шоу. И что-то ему Владимир Путин энергично, по-моему, втолковывал. Я потом спросил у Ильи Авербуха, что же.

— Мы же делаем церемонию открытия Универсиады,— сказал Илья Авербух,— но говорили, честно говоря, не об этом. Он вдруг вспомнил, что в свое время предложил делать нам летом ледовое шоу в Сочи. Я, мягко говоря, не был уверен, говорил, что нет смысла четыре месяца в году проводить за этим занятием в таком городе, именно летом, когда все на пляже. Он все-таки предложил попробовать, а мы согласились. Оказалось, что у нас полные залы. Я, честно говоря, думал, что он забыл про это. Нет, напомнил!

Владимир Путин уехал в аэропорт, а во дворце спорта остались Владимир Потанин и Муса Бажаев. Я спросил их, кто, как им кажется, больше проиграл. Ведь обязательно кто-то должен больше выиграть, а значит, кто-то больше проиграть.

— Это у вас, журналистов,— от души высказался Владимир Потанин.— А у нас есть такое выражение: «win — win».

Но кто-то же по крайней мере должен больше win.