Как Россия оказалась неготовой к сексуальной революции

Сто лет назад Россия неожиданно оказалась впереди планеты всей в вопросах семейного права. Большевики, едва успев прийти к власти, приняли множество прогрессивных законов. Гражданский брак, простая процедура развода, предоставление женщинам равных прав с мужчинами в семейной сфере, уравнивание в правах незаконнорожденных детей, легализация абортов и противозачаточных средств, отмена уголовного преследования за гомосексуализм и проституцию. Советская Россия стала первой в мире страной, где свершилась сексуальная революция.

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСЕЕВ

Война и секс

Первая мировая война и вызванный ею распад экономики были одной из главных причин не только Февральской и Октябрьской революций 1917 года, но и серьезнейших перемен в интимной жизни жителей России. Гражданская война продолжила этот процесс.

Война — это миллионы мужчин, оторванных от дома. Профессор И. Г. Гельман, проводивший в 1922 году анкетирование московского студенчества на тему половой жизни, отметил, что у бывших красноармейцев особое отношение к этому вопросу. Один из опрошенных отметил, что на фронте ощущается повышенное половое возбуждение: «Все равно убьют». Другой похвастался, что за время войны у него было более 700 женщин, вплоть до старух 60 лет: «Иначе не покормят борщом».

Война — это голод. «Нищета, как правило,— могила всех человеческих отношений. И мы видим, как из-за хлеба, из-за разрешения протащить сквозь заградительный отряд мешок муки женщина идет на всё — отдает самое себя.

Негодяев, готовых воспользоваться беззащитностью женщины, еще достаточное количество, и беременеют женщины от людей, которых в лицо не видели раньше. Нельзя замалчивать этого. Нищета заставляет продаваться, продаваться не проститутку, которая делает из этого промысел, а мать семейства — часто ради детей, ради старухи матери. Жертва Сони Mapмеладовой стала бытовым явлением, только рассматривается ее жертва как простой эпизод поездки за хлебом» (Крупская Надежда. Война и деторождение, 1920).

В эпоху войн и революций к интимной жизни относятся проще, чем в мирное время:

Коллонтай Александра "Дорогу крылатому Эросу!", 1923
Мужчина и женщина легко, много легче прежнего, проще прежнего сходились и расходились. Сходились без больших душевных эмоций и расходились без слез и боли.

Вслед за старым общественно-политическим строем в России были сломаны старые нормы морали. Новые создавались наугад, методом проб и ошибок. Идеологи сексуальной революции пропагандировали одно, широкие народные массы реагировали по-своему.

Россия — родина сексуальной революции

На Западе термин «сексуальная революция» впервые использовали американские писатели Джеймс Тербер и Элвин Уайт в книге «Необходим ли секс?», опубликованной в 1929 году. Всемирную популярность термин обрел благодаря книге Вильгельма Райха «Сексуальная революция», вышедшей в свет в 1936 году.

Но настоящий автор этого термина — профессор кафедры социальной гигиены МГУ Григорий Абрамович Баткис. Его брошюра «Сексуальная революция в России» была издана в Берлине в 1925 году. В нашей стране эта брошюра никогда не издавалась.

Как у любой революции, у сексуальной революции 1917 года в России были враги. Часто они же по совместительству были врагами революции социальной. В пропагандистской борьбе они не брезговали фальшивками.

Самые известные фейки — «декреты» о раскрепощении и национализации женщин, об «отмене частного владения женщинами», объявлении девиц «собственностью республики», «социализации девушек и женщин по мандатам советской власти». О качестве и пропаганде авторы фальшивок особо не заботились, что не помешало легендам о национализации женщин большевиками благополучно дожить до нашего времени.

Процитируем упоминавшуюся выше брошюру профессора Баткиса: «…придумали миф о дикой свободной любви, о социализации женщины и подобной чепухе, а также распространили ее по всему миру... Как глупы и пошлы эти сенсационные новости! Наблюдение за повседневной жизнью учит нас тому, что происходит нечто прямо противоположное… сексуальная революция в России не была разгулом "дикой свободной любви"».

А чем она была? И был ли этот разгул?

Судя по некоторым отзывам современников, разгул все-таки был. Сарра Равич, первая жена Зиновьева, соседка Ленина по пломбированному вагону, писала в журнале «Коммунистка» в 1920 году: «Старые гнилые устои семьи и брака рушились и идут к полному уничтожению с каждым днем. Но нет никаких руководящих начал для создания новых, красивых, здоровых отношений. Идет невообразимая вакханалия. Свободная любовь лучшими людьми понимается как свободный разврат. Самые ответственные политические люди, вожди революции, сами в этой области до очевидности бессильны и явно не связывают концы с концами».

Но это частное мнение. Посмотрим на цифры. В книге И. Г. Гельмана «Половая жизнь современной молодежи» опубликованы результаты анкетирования 1600 студентов и студенток одного из московских вузов, проведенного в 1922 году. Автор сравнивал результаты с дореволюционными исследованиями, в том числе с опросом курсисток Московских высших женских курсов (1914) и опросом студентов Московского университета (1904).

Это сравнение наглядно показало, как изменилась личная жизнь молодежи в результате революции.

Возросло число как мужчин, так и женщин, уже живших половой жизнью на момент опроса, причем женщин — вдвое. Эманспация налицо.

Изменился характер первого сексуального опыта мужчин. Если до революции первое половое сношение у них происходило чаще всего с проституткой или с прислугой, то в анкете 1922 года самый частый ответ — «с другими лицами».

Услугами проституток студенты стали пользоваться гораздо реже, а прислуги у них уже не было. До революции никто не дал ответа «с женой или любимой девушкой», в 1922 году его дало 3,7% московских студентов.

Термин «педофилия» еще не был популярен в двадцатые года XX века, но среди студентов советской поры она имела более широкое распространение, чем до революции. У 23 московских студентов (2% от числа опрошенных) в 1922 году первый половой опыт был с несовершеннолетней. В 1904 году таких нашлось лишь двое (0,1% от числа опрошенных).

Сексуальная революция увеличила процент сторонников моногамных связей среди мужчин и нанесла мощный удар по проституции. Многократно снизилось число юношей, которые вели дальнейшую половую жизнь только с проститутками.

Совершенно по-разному ответили студенты и студентки ранней советской поры на вопрос о мотивах половых сближений. У девушек самыми популярными ответами были «любовь» и «взаимная склонность», у юношей — «половая потребность».

Разница мужской и женской психологии хорошо видна по ответам на вопрос о мотивах временного или постоянного воздержания от половых сношений. Самый частый мужской ответ — «страх перед венерическими болезнями». Самый частый женский — «отсутствие любви». Ни один мужчина не дал ответ, который дали две из 277 опрошенных женщин,— «увлечение революционной работой».

Резко упала популярность брака. Главной причиной, по которой советская молодежь не хотела в него вступать, и юноши, и девушки назвали нежелание связывать свою свободу.

Многие отвергали брак, считая его мещанским обрядом, обывательщиной. Один студент дал такой ответ: «Не признаю брака, признаю только половое сношение». И добавил: «Как самец с самкой». По сравнению с дореволюционным временем мужчины, состоящие в браке, гораздо чаще стали заводить внебрачные связи. В 1922 году их имели почти две трети московских студентов, в 1904 году — только каждый десятый.

Идеалом половой жизни подавляющее большинство как юношей, так и девушек назвали вовсе не брак, а длительные любовные отношения.

Прямой вопрос о влиянии революции на половое чувство дает интересный результат. Большинство мужчин ответили «ослабила». Большинство женщин — «не повлияла».

Доступность внебрачных сексуальных отношений резко снизила количество молодых людей, занимающихся онанизмом. В анкете 1922 года в онанизме призналось 52,8% мужчин и 14,8% женщин. Дореволюционные показатели — 73,4% мужчин и 52% женщин.

Легендам о тотальном разврате среди молодежи в первые годы советской власти явно противоречат развернутые ответы некоторых студентов на анкету. Один жалуется, что у женщин нет понимания того, что «законы природы обойти нельзя, и еще ввиду того, что современные советские женщины чего-то боятся».

Другой опрошенный ответил примерно так же: «Женщины чересчур церемонятся. Почему мы готовы всегда и со всеми?» Третий: «Были такие случаи, когда она говорит, что хотя мне хочется, но не дам (я таких людей считаю сумасшедшими)».

А вот рацпредложение рабочего 22 лет: «Если для последствий полового совокупления у нас устроены так называемые родильные дома, так почему же не устроить, наоборот, дома совокуплений (под этим не нужно понимать "дом терпимости"), положение которого таково вкратце: желающий удовлетворить свою потребность приходит, записывается, осматривается тщательно врачом и т. д. Если будет нужно, то могу подробно изложить полностью свою мысль».

Крылатым Эросом по сексуальному кризису

Раскрепощению женщин способствовала борьба за их равноправие во всех сферах жизни. Эту борьбу активно вел созданный в 1920 году журнал «Коммунистка», в редколлегию которого входили Александра Коллонтай, Инесса Арманд, Надежда Крупская. Арманд писала под псевдонимом Елена Блонина, иногда подписывалась сокращенно — «Е. Блонина». Шокирует, если прочесть вслух. Но полный псевдоним может шокировать еще сильнее, если предположить, что это анаграмма, в которую вплетен другой псевдоним — близкого знакомого Инессы Арманд.

Журнал «Коммунистка» писал о международных конференциях коммунисток, проблемах женщин на производстве, собраниях крестьянок и других женских проблемах.

Уже в декабре 1917 года в России были приняты законы, касающиеся семьи и брака, намного опередившие свое время. Согласно декрету «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния», в России стали признаваться только гражданские браки, а внебрачные дети были уравнены в правах с брачными. Декрет о расторжении брака резко упростил процедуру развода. Принятый в сентябре 1918 года «Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве РСФСР» утверждал принципы равенства супругов в личных и имущественных отношениях, в воспитании ребенка.

Одной из авторов этих законов принято считать наркома государственного призрения Александру Коллонтай. Из числа видных идеологов борьбы за равноправие женщин она, пожалуй, активнее всех пропагандировала новый, революционный подход к вопросам брака, любви, половой жизни. И вызывала этим страшную ненависть у врагов сексуальной революции, которые обвиняли ее в пропаганде беспорядочных половых связей.

Но достаточно посмотреть хотя бы некоторые статьи Коллонтай, чтобы убедиться в ложности этого обвинения. Свои идеи она начала пропагандировать еще до революции. В 1912 году она написала статью «Любовь и новая мораль», восторженную рецензию на книгу австрийской феминистки Греты Мейзель-Хесс «Сексуальный кризис».

Рецензент вслед за автором критикует традиционный брак, в основу которого положены два одинаково ложных принципа: нерасторжимость и представление о безраздельной принадлежности друг другу супругов. Критике подверглись также проституция и свободная любовь. Обществу предлагалось признавать все формы брачного общения «при двух условиях: чтобы они не наносили ущерба расе и не определялись гнетом экономического фактора». Основной формой брака должен быть конкубинат, последовательная моногамия.

Там же, у Мейзель-Хесс, можно встретить следующие идеи: «Экономическая самостоятельность женщины, широкая, всеобъемлющая охрана и обеспечение материнства и детства, борьба с проституцией на экономической почве, устранение самого понятия о законных и незаконных детях, замена церковного брака легко расторжимым гражданским, коренное переустройство общества на коммунистических началах». Именно эти идеи были воплощены в жизнь в первые месяцы советской власти.

Теория Мейзель-Хесс была развита в послереволюционных статьях Коллонтай «Отношения между полами и классовая борьба» и «Дорогу крылатому Эросу!». В первой констатируется факт — в советской России тоже есть сексуальный кризис: «Такой пестроты брачных отношений еще не знавала история: неразрывный брак с "устойчивой семьей" и рядом преходящая свободная связь, тайный адюльтер в браке и открытое сожительство девушки с ее возлюбленным — "дикий брак", брак парный, и брак "втроем", и даже сложная форма брака “вчетвером”, не говоря уже о разновидностях продажной проституции. И тут же, бок-о-бок, в крестьянстве — мешанина из остатков старо-родового быта с примесью разлагающих начал буржуазно-индивидуалистической семьи, позор прелюбодеяния и снохачество, свобода в девичестве и все та же "двойная мораль"».

В статье «Дорогу крылатому Эросу!» Коллонтай рекомендует молодежи в качестве идеала не брак, а «любовно-товарищеские отношения. Они основаны на трех положениях: 1) равенство во взаимных отношениях, 2) взаимное признание прав другого без претензии владеть безраздельно сердцем и душою другого, 3) товарищеская чуткость, умение прислушаться и понять работу души близкого и любимого человека. Но при этом главное, самое важное, чувство — это не любовь членов трудового коллектива друг к другу, а чувство любви-долга к коллективу».

Стакан воды или не стакан воды?

Видимо, теории Коллонтай при всей их популярности были слишком сложны для многих. Гораздо популярнее оказалась примитивная теория стакана воды, по которой в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто, как выпить воды.

Ни Александра Коллонтай, ни Клара Цеткин, вопреки распространенному мнению, не являются авторами этой теории и даже никогда ее не пропагандировали. Цеткин лишь обронила в воспоминаниях о Ленине, как тот раскритиковал эту теорию:

«Разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже из стакана, края которого захватаны десятком губ?»

Эту «теорию» критиковал и Луначарский в статье «О быте: молодежь и "теория стакана воды"» (1927): «Молодежь пошла по линии наименьшего сопротивления и заявила: ну что же, это не важно, не стоит над этим много думать… Очень приспичила половая нужда, нужно ее удовлетворить… А если у девушки возникали сомнения… "он" отвечал ей: какие мещанские рассуждения! …Нельзя тебя считать за товарища! И запуганная девушка думала, что она поступает по-марксистски, по-ленински, если она никому не отказывает. От этого происходили самые настоящие трагедии, самые настоящие беды, самая настоящая гибель женской молодежи».

Первые в мире легальные аборты

В 1920 году главный официальный пропагандист советской России глава Главполитпросвета Надежда Крупская заявила в статье «Война и деторождение» о необходимости легализации абортов и пропаганды контрацепции. Она писала: «Борьба с абортами должна вестись не преследованием матерей, идущих на аборт часто с опасностью для собственной жизни; борьба должна быть направлена на устранение тех социальных причин, которые ставят мать в такое положение, что либо аборт, либо в воду… Средства предупреждения есть… Доктора говорят, что нет ни одного абсолютно верного средства предупреждения… Говорят также, что большинство средств предупреждения очень вредно отзывается на здоровье матери. Дело докторов — обсудить, какое средство наименее вредно для здоровья. Но несомненно, что для женщин и с точки зрения здоровья, и с точки зрения душевного спокойствия выгоднее предупредить появление плода, чем вытравливать его».

В том же году было принято совместное постановление Наркоматов здравоохранения и юстиции «Об охране здоровья женщин», первый пункт которого гласил: «Допускается бесплатное производство операции по искусственному прерыванию беременности в обстановке советских больниц, где обеспечивается ее максимальная безвредность». Впервые в мире аборты были легализованы.

В 1923 году Наркомат здравоохранения издал циркуляр о том, что инициатива в деле назначения противозачаточных средств должна исходить не от врача, а от женщины. Была создана Центральная научная комиссия по изучению противозачаточных средств, которая, впрочем, за время своего существования не успела добиться значимых результатов.

Советские женщины восприняли возможность делать бесплатный аборт с большим энтузиазмом. Наплыв пациенток был таков, что не хватало врачей и коек. В ноябре 1924 года те же два наркомата приняли новое постановление. Были созданы специальные комиссии, решавшие, дать ли разрешение на бесплатный аборт.

Но и это ограничение не смогло снизить популярность абортов. С 1924 по 1927 год в Москве их число выросло в три раза, так что абортом стала заканчиваться примерно каждая вторая беременность. С 1928 года абортов становилось все больше по сравнению с родами. К моменту запрета абортов в 1936 году на одного родившегося ребенка приходилось три аборта.

Конец сексуальной свободы

В журнале «Молодая гвардия» в 1923 году развернулась активная дискуссия о проблеме любви. Некий доктор Беркович в ходе этой дискуссии дал довольно точную характеристику сложившейся ситуации: «Наш новый быт пробивает себе пути сквозь толщу старой жизни. Есть уже и здоровые побеги в половом вопросе: совместное обучение, физкультура, раскрепощение женщины в политической, экономической и хотя очень немного, но и в бытовой области тоже (охрана материнства и младенчества, брачный кодекс, борьба с проституцией, декрет об абортах, дома-коммуны с их общественными столовыми, прачечными, детскими яслями и др.), но тут же надо указать и на плевелы: нестойкие браки, частые разводы, слишком ранние браки, к тому же материально совершенно необеспеченные, вынуждающие женщину прибегать к абортам, число которых сильно увеличилось за последние годы, и наконец, отягощение женской доли в виду беспечности, легкомыслия и беззаботности мужчин, игнорирующих своими отцовскими обязанностями при неравенстве физиологической организации женщины, на плечи которой единственно выпадает нести последствия увлечений, а "он" порхает как "стрекоза поденка" почти безнаказанно от одной к другой».

Советский педолог и психиатр Арон Залкинд на страницах «Молодой гвардии» активно оппонировал этим идеям. В книге 1926 года «Половой вопрос в условиях советской общественности» Залкинд предложил альтернативную теорию решения полового вопроса:

«Пролетариат в стадии социалистического накопления является бережливым, скупым классом, и не в его интересах давать творческой энергии просачиваться в половые щели.

Он наложит на гнилую половую жизнь человечества свою диктаторскую руку, и пролетарская диктатура также оздоровит половую жизнь, как и прочие области человеческого бытия».

В книге был сформулирован конкретный рецепт решения полового вопроса — «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата»:

1. Не должно быть слишком раннего развития половой жизни в среде пролетариата.
2. Необходимо половое воздержание до брака, а брак — лишь в состоянии полной социальной и биологической зрелости (то есть 20–25 лет).
3. Половая связь лишь как конечное завершение глубокой всесторонней симпатии и привязанности к объекту половой любви.
4. Половой акт должен быть лишь конечным звеном в цепи глубоких и сложных переживаний, связывающих в данный момент любящих.
5. Половой акт не должен часто повторяться.
6. Не надо часто менять половой объект. Поменьше полового разнообразия.
7. Любовь должна быть моногамной, моноандрической (одна жена, один муж).
8. При всяком половом акте всегда надо помнить о возможности зарождения ребенка — и вообще помнить о потомстве.
9. Половой подбор должен строиться по линии классовой, революционно-пролетарской целесообразности. В любовные отношения не должны вноситься элементы флирта, ухаживания, кокетства и прочие методы специально полового завоевания.
10. Не должно быть ревности.
11. Не должно быть половых извращений.
12. Класс в интересах революционной целесообразности имеет право вмешаться в половую жизнь своих сочленов. Половое должно во всем подчиняться классовому, ничем последнему не мешая, во всем его обслуживая.

Как показала дальнейшая история, власти СССР решили ограничиться одной заповедью Залкинда, последней. Вмешаться. Взять под контроль. К концу двадцатых годов сексуальная революция в СССР бесславно завершилась. Свобода пришла слишком рано. Страна и люди оказались к ней не готовы.