Независимый авиаэксперт в эфире «Ъ FM» — о версиях трагедии в Подмосковье

Следственный комитет проверит деятельность «Саратовских авиалиний» в связи с авиакатастрофой в Подмосковье — компании принадлежит Ан-148, который потерпел крушение в Раменском районе. На борту находился 71 человек, по предварительным данным, все погибли. МЧС подтверждает обнаружение обломков на месте крушения самолета. Ранее сообщалось, что они разбросаны на расстоянии 1 км от места крушения, недалеко от деревни Аргуново. Ведущий «Коммерсантъ FM» Рамаз Чиаурели обсудил ситуацию с независимым авиаэкспертом Алексеем Захаровым.

— Все чаще звучит версия о том, что могло произойти столкновение с другим летательным аппаратом, в частности с вертолетом. Насколько эта версия имеет право на то, чтобы стать приоритетной?

— Сейчас говорить о какой-то версии, которая имеет право стать приоритетной, на мой взгляд, рановато. Для этого слишком мало данных. Но столкновение, с моей точки зрения, маловероятно, потому что зона Москвы насыщена локационной техникой и средствами управления воздушным движением, все контролируется достаточно плотно, и вряд ли кто-то смог бы беспрепятственно летать на достаточно больших высотах, он бы неизбежно попал в зону действия локаторов и был обнаружен.

— Эксперты и летчики говорят о том, что, учитывая сколько времени самолет провел в воздухе, он должен был находиться где-то на высоте 3000-4000 м. Однако, например, портал Flightradar24, сообщает о том, что самолет, оказывается, в момент резкого снижения находился на высоте 1900 м. Какая из этих цифр вам кажется более реальной? И если прав Flightradar24, то почему самолет находился на такой высоте низкой?

— Самолет летит не просто так, экипаж выполняет требования диспетчеров. Известно, что они учитывают многие факторы, в том числе и разницу скоростей самолетов. Самолет могут придержать на малых высотах, с тем, чтобы более скоростная машина прошла над ним с безопасным превышением, после чего уже можно будет «поднимать» второй борт.

Ан-148 как раз, если мне не изменяет память, отличается не слишком высокой крейсерской скоростью, поэтому мне припоминаются случаи, когда обсуждалось, что этот тип самолетов шел по низкому «потолку», в то время как Boeing или Airbus, например, пролетал над ним. То есть летит выше тот, кто летит быстрее, более медленный борт пропускает более быстрые.

Что касается Flightradar24, то, в общем-то, он дает данные по многим-многим источникам. И ясно, что это не абсолютно точная информация. Однако больших ошибок усредненной величины он не дает, так что можно предположить, что перед снижением Ан-148 действительно находился на высоте где-то 1800-2000 м.

— То есть теория о столкновении с другим объектом может быть совсем сказочной?

— Нет. Это вероятностный процесс в любом случае.

— Я понимаю, но если маловероятным представляется столкновение между Ан-148 и вертолетом, то есть же и другие летательные аппараты. Учитывая то, в какое время мы живем, то летательных аппаратов, которые не подвержены, скажем так, работе диспетчеров, становится все больше. Я имею в виду те же самые беспилотники, которые, разумеется, находятся в частном владении в каком-то невероятном количестве, и отследить их все до конца невозможно. Могло ли к катастрофе привести столкновении именно с таким дроном, беспилотником?

— Безусловно, да. Столкновение могло быть, поскольку у нас народ в этом плане весьма недисциплинированный. Но все дело в том, что дрон, который не обнаруживается локаторами навигационной службы, по определению имеет малые размеры. И даже если бы он каким-то образом повредил двигатель самолета, и возникло бы разрушение лопаток, пожар двигателя, в этом случае его останавливают, и срабатывают автоматические системы пожаротушения. Все современные самолеты проектируются из условий продолжения взлета при отказе одного двигателя на разбеге.

— То есть на втором двигателе он мог вполне долететь до взлетно-посадочной полосы?

— Он мог вполне спокойно вернуться в аэропорт. В любом случае, у экипажа было бы время на то, чтобы что-то сообщить. Кроме того, в Сети есть любители, которые все время отслеживают и частоты связи самолетов, так что думаю, эта информация стала бы уже доступной.

То есть произошло явно что-то, что было для экипажа, во-первых, неожиданным, а, во-вторых, характеризовалось очень быстрым развитием ситуации. То есть они не успели ничего сказать, пока по непонятным причинам.

Иначе бы информация бы была, кто-нибудь бы да услышал переговоры, потому что на всех этих частотах «сидит» сидит очень много народу как по службе, так и вне ее, из чистого любопытства.

— Если принять во внимание, что произошло некое разрушение самолета в воздухе, до соприкосновения с землей, а мы можем это предполагать, учитывая и слова очевидцев, которые рассказывают о том, что слышали громкий хлопок, и радиус разлета обломков самолета, который не характерен для аппарата, который разрушился уже на земле, что же все-таки, по-вашему, могло произойти?

— Не нужно забывать давно известную еще, так сказать, из будней уголовного розыска присказку «врет, как очевидец». Как только случается какое-то летное происшествие, сразу появляется куча свидетелей, которые несут невесть что.

— То есть это источники ненадежные?

— Это источники абсолютно ненадежные, и их принимать во внимание не следует. Они могут услышать все что угодно даже в тех случаях, когда царила полная тишина. Что касается разлета обломков, то здесь необходима трасологическая экспертиза. Я, например, нигде еще не видел картинки, где бы были бы обозначены места нахождения хотя бы крупных обломков, привязанные к месту падения самолета или к месту нахождения основной части конструкции самолета после падения. А без этого говорить о том, что произошло разрушение в воздухе, с моей точки зрения, преждевременно.

Трасологическая экспертиза нужна. Обломки могли разлететься по земле, например, после того, как самолет зацепился за землю и подскочил чуть-чуть, потом снова и снова, знаете, как плоский камушек «блинчиком» пускают по воде. И такое возможно.

— Пока источники сообщают о том, что предварительная причина крушения самолета Ан-148 — это отказ и последующий взрыв одного из двигателей.

— Понимаете, в авиации может произойти все что угодно. Вспомним катастрофу сверхзвукового самолета Concorde, когда он наехал при разгоне на какой-то кусок железа, который по недосмотру оказался на полосе и был шиной подброшен вверх, пробил кессон, топливный бак, который расположен в крыле, что вызвало обильную утечку керосина и последующий пожар. Казалось бы, лежит вот такая металлическая фитюлька, и на разбеге самолет, который не едет по строго определенной траектории, как трамвай, например, умудрился наехать на эту железку, да еще ее забросить именно по той траектории, которая привела к пробитию бака. То есть единичные случаи не поддаются теории вероятности.

Поэтому случиться может все что угодно. Может оторваться лопатка турбины по такой траектории, что она пробьет бак, возникнет пожар и так далее. Но при этом в данном случае надо учитывать, что Ан-148 только вылетел, топливный бак был практически полон, так что вероятность взрыва невелика — ведь, как известно, взрывается не топливо, а его пары.