Второе олимпийское золото России принесли хоккеисты

В последний день Олимпиады сборная России выиграла золото, которое ускользало от нее более четверти века,— очень особенное, хоккейное золото. Она выиграла его в финале, исход которого многим казался предрешенным, но который получился, может быть, лучшим с точки зрения сюжета в истории. Немцы, выглядевшие его аутсайдерами, поставили российскую команду в сложнейшее положение. Чтобы добыть золотые награды, ей пришлось отыгрываться в меньшинстве, снимая вратаря, а затем дожимать противников в овертайме. Она дожала их благодаря голу Кирилла Капризова. За невероятным матчем наблюдал корреспондент “Ъ” Алексей Доспехов.

Эта победа прервала одну из самых горьких серий в истории российского спорта. Серию олимпийских турниров, в которых отечественным хоккеистам, преемникам великой советской «Красной машины», гордости своей страны, никак не удавалось добраться до золота. Она длилась с Олимпиады в Альбервиле 1992 года, на которой первенствовала так называемая объединенная команда — команда уже не СССР, но еще и не России. А оборвалась на Олимпиаде в Пхёнчхане, где тоже под флагом Международного олимпийского комитета (МОК), а не под своим собственным выступала команда олимпийских атлетов из России, которой, чтобы серию закончить, пришлось пережить финал с сюжетом, отправившим в мусорную корзину все прогнозы по поводу него.

Российских болельщиков возле стадиона в Канныне уже за час до финала было много, и некоторые выглядели удивительно сурово, словно предстоял бой не с командой из другого, далекого от того, к которому они привыкли, хоккейного мира, где охотятся за большой, а не локальной славой, а с ровней из мира легенд. А, видимо, все, что заставляло их перед финалом нервничать, накручивать себя, сводилось к мысли насчет того, что ну ведь не может же победа на Олимпиаде достаться так просто?! Чтобы после разминочной осечки на старте со словаками потом косяком шли разгромы. И чтобы даже в главном матче достался не кто-то из главных соперников, а соперник, о котором как о сопернике-то перед Олимпиадой и не думали. Не бывает же такого!

И, наверное, сомнения этих людей продолжали терзать весь первый период. В нем не происходило ничего, что говорило бы о том, что второй для сборной России черный день на этом олимпийском турнире судьба-злодейка приберегла на его концовку. Она сразу же осталась в меньшинстве, но играла так плотно, что немцы потратили две минуты абсолютно бестолково. Она после этого принялась проверять голкипера Данни аус ден Биркена бросками Вячеслава Войнова, Сергея Мозякина, Кирилла Капризова. Она, сама заработав большинство, заставила вратаря с самой заковыристой фамилией на турнире вставать скалой перед палившими в упор Капризовым и Павлом Дацюком — аус ден Биркен как-то выкрутился. Она держала немцев в ежовых рукавицах, давила, и, если бы завесить российскую половину площадки темным занавесом, те, кто смотрел игру, ничего бы, по существу, не потеряли. Интересного на ней творилось мало. На половине противоположной что-то интересное творилось постоянно.

А забить между тем никак не удавалось. Сборная Германии, уже прошедшая шведов и канадцев, снова демонстрировала поразительную плавучесть, способность выживать под таким жутким гнетом, под которым никто больше не уцелеет. Она подпитывала сомнения.

И немцы наверняка думали, что свою задачу-минимум — устоять до перерыва — уже выполнили, когда за полминуты до него выводили шайбу из зоны. Но Павел Дацюк, король перехватов, отнял ее, а вскоре от Никиты Гусева она уже катилась в центр зоны на готовящегося к могучему щелчку Войнова. Он успел нанести этот щелчок, прошивший аус ден Биркена и едва не прошивший сетку, за полсекунды до сирены. Сомнений и терзаний стало поменьше.

Но вскоре они появились снова. Сборная Германии, подобно чехам, американцам, до этого бесславно павшим в неравных сражениях с разогнавшейся российской командой, обязана была по логике отреагировать на пропущенный гол так же, как реагировали они, то есть ринуться отыгрываться, раскрыться и нахватать еще стопку шайб. Но она почему-то продолжала терпеть и сидеть в засаде. И вдруг в середине второго периода выловила свой момент, а Феликс Шюц не без везения, но заковырял шайбу в ворота Василия Кошечкина.

Это уже было неприятное событие. А еще неприятнее было то, что после своего гола — то ли шального, то ли логичного, поскольку какой-то награды же за свое безграничное терпение аутсайдеры точно заслужили,— немцы осмелели. Да нет, не осмелели, а оборзели настолько, что половину периода отыграли, ни в чем не уступая сборной России! Этот финал называли формальностью, даже фарсом, имея в виду, что лимит чудес немецкая команда исчерпала, а класса у нее по сравнению с россиянами — с гулькин нос. Но он получался настоящим финалом. И предположения насчет того, что немцы уже устроили свой праздничный банкет после такого неожиданного успеха в полуфинале против канадцев, сейчас казались кощунственными. Они ничего еще не праздновали. Они мечтали о том, о чем мечтать вроде бы не имели права. И убивать эту немецкую мечту было невероятно тяжело.

Сборная России в мучениях, потеряв на несколько минут врезавшегося в стойку собственных ворот, когда прерывал выход один на один немецкого форварда, Сергея Калинина, нанесла по ней страшный удар. Павел Дацюк своими волшебными руками опять затерроризировал выводившего шайбу защитника и сберег ее для своих, а Никита Гусев, финтами раскидав оппонентов, обнаружил возможность отправить ее в ближнюю девятку. Но вела сборная России ровно десять секунд. Немцы догнали ее, когда после вбрасывания в центральном круге влетели в зону, а Доминик Кагун вдруг обнаружил, что его забыли у пятачка и можно спокойно расстреливать Кошечкина.

А затем случилось нечто и вовсе страшное. Сборная Германии умчалась в контратаку. Она была не слишком опасной на первый взгляд, но подключившийся защитник Йонас Мюллер превратил ее в голевую. До завершения заключительного периода оставалось три минуты, а российскую команду подвел удалившийся Калинин. И сборная России очутилась в ситуации, когда не противник, а она нуждалась в чуде, в чем-то экстраординарном.

Ее тренер Олег Знарок снял Кошечкина, уравняв количество полевых игроков. И российская пятерка, наплевав на то, что ворота пусты, кинулась вперед, на штурм. А Гусев, дотягиваясь до уходящей от него шайбы, с неудобной руки смог каким-то образом вновь загнать ее в узенькую щель, которую не успел закрыть аус ден Биркен. Сборная России, уже проворонив все, что могла, отыгралась!

А дальше был овертайм в формате «четыре на четыре». Блестящий проход Ильи Ковальчука, который под горький вздох трибун не перекинул отчаянно выброшенный в сторону щиток аус ден Биркена. Борющиеся друг с другом ощущения: с одной стороны, сборная России получше, посвежее, потехничнее, а с другой — ну, как этих немцев сломать, если они не ломаются ни при каких обстоятельствах?!

Их все же сломали. Павел Дацюк вынудил удалиться Патрика Раймера, а Кирилл Капризов в большинстве броском в касание загнал шайбу в немецкие ворота. Через секунду на льду уже была красная куча-мала. Еще через несколько минут, во время церемонии награждения, иностранные журналисты хватались за ноутбуки, чтобы передать молнию: они же поют — и вполне отчетливо — национальный гимн, накладывающийся на олимпийский! Это же нарушение, гимн России тут под запретом… Только поющим эти запреты были уже по барабану.

А еще через несколько минут те, кто его пел, своим слегка безумным видом, своими чересчур искренними, идущими не из головы, а от сердца словами демонстрировали, что все олимпийские победы одинаково сладки, что отсутствие на этой Олимпиаде игроков из НХЛ градус их счастья понизить не в состоянии. Градус был высочайшим у всех: и у молодых Кирилла Капризова с Никитой Гусевым, и у ветеранов — у получившего приз MVP турнира Ильи Ковальчука, у обещавшего продолжать карьеру, несмотря на то что 40-летний рубеж близко, Павла Дацюка. Они в жизни испытали все, кроме сладости олимпийского триумфа, и теперь наслаждались им так же, как все остальные.

А их почему-то все равно спрашивали, не обесценивает ли медаль тот факт, что НХЛ в Пхёнчхане не было. «Медаль одна и та же — что с НХЛ, что без нее»,— говорил Вячеслав Войнов. Ответ смотрелся куда более предсказуемым, чем способ, которым медаль была завоевана.