Глава МИД Португалии — о близости Москвы и Лиссабона, а также кризисе между Россией и ЕС

Министр иностранных дел Португалии Аугушту Сантуш Силва в понедельник завершил визит в Москву, где его принял глава российского внешнеполитического ведомства Сергей Лавров. О том, почему миссия ООН в Донбассе до сих пор не начала работу, что нужно сделать Москве для отмены санкций Евросоюза и чем Португалия оказалась привлекательной для российских инвесторов, господин Силва рассказал корреспонденту “Ъ” Екатерине Мареевой.

— Как вы оцениваете итоги встречи с Сергеем Лавровым и в целом уровень двусторонних отношений?

— Очень хорошие отношения у Португалии и России сложились исторически. Например, мы очень гордимся, что у Екатерины II был доктор-португалец. Португальская позиция близка к французской: мы всегда считали Россию очень важной частью Европы — как с политической, так и с культурной точек зрения. Мы не забываем, что русская литература и музыка занимают место среди лучших образцов европейской культуры.

Сейчас у нас отличные отношения, основанные на прозрачности и взаимных обязательствах. Мы говорили с Сергеем Лавровым о НАТО, Евросоюзе, санкциях, Сирии. Каждый из нас знает, что его собеседник на переговорах подтвердит ту позицию, которая всем хорошо известна. В этом плане никаких неясностей нет.

Но вместе с тем у нас есть определенное пространство для улучшения политических и дипломатических отношений. Например, я могу передать какую-то значимую информацию о Латинской Америке. А мой собеседник мне — о Центральной Азии. И такой обмен информацией очень важен.

Говоря же о двусторонних отношениях, надо иметь в виду, что Россия — очень важный коммерческий партнер, один из главных для нас поставщиков электроэнергии. Увеличивается и наш экспорт в Россию. Плюс мы надеемся (и ожидаем), что будет повышаться число российских туристов, отдыхающих в Португалии. Все же знают, что наша страна сейчас — одно из лучших туристических направлений в мире.

— Вы упомянули тему санкций. В 2016 году в интервью “Ъ” вы говорили, что для их снятия с России «необходимо выполнять минские договоренности» по Донбассу и что при этом «шаги в правильном направлении должны быть вознаграждены». Санкции по-прежнему действуют. Россию не за что было наградить?

— Дело в том, что нет существенных положительных сдвигов в реализации минских соглашений. Мы призываем все конфликтующие стороны соблюдать соглашения, принятые в Минске, и не обвиняем ни одну из сторон. Мы видим, что обе стороны конфликта упорно работают над тем, чтобы добиться прогресса в переговорах и в практических шагах по урегулированию, но, к сожалению, мы не видим оснований для снятия санкций. Поэтому мы будем сохранять их как инструмент сближения сторон украинского конфликта.

— Что сейчас нужно делать России, чтобы с нее сняли санкции?

— Сделать некие практические шаги для достижения целей минских соглашений. Это означает, что Россия должна принять ряд мер в этом направлении, принимая во внимание присутствие военных сил в Донбассе. Также это означает, что украинским властям необходимо разговаривать с донбасскими лидерами. Думаю, что мы будем готовы пересмотреть санкции, как только по вопросу урегулирования конфликта появятся какие-то успехи.

— Какие, например?

— Думаю, главная сфера — это безопасность. Мы должны найти способ помочь двум главным участникам этого конфликта (украинским властям и лидерам Донбасса) реализовать практические меры по восстановлению безопасности в регионе с помощью миссии ОБСЕ или ООН. И еще одна очень важная с политической точки зрения сфера — это определение принципов, по которым Донбасс получит автономию и будут организованы выборы. Мы (то есть Европейский союз) не видим альтернативы избирательным процессам, в ходе которых все стороны должны будут прийти к согласию.

— Год назад португалец Антониу Гутерриш в первый день работы на посту генсека ООН назвал урегулирование украинского конфликта одним из приоритетов. Что сегодня мешает урегулированию конфликта и началу миротворческой миссии ООН?

— Могу сказать, что не препятствует началу миссии. Это позиция Антониу Гутерриша и предложения, которые он вносит в ООН. Мешает же то, что стороны конфликта до сих пор не смогли наладить хорошие отношения. Опыт Португалии демонстрирует: если вы приступаете к переговорам с верой в то, что у вас есть общая цель, у переговоров будет результат. Если вы начинаете переговоры со скептическим отношением к возможности достижения цели и к тому, что обе стороны могут остаться в выигрыше — это фикция. Поэтому нам необходима вовлеченность всех сторон, которые рассматривают возможность мирного решения украинской проблемы.

— Продолжим тему санкций против России. В декабре 2017 года депутаты ПАСЕ от 20 стран выступили против возможного возвращения России в эту организацию. Среди этих стран была и Португалия. Почему?

— Простите, но как член правительства я не могу комментировать решения парламентариев. По португальскому законодательству, правительство зависит от парламента, а не наоборот. Так что мы уважаем решения, которые принимали парламентарии. Но наша точка зрения (португальская внешняя политика — это зона ответственности правительства) состоит в том, что все страны должны быть вовлечены в работу международных организаций. Так что мы хотим видеть Россию в ПАСЕ. Так же как мы хотим, например, чтобы функционировал Совет Россия—НАТО.

— В 1999 году Владимир Путин, будучи премьер-министром, поставил цель: Россия должна за 15 лет догнать Португалию по объемам ВВП на душу населения. Сделать это до сих пор не удалось. Как вы считаете, почему?

— Страны разные. Расскажу о Португалии. В 2010–2015 годах она пережила серьезный экономический кризис. Мы договорились (с ЕС и МВФ.— “Ъ”) о выполнении программы, по которой должны были консолидировать бюджет. И, к счастью, в последние три года мы смогли восстановить экономику. Статистика 2017 года показывает рост реального ВВП на 2,7% — по европейским стандартам, это очень хороший результат.

Конечно, я могу говорить только по поводу Португалии. Что мы сделали? Во-первых, попытались консолидировать наш бюджет. Во-вторых, постарались добиться положительного торгового баланса — превышения экспорта над импортом. И, в-третьих, мы попытались изменить структуру нашей экономики, добиться ее большей открытости для других участников международной торговли. Приведу лишь одна цифру: в 2005 году на общий экспорт Португалии приходилось менее 28% от ВВП страны, а в прошлом году — 43% от ВВП. То есть рост составил 15%.

— По итогам встречи с вами Сергей Лавров заявил, что Россия и Португалия вскоре рассчитывают приступить к согласованию проекта договора о социальном обеспечении. О чем идет речь?

— Наша цель — достичь двустороннего соглашения, по которому будут уважаться права граждан, живущих за пределами своей страны. К примеру, я португалец, пять лет живу и работаю в Москве. Соответственно, часть заработка вычитается и уходит на российскую систему соцобеспечения. Если подобное соглашение вступит в силу, уплаченные в России средства пойдут мне в «общий зачет» в тот момент, когда я вернусь в Португалию и выйду там на пенсию. Россия предложила проект такого соглашения, и португальские власти его сейчас изучают.

— В декабре 2017 года посол Португалии в РФ Паулу Жоао Лопеш ду Регу Визеу Пинейру рассказал агентству ТАСС, что Лиссабон намерен развивать взаимодействие с Москвой в области безопасности, в частности в борьбе с киберугрозами. Есть ли стратегия развития этого сотрудничества?

— Есть несколько аспектов. Говоря о двустороннем взаимодействии, надо упомянуть сотрудничество между спецслужбами, обмен ими информацией. Информация — весьма ценный элемент в этом вопросе. Что же касается многосторонней сферы, обе страны входят в организации, которые стремятся к укреплению взаимного сотрудничества в этой области. Безопасность — ключевой вопрос современности. Конечно, мы принадлежим к разным географическим регионам. Например, для Португалии безопасность на море — в частности, в Атлантике — это приоритет номер один. Возможно, таковым он не является для России. Но есть вопросы, которыми мы озабочены в одинаковой степени. И в этих областях мы можем сотрудничать и дальше.

— Пять лет назад правительство Португалии запустило программу, которую условно можно назвать «Иностранные инвестиции в обмен на вид на жительство». Как оцениваете результаты?

— Это один из инструментов привлечения инвестиций и людей. Очень важно помнить, что в Португалии — как и в России — очень серьезные демографические проблемы. У нас один из самых низких показателей рождаемости в мире. И мы вынуждены привлекать людей — например, из португалоязычных стран, Африки и Латинской Америки. У нас есть и программы по привлечению иностранной рабочей силы, и программы по привлечению инвесторов. Их мы зовем «золотой визой», речь идет о быстром способе получения вида на жительство. Результаты позитивные — мы получили в виде инвестиций миллиарды евро. И россияне сейчас — четвертая группа по масштабам (участия в программе «золотой визы».— “Ъ”). Мы смогли привлечь очень серьезные инвестиции из России, в первую очередь — в недвижимость. Но наша программа выгодна и тем, кто хочет вложиться в науку и технологии, спонсировать культурные мероприятия, открывать заводы и фабрики.

— А уменьшилось ли число российских инвесторов с момента введения санкций?

— Нет. Что касается этой программы, нет.

— Почему?

— Возможно, главная причина состоит в том, что с восстановлением экономики Португалии цена недвижимости в стране резко возросла. Люди это знают. Они покупают у нас недвижимость, зная, что приобретают ценный актив.