Hublot Classic Fusion Aerofusion Chronograph Orlinski

Алексей Тарханов

— Dobriy den! Kak dela? — встречает меня в своей парижской квартире художник Ришар Орлински.

Нет, он не говорит по-русски, хотя бывал в России. Гостил у русского олигарха на Волге, который заказал ему огромную скульптуру медведя. Имя олигарха, как и многих заказчиков Орлински, остается тайной. Зато медведь всем знаком — похожего можно было повстречать и в Куршевеле, и в женевском Kempinski, и в пассаже у парижской площади Мадлен. Куда ни посмотришь — всюду Орлински c медведем.

Мы говорим о союзе со швейцарской часовой маркой Hublot. Вместе с художником часовщики сделали две модели Hublot Classic Fusion, которые представили в дни SIHH в Женеве. Они как раз на руке у моего собеседника: Орлински с удовольствием носит свой хронограф Aerofusion Orlinski в титановом корпусе.

Часы сделаны в его стиле, с корпусом в виде кубистической скульптуры, состоящей из многих граней-фасетов, точно так же, как сделаны почти все его работы. Это напоминает мне пиксели в фотографии — но не на плоскости, а в объеме. Даже те, кто совсем не интересуется современным искусством, хоть раз да видели его скульптуры — на полках художественных магазинов, в салонах, а сейчас и в новой галерее, которую Орлински открыл не где-нибудь, а на улице Фобур Сент-Оноре напротив президентского дворца. Всякий раз, проходя мимо, я машу рукой его медведям, пантерам, крокодилам и, конечно, горилле, которую Голливуд обессмертил под именем Кинг-Конга. Именно его Орлински считает своим духовным двойником.

Открыть в себе Кинг-Конга ему пришлось в 2004 году. Тогда он был богат, занимался недвижимостью, рассекал на Ferrari, а с искусством сталкивался только как коллекционер — собирал в основном работы поп-артистов. Все это ему пригодилось: и бизнес-образование, и предприимчивость, и собирательство, и вкус. Коллекционеры часто разбираются в искусстве лучше искусствоведов, потому что сами за него платят.

Так вот, однажды он забросил свой выстроенный мир, роскошную квартиру, выгодную работу и решил, что хочет быть художником. Он начал обходить галереи со своей скульптурой под мышкой, красным крокодилом — сделать ее помог знакомый формовщик, а покрасил колеровщик из автосервиса. Орлински было 38 лет. Поздно? Но, в конце концов, Матисс начал в 40.

С тех пор он ненавидит художественно-галерейную мафию и не жалеет для нее оплеух в своей автобиографической книге "Как я сломал правила". Стоит ли говорить, что ему отвечают взаимностью. До такой степени, что один из его собратьев, поддержанный своим — очень знаменитым — галеристом, даже пытался преследовать его в суде. Суд встал на верную сторону, и с тех пор Орлински — оригинальный мастер буквально по решению суда.

— Если бы двери не были заперты, мне не пришлось бы их вышибать,— говорит мне Орлински.— Но тогда я не был бы собой и не стал бы тем, кто я сейчас есть. Я выбрал путь, которым никто не шел, как платформу 9? в "Гарри Поттере".

Его девиз — Born Wild. Ему не могут простить успех, с которым он объехал на кривой козе всю сложившуюся иерархию старой Франции. Сын банкира здесь становится банкиром, булочника — булочником, а художники, тем паче успешные, не берутся ниоткуда.

У моего собеседника были другие примеры — он вспоминает прежде всего американца Джеффа Кунса, биржевого трейдера, который решил стать главным художником современности и стал им. Не то чтобы Орлински готов был, подобно американцу, ради славы жениться на порнозвезде. Но он построил идеальную систему, в которой он сам командует своим творчеством и сам себе хозяин. И если хочется, отказывается от места главного французского скульптора, потому что увлекся музыкой. Ночами он записывает электророк и дружит с композиторами и певцами.

На первом этаже его дома сидят его сотрудники, рассылающие его скульптуры по свету. Если вы зайдете в дверь, на которой написано "Take the best fuck the rest", вы увидите тигров и пантер, приехавших с одной выставки и направляющихся на другую, и огромного Кинг-Конга, замотанного парусиной и скотчем с надписью "Осторожно", как будто бы он сейчас порвет путы и пойдет спасать блондинку.

Нет, он не нормальный французский художник. Он готов смириться с тем, что он просто самый успешный.

И тут понимаешь, как нашли друг друга Орлински и Hublot. Швейцарская марка тоже всегда нарушала правила. Создавший ей славу Жан-Клод Бивер добился того, что каждые часы существовали по законам произведения искусства. Он точно так же сумел обойти сложившуюся иерархию и сделать новорожденную марку такой же известной, как гранды XIX века.

Hublot живет так же свободно, по близкой системе коммуникации. Лучшие места, знаменитости, самые громкие события — самые искренние и человеческие отношения. И всегда взаимная польза. Две модели — из полированного титана и голубой керамики с 12-гранным безелем и 24-гранным корпусом познакомят клиентов Hublot с творчеством Орлински. А коллекционерам Орлински покажут марку Hublot. Они оба Born Wild.