В Москву приехала парфюмер дома Hermes

Кристин Нажель рассказала «Коммерсантъ-Стиль» о полной свободе творчества, о модных и немодных ингредиентах и о том, что такое многослойность в парфюмерии и как к ней нужно относиться.

— Что необычного в парфюмах, которые вы сегодня представляете?

— Я могу сказать, что вся моя работа в Hermes — это уже что-то необычное. Я работала для разных компаний, но именно сейчас могу сказать, что действительно занимаюсь парфюмерным искусством. В Hermes я пользуюсь полной свободой, будь то стоимость моих формул, будь то ингредиенты и их выбор, я могу создавать любые композиции по своему желанию. Это и полная свобода по части цвета, каким бы странным вам это ни показалось. Очень часто парфюмеры получают заказ на определенный цвет парфюмерной жидкости, и часто по ее цвету я понимаю, что первичные ингредиенты подверглись обработке. Я же могу вот такого избегать: технических ограничений в Hermes у меня нет. Потому что когда такая обработка происходит, то ингредиенты теряют какую-то частичку человечности, натуральности и композиция звучит беднее.

Итак, коллекция Hermessence уже сама по себе опирается на первичные ингредиенты, она ими очень богата, поэтому мне предстояло выбрать что-то новое. Я отправилась в своеобразное путешествие во времени, чтобы вернуться к истокам парфюмерии и обнаружить ингредиенты, которые были подзабыты. Вообще, я искала что-то одно и не знала, что в итоге создам целых пять новых ароматов.

— Каждый аромат в линии Hermessence строится вокруг одного ингредиента?

— Скорее получается так, что каждый аромат строится вокруг двух ингредиентов, они задают фон той или иной композиции. Кроме того, отправившись в путешествие в историю парфюмерии, я оказалась в восточных странах, поскольку именно в них зародилось искусство парфюмерии. Восточные ингредиенты очень интересны, они особенные, и они тоже послужили для меня источником вдохновения. Кроме того, это путешествие меня очень сильно изменило, поскольку в течение многих лет я стремилась создавать очень уравновешенные, очень реальные композиции, которые сами по себе работали уже на коже и никакие дополнения не требовались. И тут я обнаружила, что в восточных странах очень часто смешивают ароматы, наносят несколько духов одновременно. Раньше мне это казалось ужасным, я совершенно этого не принимала. Но сейчас я поменяла свою точку зрения и понимаю такой подход, потому что главное в духах — это чувствовать себя в них хорошо, комфортно.

— А как, по-вашему, лучше наносить аромат и есть ли разница в нанесении между мужчиной и женщиной? Или нет?

— Я не думаю, что есть какая-то разница в рекомендациях по нанесению для мужчин и женщин. Масла лучше наносить на точки пульса, на шею, запястья, а что касается туалетной воды, где концентрация меньше, мне очень нравится наносить ее на шею и на зону декольте. Вплоть до нанесения на саму одежду. Но опять же на Востоке и мужчины, и женщины наносят духи совершенно отличным от нас образом. Они могут принять парфюмированную ванну, затем одеться в уже предварительно надушенную одежду, после этого совершить ароматические воскурения и еще и сверху надушиться. То есть это получается многослойная процедура, и это нужно воспринимать как своего рода проявление личного комфорта.

— Что касается ингредиентов, как вы считаете, какие лучше — синтетические или натуральные?

— Мне нужны оба варианта. Представьте себе кутюрье, который мог бы пользоваться только натуральными материалами: шелком, хлопком, льном — он никогда не смог бы создать разнообразие плиссировок, объемов, необычных форм. Та же ситуация и в парфюмерии. Есть такое расхожее заблуждение, что натуральные ингредиенты — это хорошо, а синтетические — плохо. На самом деле как среди натуральных ингредиентов есть те, которые стоят тысячи долларов, а есть те, которые стоят десять, точно так же и в синтетических есть дорогие, а есть очень дешевые. Я не очень люблю слово «синтетический»: оно отдает какой-то дешевизной, я предпочитаю слово «синтез», «синтезированные». «Синтез» — это именно исследование, научный поиск, и, действительно, некоторые молекулы, которые создаются в рамках такого научного исследования, могут быть очень интересными, богатыми, придавать необыкновенную стойкость ароматам, обогащать их и делать более тонкими.

— По вашему опыту какой ингредиент стабильно пользуется популярностью?

— Популярность ингредиентов варьируется: есть ингредиенты, которые пропадают с радаров, потом снова возвращаются, как, например, это было с туберозой. Десять лет мы этот ингредиент не слышали в композициях, и тут она вновь возвращается: мы можем ее услышать и в аромате Gabrielle Chanel, и в моем Twilly.

— Вы не просто парфюмер, но и человек со своими личными пристрастиями. Есть ли у вас нелюбимые ингредиенты или запахи?

— Нет плохих запахов или плохих ароматов. Каждый раз, когда мне попадается какой-то, казалось бы, неприятный запах, я его раскладываю на составляющие, стараюсь найти в нем что-то интересное. Но есть всего один запах, который мне кажется отвратительным,— это запах рвоты, но, к счастью, в ароматических композициях мы его не используем.

— Как вам работается в Hermes после ухода Жан-Клода Эллена?

— Он очень большая личность. Я представляю дом Hermes как некое дерево, которое черпает свою силу из корней, из своей истории, из своего наследия. Парфюмеры — это своеобразные ветви этого дерева, начиная с Эдмонда Рудницки и Жан-Клода Эллена. И уже теперь я являюсь новой ветвью этого дерева и призвана создать новые листочки, новые страницы этой истории. Жан-Клод Эллена сам выбрал меня в качестве преемника, когда решил отправиться на пенсию, для меня это был потрясающий подарок. Я могу сказать, что весь переход произошел очень дружественно и спокойно — дом Hermes выделил нам на передачу дел целых четыре года. Это действительно уникальный подход, это был процесс, наполненный уважением и взаимным дружелюбием.

Беседовала Ирина Кириенко