Умер Юбер де Живанши

В возрасте 91 года умер Юбер де Живанши — легендарный французский кутюрье и основатель модного дома Givenchy.

Он открыл собственный дом моды в 1952 году — феноменально рано, в 25 лет, и тут очень хочется сказать, что он был последним из выдающихся кутюрье, принадлежавших к золотой эре парижского кутюра. Хотя на самом деле их осталось еще двое — Пьер Карден, которому 95, и Эмануэль Унгаро, которому 85.

Все эти дожившие до десятых годов XXI века модельеры, равно как и умерший два года назад в возрасте 92 лет Андре Курреж, связаны одним общим именем, великим именем Кристобаля Баленсиаги. Курреж и Унгаро работали у него, Кардена работать к нему в свое время не взяли, Живанши же никогда не был ни его сотрудником, ни его учеником, но был его близким другом. И если первые три стремились делать футуристическую моду, особенно на старте своей карьеры, то Живанши, на протяжении более чем десятилетия постоянно общаясь с Баленсиагой, из чьего позднего творчества и вышел весь фэшн-футуризм 60-х, ни к чему такому вовсе не стремился — и при этом оказался способным сохранять современность все почти 45 лет своей карьеры.

С самого начала в этом ему помогали женщины. В первой коллекции — Беттина Грациани, знаменитая парижская манекенщица, перешедшая к нему работать пресс-атташе, в честь которой была названа белая блуза с черной вышивкой-ришелье на пышных белых рукавах, ставшая одним из канонических образов 50-х. Ну а потом подключилась Одри Хепбёрн. Она пришла в его ателье в 1954 году, перед фильмом «Сабрина», когда уже была знаменита, но еще не настолько, чтобы не путать ее со старшей голливудской звездой Кэтрин Хепбёрн: Живанши поначалу и перепутал, услышав имя и еще не видя саму Одри. С тех пор он одевал ее и в кино, и в жизни.

Он придумал ее самые знаменитые образы — платье-бюстье с треном из «Сабрины», черное платье с массивным колье и черную шляпу с огромными очками и шелковым шарфом из «Завтрака у Тиффани», черные же узкие брюки и водолазку из «Веселой мордашки». Одри была девушкой нового времени — худой, высокой, с плоской грудью, узкими бедрами и длинными тонкими ногами. В ней не было тяжелой взрослой красоты, но было полно обаяния юности и веселой беспечности. Собственно, история появления нового молодого образа и была рассказана в ее самом знаменитом фильме, снятом еще до знакомства с Живанши, в «Римских каникулах» — принцесса сбегает из дворца, меняет платье с тяжелым шлейфом на юбку и блузку, обрезает волосы и катается на скутере с репортером. И они идеально подошли друг другу — новая звезда Одри Хепбёрн и новый кутюрье Юбер де Живанши. Ничего радикального в стиле Givenchy при этом не было — как не было и в самой Одри.

Все, что он делал для своих знаменитых клиенток — наряды для Одри Хепбёрн, бальное платье для первого официального визита во Францию первой леди США Жаклин Кеннеди, короткое черное пальто с вуалью для герцогини Виндзорской Уоллис Симпсон, в котором она хоронила своего мужа (пошитое фактически за одни сутки),— все это описывается словосочетанием «парижская элегантность» и заставляет вспомнить Баленсиагу с его виртуозной простотой и безупречностью.

Живанши никогда не стал таким бескомпромиссным гением, как Баленсиага, который был выше всякой элегантности. Но безусловный талант Живанши состоит в том, что внутри этой самой «парижской элегантности» он достиг полного совершенства — в идеальности его пальто-коконов, в безупречности каждой складки его атласных бальных платьев, в четкости линии его фирменного выреза-лодочки, названного «Сабрина».

И это была новая элегантность — без напряжения, без чопорности, без всякой тяжести, свежая и простая в самом сложнодостижимом смысле этого слова. И очень красивая.

Это свое свойство — быть элегантным, но не быть при этом диктатором — он сохранил вплоть до 1995 года, когда в проданный им концерну LVMH дом Givenchy Бернар Арно привел Джона Гальяно, на год, в качестве разминки перед Dior. Ему удалось не пережить собственную славу и талант и вполне сохранить легкость и чувство времени вплоть до последнего дефиле.

Сегодня, когда ни от элегантности, ни от хорошего вкуса, ни от красоты в ее традиционном смысле, ни даже от моды, какой мы ее знали последние полвека, не осталось и следа, уход Живанши символически подводит черту под той эпохой, когда все это еще имело смысл. И это еще одна причина, по которой мы имеем все основания назвать его последним из великих.

Елена Стафьева