Какие инвесторы нужны Европе

В Евросоюзе сложилась необычная ситуация: крупнейшие страны выступили за ограничение прямых иностранных инвестиций, и Еврокомиссия это предложение поддерживает. Между тем недавнее исследование МВФ увязывает увеличение их объема с благополучием женщин. Также стоит напомнить, что современная Европа была создана после Второй мировой войны с помощью как раз таки иностранных инвестиций.

СЕРГЕЙ МИНАЕВ

Европа ощетинилась

В 2017 году Жан-Клод Юнкер, глава Европейской комиссии — исполнительного органа Евросоюза, заявил: «Мы не являемся наивными поклонниками свободной торговли. Европа должна защищать свои стратегические интересы». И тут же предложил ввести мониторинг иностранных инвестиций в ЕС. При этом он сослался на опыт США, где иностранные инвестиции ограничиваются с 1970-х годов.

Не секрет, что главная цель здесь — противодействие Китаю, который стремительно наращивает присутствие на европейском рынке путем покупки компаний (то, что называется прямыми иностранными инвестициями). В 2016 году китайское вторжение было рекордным. В 2017-м натиск несколько ослаб, зато в абсолютные лидеры в качестве объекта вложений неожиданно вырвалась Великобритания. Скорее всего, здесь сыграл свою роль Breхit — китайцы сочли, что это хороший момент для наращивания инвестиций.

Власти КНР ограничили возможности вложений китайских компаний в престижные объекты вроде футбольных клубов, но поощряют покупку предприятий в области высоких технологий и инфраструктуры. В 2017 году Германия, Франция и Италия высказались в том смысле, что хорошо бы в рамках ЕС блокировать покупку китайцами предприятий в тех секторах, которые закрыты для иностранных инвестиций в Китае. В марте 2018 года Жан-Клод Юнкер предложил Европарламенту обсудить вопрос о контроле иностранных инвестиций.

Все это выглядит довольно забавно, если учесть, что главной целью послевоенного плана Маршалла (по идее президента США Гарри Трумэна) было спасение европейского капитализма с помощью, как официально заявлялось, передачи технологий, прежде всего в сталеплавильной, химической и автомобильной промышленности. И против таких инвестиций европейские лидеры не возражали.

Конечно, позиция членов ЕС относительно инициативы Юнкера разнится. Ряд стран Южной и Центральной Европы указывают, что рады любым вложениям, хотя бы и китайским. Страны Северной Европы и Нидерланды, в свою очередь, опасаются, что ограничение китайских инвестиций приведет к обострению внешнеторговых отношений, что совершенно не ко времени — ситуация с внешней торговлей в мире и так не блестящая.

Инвестиции влияния

Проблема прямых инвестиций из развивающихся стран считается сейчас одной из самых животрепещущих не только в европейских элитах, но и в мировой академической среде. Многие исследователи (например, Карл Сован из Колумбийского университета) полагают, что это просто-таки символ времени. Логика здесь такая. В прошлом прямые иностранные инвестиции шли в основном из индустриальных стран. Одна из главных перемен в географии этих инвестиций (и вообще в глобальной экономике) — быстрый рост доли развивающихся стран, в частности Китая. В 2009–2013 годах больше половины развивающихся стран осуществляли прямые инвестиции за рубежом, и сегодня более 30 тыс. компаний из этих стран можно называть многонациональными. В 2014 году доля развивающихся стран в общем объеме прямых иностранных инвестиций ($1,4 трлн) достигла 38%, тогда как в 1980–1985 годах она составляла всего 2% (при общем объеме $50 млрд). В абсолютных цифрах прямые инвестиции из развивающихся стран выросли соответственно с $1 млрд до $531 млрд.

C 2004-го объем прямых вложений из развивающихся стран превышает $100 млрд в год. В 2014 году из 20 стран—основных источников прямых иностранных инвестиций семь были развивающимися. И лидером в этой семерке являлся Китай.

По данным МВФ, поток китайских инвестиций увеличился с $7 млрд в 2001 году до $123 млрд в 2014-м; всего за рубежом у Китая накопилось $730 млрд вложений. Здесь был достигнут паритет: в 2001 году отношение инвестиций Китая к инвестициям в Китай составляло 15%, в 2014-м оно достигло 96%, а в 2016-м превысило 100%. К концу 2014 года 18,5 тыс. китайских многонациональных компаний имели 30 тыс. дочерних предприятий в 186 странах.

Как правило, китайские компании инвестируют в индустриальные и развивающиеся страны путем слияний и поглощений. Разумеется, распределение китайских прямых внешних инвестиций по отраслям и географическим регионам точно обрисовать затруднительно, потому что две трети из них поступает через мировые финансовые центры и офшорные территории. Однако, по данным Министерства торговли КНР, Национального статистического бюро и Государственного валютного комитета, китайские компании за рубежом вкладываются прежде всего в сферу услуг и добычу природных ресурсов. При этом отличительной чертой китайской экспансии является то, что огромная доля прямых инвестиций идет от компаний, принадлежащих государству: к концу 2014 года на них приходилась половина всех зарубежных китайских вложений. Впрочем, эта доля постепенно снижается.

Уже к 2016 году китайские инвестиции вызывали беспокойство в тех странах, куда они направлялись. Покоя лишают скорость, с которой растут прямые инвестиции из Китая, а также слишком большая доля госкомпаний в инвестициях и господдержка их дочерних предприятий. Есть опасения, что китайские дочерние предприятия вытеснят с рынка отечественного производителя. Что китайцы уведут за рубеж подразделения дочерних предприятий, занимающиеся разработкой технологий. Что цены на продукцию дочерних предприятий будут рассчитываться так, чтобы уменьшить налогооблагаемую базу, и пострадают местные бюджеты. Что будет искусственно ограничиваться зависимость от поставок местного сырья и комплектующих.

По мысли академических ученых, у принимающих стран, особенно индустриальных, должны возникать подозрения, что китайские инвестиции нанесут ущерб их национальной безопасности — учитывая центральную роль госпредприятий и вероятность того, что власти КНР стимулируют инвестиционную активность не только по чисто экономическим, но и по военно-стратегическим соображениям. Руководствуясь такими подозрениями, власти индустриальных стран проводят расследования на предмет законности слияний и поглощений с участием китайского капитала, особенно в важных инфраструктурных отраслях. Внимание регулирующих органов привлекают прежде всего китайские госпредприятия.

Это относится не только к европейским странам. В США в 2007 году был принят закон об иностранных инвестициях и национальной безопасности, по которому комитет по иностранным инвестициям должен расследовать случаи слияния и поглощения на территории США, если в них фигурирует иностранное госпредприятие. И пятая часть подобных расследований в 2012–2014 годах была посвящена действиям именно китайских компаний.

Поскольку Китай становится нетто-экспортером инвестиций, власти КНР меняют приоритеты в этой сфере: вместо защиты внутреннего рынка во главу угла ставится защита китайских вложений за рубежом.

В результате были скорректированы 129 двусторонних инвестиционных соглашений с другими странами, а также 19 многосторонних. В июле 2013 года Китай договорился с США продолжить разработку многосторонних договоров, согласно которым иностранные инвесторы уравниваются в правах с местным бизнесом. Раньше, будучи в роли объекта иностранных инвестиций, Китай долгое время этому противился, но пора пришла — и он от защитной стратегии перешел к стратегии наступательной.

Фонд защиты женщин

С неожиданной стороны подошел к проблеме прямых иностранных инвестиций МВФ — это может произвести впечатление и на власти европейских стран, и на власти США, и на руководителей многонациональных корпораций. Речь идет о новейшем исследовании фонда, посвященном влиянию этих инвестиций на положение женщин в разных странах (прежде всего развивающихся, но и в индустриальных тоже). В исследовании излагается следующее.

Как отметила глава МВФ Кристин Лагард, «сейчас в мире только 55% женщин имеют возможность пополнить ряды рабочей силы — для мужчин этот показатель составляет 80%. Женщины зарабатывают на 50% меньше мужчин за одну и ту же работу. В представительных органах власти во всех странах женщины составляют всего 20%». (И здесь Лагард точно имеет в виду и страны индустриальные.)

Прямые иностранные инвестиции в развивающихся странах играют значительную роль как источник капитала для местных компаний и служат стимулятором экономического роста. Тем самым они способны повлиять на ситуацию с гендерным неравенством. Ясно, что иностранные инвестиции увеличивают объемы производства, компании-производители платят больше налогов, и это приводит к росту бюджетных доходов. Государство в итоге имеет возможность тратить больше на развитие инфраструктуры, и это само по себе усиливает позиции женщин в экономике, потому как облегчается их доступ к образованию и здравоохранению. Наращивание производства по определению увеличивает спрос на рабочую силу — в том числе в абсолютных цифрах растет женская занятость.

Это, естественно, относится и к США с Европой — иностранные компании (в том числе китайские) все-таки платят значительные налоги, пополняя местные бюджеты, несмотря на стремление к налоговому маневрированию.

Если инвестиции поступают в отрасли, где традиционно большинство рабочих мест занимают женщины, рост производства там поднимет уровень занятости среди женщин в большей степени, нежели среди мужчин, и это уменьшит гендерный разрыв на рынке труда.

Многонациональные корпорации и местные фирмы, где контрольный пакет акций принадлежит иностранцам, становятся распространителями современных технологий. В конечном итоге на новый технологический уровень выводятся и поставщики таких компаний, и их клиенты. Когда местные предприятия начинают пользоваться новыми технологиями, они стараются удержать работников, которые только что эти технологии освоили, и повышают им зарплату. Если же технологии адресуются преимущественно предприятиям с преобладанием женского труда, зарплата у женщин вырастет сильнее, чем у мужчин.

Кроме того, отмечается в исследовании МВФ, некоторые многонациональные корпорации поддерживают так называемую инициативу социальной ответственности, и иностранные инвесторы в ряде случаев вводят на своих предприятиях принцип гендерного равенства.

Влияние прямых иностранных инвестиций на гендерный разрыв в зарплатах остается неясным. В Китае в специальных зонах, где промышленные товары производятся исключительно на экспорт, месячная зарплата женщин превосходит годовой доход мужчин в деревнях, откуда женщины прибыли на работу.

Если рассмотреть в этом плане 21 развивающуюся страну на отрезке c 2000 по 2007 год, окажется, что приток прямых иностранных инвестиций в целом уменьшил гендерный разрыв в зарплатах. Однако здесь не следует торопиться с выводами, потому что некоторые компании, принадлежащие иностранцам, гендерный разрыв умышленно поддерживают, нанимая женщин на работу исключительно потому, что они согласны работать за меньшие деньги по сравнению с мужчинами.

Помимо гендерного разрыва в зарплатах можно обратиться к другому показателю гендерного неравенства — уровню занятости среди женщин. Общепризнанное положение в экономической литературе: в развивающихся странах прямые иностранные инвестиции создают для женщин рабочие места.

Это происходит по следующим причинам. Во-первых, основными получателями прямых иностранных инвестиций до сих пор являются трудоемкие производства, где по традиции предпочитают женский труд. Чем больше инвестиции, тем больше спрос на этот труд. Во-вторых, многонациональные компании в связи со значительной конкуренцией на мировом рынке переносят производство в развивающиеся страны с низкой зарплатой. Они создают новые низкооплачиваемые рабочие места — и этим могут воспользоваться в том числе и женщины. Их уровень занятости, таким образом, автоматически растет.

Иностранные вложения в отрасли, технологически более развитые, и в сферу услуг могут иметь неоднозначные последствия. Здесь работодатели предпочитают нанимать мужчин — считается, что эта рабочая сила более квалифицированная. Таким образом, гендерный разрыв в уровне занятости увеличивается. Однако, с другой стороны, квалифицированные женщины в этих отраслях могут рассчитывать на высокую зарплату. И гендерный разрыв в уровне зарплат в стране сокращается.

Роль «инициативы социальной ответственности», которую поддерживают иностранные инвесторы, может быть исследована на примере Китая. С 2004 года иностранные инвесторы, следующие этому принципу, увеличили численность женщин, занятых на экспортно ориентированных предприятиях, на 13%; параллельно была сведена на нет дискриминация, проявлявшаяся в уровне зарплат.

Для оценки положения женщин в развивающихся странах можно взять два индекса, разработанных в рамках Программы развития ООН. Индекс гендерного неравенства учитывает показатель смертности женщин при родах, процент мужчин и женщин со средним образованием, долю мужчин и женщин в представительных органах власти и уровень занятости среди мужчин и женщин. Индекс гендерного развития — ожидаемую продолжительность жизни мужчин и женщин, среднюю продолжительность обучения в школе, а также ВВП на душу населения в пересчете на доллары США.

Одновременное применение этих индексов позволяет реально оценить ситуацию с положением женщин. Отдельные показатели недостаточны. Например,

если гендерный разрыв в зарплате сокращается, но позитивных изменений в уровне образования среди женщин не наблюдается, об устойчивой положительной динамике говорить нельзя.

Разделив развивающиеся страны по уровню дохода на душу населения, можно выяснить, что в странах со средним уровнем иностранные инвестиции положительно коррелировали с индексом гендерного развития и отрицательно — с индексом гендерного неравенства, и в обоих случаях (особенно во втором) корреляция была явственнее, чем в странах с низким уровнем дохода. Соответственно, в странах со средним уровнем дохода влияние прямых иностранных инвестиций на положение женщин сильнее. Это можно объяснить разницей в характере иностранных инвестиций. В странах со средним уровнем дохода можно привлекать инвестиции в сферу услуг и высокотехнологичную обрабатывающую промышленность. А в странах с низким уровнем дохода иностранный капитал поступает в основном в сферу добычи полезных ископаемых и в сельское хозяйство. Такие инвестиции требуют большого количества работников физического труда, преимущественно мужчин, и могут усугубить гендерные различия.

В 1995–2015 годах наибольший прирост прямых иностранных инвестиций наблюдался в развивающихся странах Европы, Центральной Азии, Тропической Африки и Юго-Восточной Азии. Последняя показала и наиболее значительную положительную динамику индекса гендерного развития (то есть благосостояния женщин). И она же являлась лидером по снижению индекса гендерного неравенства.

Положительно коррелировали с индексом гендерного развития и государственные расходы (рост которых можно связать с увеличением доходов в результате притока иностранных инвестиций). Эти средства могли тратиться на инфраструктурные проекты, которые облегчали женщинам доступ на рынок труда.

Думается, что европейским властям, столь озабоченным притоком китайского капитала, следует вспомнить о женщинах, положение которых, как понял МВФ, зависит от объема прямых иностранных инвестиций.