С одним из авторов доклада «Структурная политика в России: новые условия и возможная повестка» Валерием Мироновым беседует Светлана Сухова

Политический календарь нынешней недели начинает инаугурация президента и отставка правительства. С объявлением кандидатуры нового премьера Владимир Путин обещал не затягивать. Решения по персоналиям в основном должны уже быть приняты. Не ясно только, есть ли аналогичное понимание в отношении будущей экономической повестки. Пару недель назад в Ново-Огарево президент обсуждал эту проблему с главами Минэкономразвития Максимом Орешкиным, Минфина Антоном Силуановым, Центробанка Эльвирой Набиуллиной и своим помощником по экономическим вопросам Андреем Белоусовым. На той встрече Орешкин предложил изменить методику расчета ВВП — применительно не ко всем россиянам, а только к трудоспособным — и получить рост ВВП не 1,5 процента, а 2,3 в год. Хочется надеяться, что упражнения с методикой расчетов — это не единственный способ обеспечить рост экономики. Какие еще возможны, выяснял "Огонек"

Активный поиск чудодейственных рецептов стимулирования экономики ведется разными институциями давно. Руководству страны и вниманию широкой публики представлено несколько концепций на этот счет, но итоговый сценарий так и не был сформирован. Между тем очевидно: без четкой повестки дня и "дорожной карты" двигаться к поставленной цели (росту экономики темпами выше мировых) трудно. Как выясняется, получить ощутимый результат можно путем изменений методик расчетов ключевых экономических показателей. Какие еще под рукой ресурсы и в состоянии ли мы ими воспользоваться, "Огонек" выяснял у одного из авторов доклада "Структурная политика в России: новые условия и возможная повестка", заместителя директора Института "Центр развития" НИУ ВШЭ Валерия Миронова

— Валерий Викторович, зачем структурные перемены, если можно получить экономический рост, просто изменив методику расчета?

— Выскажу свою личную точку зрения. Если считать ВВП применительно к численности трудоспособного населения, то получим цифру роста не экономики, а производительности труда (без учета безработицы). Тема тоже важная, но она не избавит от решения проблемы повышения роста экономики в целом — от размеров внутреннего рынка до "совокупного пирога", дележ которого позволяет расти доходам всех категорий россиян. К тому же опираться в расчетах только на трудоспособных нелогично: в России множится число пенсионеров, тогда как для роста экономики требуется приток молодой и более или менее квалифицированной рабочей силы. Замкнутый круг. К сожалению, Россия пока не может разорвать его с помощью мигрантов: квалифицированные зарубежные специалисты предпочитают регионы с более высоким уровнем жизни — США, ЕС, Ближний Восток. К тому же они нуждаются в местах приложения своих знаний и навыков, а в России пока мало сделано для развития индустрии и связанных с ней сфер услуг. Такой перекос уже привел к тому, что россияне все чаще находят нужные им вакансии за рубежом: за последние годы число отъезжающих специалистов, снявшихся с учета в России, увеличилось с 10-12 до 40-55 тысяч в год. Чтобы не просто остановить отток, но и перенаправить его, нужно повысить эффективность производств, получив, как следствие, рост производительности труда и благосостояния.

— Так правительство и ратует за рост инвестиций в экономику!

— Добавлю: даже принимает программу по повышению доли инвестиций в экономику до 25 процентов до 2025 года. Но это все равно, что ставить телегу впереди лошади: как показывает мировой опыт, приток инвестиций, как правило, происходит после повышения темпов роста выпуска, на фоне роста загрузки мощностей. Инвестиции индуцируются самим ростом. Мы видели справедливость этого постулата в прошлом году, когда на фоне царившего после прихода Трампа к власти экономического оптимизма (надежда на скорую отмену санкций) началось ускорение роста производства. Предприятия производили впрок, не ориентируясь на спрос, ожидая его роста в будущем. Как только маховик производства заработал, выросли инвестиции (на 4,2 процента). Так что, если из цифры роста ВВП в прошлом году (1,5 процента) вычесть процент, связанный с ростом "производства на склад", реальный рост экономики окажется всего 0,5 процента. Таким он ожидается и в этом году: оптимизм улетучился, внутренний спрос на фоне падения реальных доходов населения стагнирует, рост внешнего спроса (на 7 процентов в 2017-м) замедляется на фоне новой порции санкций. Словом, рост инвестиций — следствие экономического роста, а не его причина.

— Какие драйверы роста есть у российской экономики?

— Их несколько. Например, повышение пенсионного возраста, тем самым увеличение числа трудоспособных россиян. Премьер Медведев уже подтвердил наличие таких планов у правительства. Но только этого, а также наращивания вложений в человеческий капитал (образование) недостаточно. Нужны меры по скорейшему повышению конкурентоспособности секторов экономики как на внешнем рынке (сегодня это актуально как никогда: рынок растет), так и на внутреннем (он в стагнации 10 лет).

Мы провели анализ и выяснили, что на внутреннем рынке из 10 основных секторов отечественной экономики сегодня более или менее конкурентоспособны три — пищевая и химическая промышленности, а также сельское хозяйство.

Есть еще в общем конкурентоспособные направления в машиностроении (энергомаш, например), но не вся эта отрасль в целом. Три из десяти! Такие же пропорции — три против семи — на внешнем рынке. Мои расчеты показывают, что если подтянуть отстающие семь секторов до уровня иностранных конкурентов, то рост ВВП составит 4,2 процента (при росте мировой экономики и экспорта в 3,5 процента). Можно пойти и проторенной дорогой — бросить все усилия на повышение конкурентоспособности передовых секторов. Это даст меньший выхлоп, но результат будет неплохой, правда, при меньшем уровне диверсификации и долгосрочной устойчивости экономики. Но все хорошо на бумаге: чтобы вытянуть на нужный (среднемировой) уровень конкурентоспособности тот или иной сектор в экономике, требуются значительные средства и людские ресурсы (их еще следует оценить). Предстоит немалая работа по "диагностике роста", по построению институционально-отраслевых матриц на уровне регионов или федеральных округов.

— А какой-нибудь "нестандартный" драйвер есть?

— Есть. Скажем, за невозможностью активно развить свои сектора экономики можно стать реципиентом чужих производств. Этот путь прошел в свое время Китай, активно привлекавший прямые иностранные инвестиции.

— Кто же будет сегодня выводить производства из Китая или Вьетнама?

— Уже выводят. Производства стали перетекать из Юго-Восточной Азии обратно в развитые страны Америки и Европы, происходит так называемый решоринг (в противовес офшорингу). Связано это с роботизацией производства: ее уровень и экономическая эффективность достигли той отметки, когда важность такого фактора, как цена рабочей силы, существенно снизилась. А именно это и привлекало! Остальные условия в Азии хуже: высокие транспортные издержки в силу удаленности региона от той же Европы, сложности с защитой интеллектуальной собственности и в отслеживании качества продукции. А в мире запущен процесс реиндустриализации, так что хорошо бы перехватить часть потока перемещающихся производств. Шансы России в этом не равны нулю: за счет падения курса рубля тут существенно снизились цены на газ, электроэнергию и даже на ту же рабочую силу (в валютном выражении), да и транспортные издержки куда ниже. Нужно лишь поторопиться создать условия для развития обрабатывающей промышленности, а она, в свою очередь, простимулирует развитие сферы услуг (ИКТ, новые формы торговли, биотехнологии), и в этом случае Россия получает шанс очень быстро свое присутствие на мировом рынке нарастить.

— Пока наблюдается только обратное: теряем даже в привычных сегментах. Вспомнить хотя бы историю с "Русалом"...

— История с "Русалом" лишь подтверждает правильность сказанного выше: если бы речь шла не о сырье, а о продукции переработки, никто бы никого не вытеснил с рынка. А так, убрали конкурента: вспомните, ведь удару по "Русалу" предшествовало введение США импортных пошлин на алюминий. Поставщиков сырья всегда несколько, можно выбирать, в том числе среди своих, а вот с готовыми, особенно высокотехнологичными изделиями, все иначе. Смотрите, в отношении "ВСМПО-АВИСМА" никто не сказал ни слова, а все потому, что это предприятие — один из ведущих поставщиков корпорации Boeing.

— Но как увеличивать присутствие на мировом рынке с учетом санкций и того, что любые связи с Россией теперь стали токсичны?

— Санкции, несомненно, затормозили развитие производства, но эффект от них не стоит преувеличивать.

Можно играть против санкций, не столько вводя контрсанкции, сколько активизируя сотрудничество со странами, не поддержавшими запретительные меры. А таких немало в Азии и Латинской Америке. Кстати, доля стран Азии в мировой экономике, по всем прогнозам, будет только расти в ближайшие годы. Не стоит забывать, что помимо перечисленных плюсов у России есть еще несколько, способных привлечь иностранные производства,— серьезный внутренний рынок и рынки смежных стран СНГ, квалифицированная рабочая сила и технологические заделы в целом ряде секторов, а также креативное население. Дело за малым — создать лучшие условия для ведения бизнеса.

— Какие именно?

— Вариантов несколько — от минимизации налогов для новых производств до создания специальных кластеров на базе городов, которые получат мировую известность в ходе ЧМФ-2018 (надо же использовать плоды такой рекламы!). Можно было бы создать на этих территориях новые производственные офшоры, способные конкурировать с мировыми "гаванями". Нужно лишь отказаться от ориентации на изоляционистскую экономику времен СССР. На фоне углубления международного разделения труда и цифровизации экономики такого рода попытки непродуктивны.

— В докладе ВШЭ предложено запустить сразу несколько проектов. А как же риск распылить средства и не добиться результата?

— Мир изменился, и сегодня уже никто не "играет вдолгую", планируя какое-либо производство на 5-10 лет вперед. География мировой экономики, как и глобальные цепочки конкурентоспособных производителей, меняется столь стремительно, что все длительные планы обречены на неудачу. Фактор неопределенности становится решающим. Если раньше мы могли прогнозировать развитие того или иного сектора экономики, то теперь это невозможно. Отсюда множественность целей, но вместе с тем и сокращение ресурсов, вкладываемых в каждую из них. Стратегия проста, как при покупке опционов: вложиться в ряд пилотных проектов, через год-другой произвести оценку того, что за это время "выросло", "сорняки" убрать, качественным производствам добавить средств и сделать задел в новые проекты. Тут главное — качество экспертизы, которая должна быть независимой и компетентной (для этого не грех нанимать и иностранных специалистов). Да, статистика неутешительна: один удачный проект на несколько неудачных, но, как правило, даже этот один в итоге окупает затраты на остальные. Самое главное — отсечь от процесса госкомпании, иначе на выходе вместо инновационных производств получим еще одну административно-коррупционную систему госзакупок, в которой (как сейчас) до 90 процентов заказов распределяются не на конкурентной основе. Либо нужно полностью оцифровать процесс распределения господдержки, передав в перспективе максимум функций искусственному интеллекту.

Нужно поддерживать не отрасли и даже не предприятия, а работающие на временном госконтракте команды специалистов, обладающих нужными компетенциями. У нас же часто боятся выделить из компании конкурентоспособную часть производства из-за страха, кто же будет содержать оставшуюся неэффективную. Но это нужно делать, а "неконкурентоспособный балласт" оставлять государству, которое будет заниматься соцподдержкой нуждающихся. Власти явно не торопятся занять столь решительную позицию, но в России сегодня сверхстабильная внутриполитическая ситуация, так что недовольства со стороны граждан какое-то время можно не опасаться.

Беседовала Светлана Сухова