Новая модель рынка тепла стала одной из ключевых тем обсуждения на Красноярском экономическом форуме. Не секрет, что Сибирская генерирующая компания была одним из инициаторов изменения структуры отношений между РСО, регулятором и потребителем. О том, что дает всем участникам рынка и, главное, жителям российских городов вступивший в силу закон об альтернативной котельной, разговариваем с генеральным директором СГК Михаилом Кузнецовым.

– На форуме много говорилось о методе альтернативной котельной как новом регуляторном механизме рынка тепла. Закон принят, но до конца нормативная база еще не проработана. Что нужно сделать региональным властям, чтобы эта методика была внедрена, и готова ли Сибирская генерирующая компания работать в новой модели рынка?

– Мы не только готовы, но и очень сильно хотим работать в этой модели. Что касается законодательства, строго говоря, да, законодательство еще не готово, еще не все подзаконные акты приняты, но, понимая, как оно делается, мы совершенно точно можем предсказать, что оно будет. Потому что дальше остались формальные процедуры.

Если говорить о том, что нужно региональным властям, я бы назвал это психологической решимостью. Очень сложно отказаться от возможностей каждый год устанавливать тот или иной тариф по своему желанию. Это лишь иллюзия управляемости, мол, я могу каждый год регулировать систему так, как захочу. На год это действительно так, а если посмотреть на долгий срок, то в полном соответствии с принципом единства и борьбы противоположностей эта иллюзия превращается в свою противоположность. И как раз в этом случае никакой управляемости системы нет. Попробуйте привести инвестиции в тепло, если вы управляете процессом, – не получается. А потому что предсказуемости нет. Поэтому либо такой повседневный сиюминутный контроль и иллюзия того, что я держу руку на пульсе, либо инвестиции с надежным теплоснабжением. Надо отказываться от старых подходов и решаться на новое прогрессивное законодательство.

– Одно из возражений против перехода на новую модель отношений – это повышение тарифа. В Рубцовске, который сама СГК называет пилотной моделью альтернативной котельной, тариф скакнул на 25 %.

– Рубцовск – это особая история для компании, в том числе и потому, что мы пришли в город не по своей инициативе, нас об этом попросили власти муниципалитета и края. Когда я впервые туда приехал и стал изучать проблему с разных ракурсов, в том числе с позиции местных властей, стало очевидно, что ситуация тупиковая. Город реально находится на грани коммунального коллапса, и со стороны СГК отказать в помощи будет неправильно. Мы зашли под честное слово краевых властей, что получим тарифное регулирование в соответствии с законом о целевой модели рынка тепловой энергии.

Если бы мы пришли в Рубцовск лет на 6–7 раньше, то, вполне возможно, обошлись бы меньшей кровью, потому что нам пришлось бы тогда восстанавливать Рубцовскую ТЭЦ, и это значительно дешевле, потому что она экономически эффективнее. И денег на это потребовалось бы гораздо меньше. К сожалению, когда СГК зашла в Рубцовск, станция уже восстановлению не подлежала, поэтому пришлось тратить на реанимацию системы значительно больше денег. Два миллиарда для стотысячного города – этот очень серьезные средства.

Рубцовск – это яркий пример, который иллюстрирует общий подход к теплоэнергетике, где из-за недостаточного тарифа и неэффективного тарифного регулирования проблемы накапливаются годами. Проблемы нужно решать по мере того, как только они появляются, и как можно быстрее. Если мы будем затягивать и надеяться, что на наш век хватит и мы еще немножечко потерпим, а потом кто-нибудь придет и все решит, тогда мы точно совершенно дождемся, что спасти ситуацию можно будет только очень дорогостоящими решениями. Честно скажу, Рубцовск – исключительный случай, и нам бы не хотелось его повторять. Здесь мы занимаемся антикризисной деятельностью в достаточно непредсказуемой обстановке. И для нас альтернативная котельная, метод эталонных затрат или какое-то иное предсказуемое на годы тарифообразование – это способ избежать таких вот штурмовых действий, когда приходится накопившиеся за десятилетия проблемы решать в течение одного года.

Для большинства регионов и городов, у которых нет большого количества накопившихся проблем, переход на новую модель регулирования рынка будет незаметным по сравнению с тем, что происходит сейчас. Рост тарифов будет примерно такой же – по инфляции, может быть плюс-минус 1–2 % какое-то непродолжительное время.

– То есть рубцовский эксперимент – это больше социальный проект, чем бизнес?

– Конечно, социальный проект. Если кто-то хочет поучаствовать в этом бизнесе, пусть придет и вернет хотя бы 80 % наших инвестиций. Мы с удовольствием передадим им этот город.

Проект во многом был социальный, хотя он не провальный с точки зрения доходности. Но чисто по коммерческим причинам мы бы никогда туда не пошли. В целом можно сказать, что проект удачный, много было сделано, но и недочетов хватает, связанных прежде всего со скоростью реализации: мы вынуждены были все делать очень быстро, не за два года, а фактически за один отопительный сезон. Поэтому у нас по-прежнему в эту зиму было много недовведенных до конца работ по части гидравлических режимов, в результате чего температура в домах некоторых была выше, чем нужно, а в некоторых опускалась недопустимо низко. Во многом это связано с не очень качественной работой управляющих компаний, которые не очень хорошо настраивают узлы в своих домах. Я уверен, что мы в это лето и при подготовке к ОЗП следующему исправим все ошибки и больше не будем допускать таких просчетов, и где-то к августу-сентябрю на Южной тепловой станции мы должны все закончить. Мы предупреждали сразу, что хотелось бы два года на все работы, потому что очень амбициозный проект. Но ТЭЦ была уже в таком состоянии, что лучше сделать как-нибудь, но побыстрее, чем жить на этой пороховой бочке.

– Если не ошибаюсь, уже есть интерес к переходу на новую модель рынка со стороны муниципалитетов Хакасии, в Черногорске и в Абакане. Как для этих городов будет складываться тариф?

– Да, мы подписали соглашение с правительством республики о том, что будет рассмотрена возможность перехода. В Черногорске да, наверное, введение метода альтернативной котельной приведет к увеличению процентов на десять-двенадцать. А в Абакане это будет рост в рамках инфляции, как и сейчас, разницы вы не заметите.

Вообще центр инвестпроекта, который мы предлагаем в Хакасии, – это Черногорск. Речь идет о кардинальном изменении схемы теплоснабжения. Ситуация там, конечно, не настолько запущенная, как в Рубцовске, но чем раньше начать принимать меры, тем быстрее и дешевле решится проблема. Мы предлагаем закрыть котельные, которые явно не справляются с задачей, город уже замерзает, и перевести его на отопление от Абаканской ТЭЦ. Для этого надо построить 11 километров магистрали. Объем инвестиций сопоставим с Рубцовском – около двух миллиардов рублей, но сроки не такие сжатые.

Во-вторых, мы предлагаем сам Абакан, его частный сектор, избавить от печного отопления, проложить магистрали и подключить к центральному отоплению. Кстати, лет семь назад в Абакане мы проводили исследование, и получалось так, что, имея 94 % рынка тепла, Абаканская ТЭЦ вносит вклад порядка 5 % в загрязнение воздуха, а остальное – это частный сектор. Здесь даже не надо быть ученым, чтобы стало все понятно, достаточно пройти по центру города в морозный день.

– Если говорить о перспективах Красноярска в разрезе новой модели рынка, какие инвестиции вы сможете привлечь в энергосистему города?

– Наша инвестпрограмма начинается от 10 млрд руб., в зависимости от того, на каком варианте мы остановимся. Собственно говоря, в тепловые сети надо вложить не менее 10 млрд, это нижняя планка программы, этим она, естественно, не ограничивается. У нас есть планы по развитию энергомощностей самих электростанций, но это связано уже не с альтернативной котельной, а с федеральной программой модернизации энергомощностей. Поэтому общую программу модернизации мы оцениваем в 50 млрд, часть, связанная с альтернативной котельной, – порядка 10–15.

На тариф это практически не повлияет. Для того, чтобы нам осуществить планы по строительству новых теплосетей и перекладке имеющихся, нам нужен рост на 1–2 % выше инфляции. Все наши проекты имеют долгие сроки окупаемости – от 10 лет, простых каких-то вещей с коротким сроком окупаемости – пришел, переключил и начали течь потоком деньги – в коммунальной сфере нет. Здесь все – очень тяжелый труд. Нужно сначала вложить, выкопать, вкопать миллиарды, а потом тоненькой струйкой потекут деньги, постепенно окупая вложенные инвестиции. Чтобы вкладывать деньги на такие значительные сроки, нужно понимать, сколько будет стоить твой товар через 5, 10, 15 лет. А когда мы каждый раз, держась за сердце и запасаясь успокоительным, ходим и устанавливаем тарифы по непонятным законам, инвестиций крупных ожидать, наверное, не стоит. Хотите инвестиции – давайте предсказуемость, это мировая практика. Альткотельная – один из способов, мы не возражаем, если будут и другие.

– Если все же говорить о второй части инвестпрограммы, какие объекты в нее входят?

– Модернизация ТЭЦ-1. Так совпало, что во время Красноярского экономического форума мы закончили разбирать одну из четырех старых дымовых труб. На высвободившемся месте будем строить новую, высотой 270 метров. Следующий этап – это установка электрофильтра, сначала одного, который будет улавливать не менее 99 % загрязняющих веществ. Потом постепенно снесем еще две низкие трубы и оснастим фильтрами все котлы. Это решение экологических проблем города в первую очередь. У нас все теплоисточники, кроме ТЭЦ-1, снабжены электрофильтрами. Почему мы начинаем с одного: изначально, когда строили станцию, а ей будет 75 лет, их просто не существовало, и, следовательно, под них не предусмотрено место. Поэтому, когда мы начинаем думать, куда их установить, надо сначала построить новую трубу, понять, как и где будут проходить воздуховоды, потом уже проектировать первый электрофильтр. Только после того, как поставили один и он заработал, можно делать другие. Все эти проблемы выводят нас на следующие сроки: полтора года на трубу, год на фильтр и потом года три – даже при условии финансирования – на то, чтобы масштабировать этот проект на оставшиеся полтора десятка котлов.

Другой проект – это строительство второго современного энергоблока на Красноярской ТЭЦ-3 электрической мощностью 185 МВТ и тепловой 270 Гкал/час. Зачем это нужно? Город Красноярск очень динамично развивается, строится новое жилье, несмотря ни на какие кризисы. Темпы ввода этого жилья достаточно устойчивы, и, как производителя тепла, меня это не может не радовать. Но мы понимаем, что основные площадки для строительства, легкодоступные, с легкодоступной инфраструктурой, сегодня уже почти исчерпаны. И пройдет буквально еще лет пять-семь, и город может столкнуться с дефицитом этих площадок. Есть два выхода: первый – повышать плату за подключение и, таким образом, развивать инфраструктуру. Это не самый лучший способ, потому что это повышение обязательно войдет в цену жилья. Второй – развивать энергомощности.

После строительства четвертого автомобильного моста мы получили техническую возможность для того, чтобы идти на северо-запад, в район перспективной застройки, чтобы заместить существующие котельные и обеспечить развитие для строительства нового жилья. Все эти меры в комплексе улучшат энергобаланс региона и создадут резерв для замещения 30 малоэффективных котельных. Для Красноярска особо важен ожидаемый экологический эффект – снижение общего объема выбросов всех промышленных источников на 11 %.

– Можно ли говорить о том, что сейчас основная проблема – это не недостаток мощностей, а что, грубо говоря, трубы не везде доходят до потенциальных потребителей?

– Совершенно верно. Основная проблема – это не мощности, это трубы. То есть мощность-то вырабатываемая есть, ее иногда бывает некуда девать. Я уже говорил: от 10 до 15 млрд нужно потратить на протяжении ближайших лет на оздоровление ситуации, на реконструкцию тепловых сетей.

Зачастую объем вложений в сети сравним со стоимостью строительства новой станции. Представьте себе: мы с вами находимся в Красноярске, а под нами существует трубопроводная система для снабжения жителей теплом, это несколько сотен километров! Так вот, эта система, задумай мы ее переложить заново, будет стоить сотни миллиардов. Это очень большие деньги. И очень важно не допустить ее деградации, чтобы потом не затрачивать сумасшедшие деньги на ликвидацию того, что можно сделать сейчас путем относительно небольших вложений.

Но, к счастью, в Красноярске конкретно ситуация далека от критической и запас прочности есть. Но хочу сказать, когда есть запас прочности, всегда есть соблазн его использовать.

– Конкретно в какие суммы оцениваются этапы замещения?

– Сейчас мост уже завершен, даже теплотрасса через него сделана, осталось дождаться общего завершения работ, чтобы сделать сходы с моста, это довольно простая задача. Примерно миллиарда два нужно, чтобы заместить первую очередь котельных «КрасТЭК», потом идти дальше. Дойти можно вплоть до Бугача, но, к сожалению, это уже позатратнее будет – здесь нужно где-то миллиарда четыре. Может, даже чуть побольше. После этого малых котельных почти не останется – совсем немного в центре, они отапливают по большому счету дома не очень высокого качества, и разумнее их расселить, чем перекладывать сети.

Получается, 2–2,5 млрд, чтобы выйти в 4-ю и 5-ю котельные «КрасТЭК», заместить ЭВРЗ и все, что там рядом находится. 4,5 млрд, чтобы дойти до Бугача и заместить все остальное. Миллиарда 2–3 на сети для строителей, которые в ближайшее время будут двигаться в незанятые сейчас площади. Остальное – это не очень крупные проекты на сотни миллионов рублей, которые нужны для ежедневного поддержания самой системы и постепенного увеличения ее пропускной способности под строящееся жилье.

– Во время одного из выступлений врио губернатора Красноярского края Александр Усс рассказал о варианте переноса ТЭЦ-1 за черту города, чтобы в том числе улучшить экологическую ситуацию. Реально ли это?

– Про экологическую обстановку приведу в пример город Челябинск. По всем параметрам он более загрязнен, чем Красноярск. Но тепло там вырабатывается на газе. Тепловая отрасль – не основной источник выбросов. Основные источники – это все-таки автотранспорт и промышленность. Взять хотя бы Барнаул, Новосибирск – там нет такой тяжелой ситуации, как в Красноярске. Что касается переноса, то нужно понимать, сколько это стоит. Называлась сумма в 100 млрд. Оценка достаточно аккуратная, может быть, чуть-чуть дешевле – 90 млрд, или даже можно уложиться в 80 млрд, но порядок цен должен быть примерно такой. Заодно можете разделить эти 80–90 млрд на количество проживающих, получим 90 тысяч на каждого человека. Вряд ли это вложение является разумным и оправданным.

Наши ТЭЦ-2 и ТЭЦ-3 оснащены самым современным очистным оборудованием, ТЭЦ-1 в этой части несколько отстает от ТЭЦ-2 и ТЭЦ-3, но степень очистки там все равно равна 95 %. У большинства котельных эта очистка либо отсутствует полностью, либо работает процентов на 70 %. Поэтому мы предлагаем переключить эти источники на себя. Они же еще низковысотные, обладают очень маленьким рассеиванием. Если дым от нашей трубы уходит за город, то у них ложится на ближайшую территорию. Их замещение существенно продвинет нас и выправит экологическую ситуацию, по крайней мере в части теплоснабжения.

– СГК не так давно зашла в Новосибирск, купив активы «Сибэко», планируете ли вы инвестиции в тепловое хозяйство там, в каком объеме, в какие сроки?

– Конечно, у нас есть уже определенные планы, наша инвестиционная программа оценивается от 10 до 20 млрд руб. Разбег достаточно большой в основном за счет реализации одного достаточно амбициозного проекта по выходу в Академгородок. Технически это решаемая задача, но на ее пути есть много препятствий. И она нуждается в уточнении, потому что вложений там очень много, и они на сегодняшний день не выглядят окупаемыми. Но вместе с тем я верю, что этот проект будет реализован. Потому что с точки зрения экономики это правильное и разумное вложение.

Скорость проведения инвестиций, которыми мы располагаем, зависит не от нас, а от города, который дает согласование, и связано не только с желанием или нежеланием согласовывать какие-то проекты, но и с объективными факторами. Например, в Красноярске достаточно тяжело потратить больше одного миллиарда рублей, если речь идет о перекладке сетей в центре города. Если мы увеличим темпы, то город встанет без автомобильного, без транспортного обслуживания. Технически мы можем вкладывать быстрее, чем транспортная инфраструктура города может переварить. И это, кстати, тоже одна из причин, по которым нельзя затягивать реализацию инвестпрограмм: мы хотим перекладывать много, но не сможем, потому что это невозможно будет сделать.

– Могут ли жители считать себя соинвесторами при реализации проектов с тарифообразованием по методу альткотельной?

– Мне сложно сказать. Если им так хочется, пусть считают. Главное, чтобы тепло в домах было и оно было посильным для гражданина. Чтобы этот тариф не был сумасшедшим. А если не делать вполне понятных технических мероприятий, рано или поздно такое может случиться. В городах нашего присутствия у нас есть все условия, чтобы тариф был посильным и чтобы тепло стабильно поступало в дома. Для этого нужно только разумно организовать отношения в отрасли. Чтобы была предсказуемость, было понимание, что нас ждет через год, через два, через десять лет. Это, в принципе, происходит со всеми отраслями: производство металла, удобрения, чего угодно. А мы этой возможности лишены. Дайте нам эту возможность. Это рычаг, которым мы, как говорится, перевернем землю.