Как ФБР и ЦРУ охотились за Моснарбанком и какую роль в этом сыграл нынешний спецпрокурор США

Отсчет нынешнего обострения отношений России и Запада разные эксперты ведут от разных событий: одни полагают, что все началось с «мюнхенской речи» Владимира Путина в 2007-м, другие убеждены, что триггером стал украинский кризис и Крым, открывшие санкционный фронт, который ширится год от года. Но есть и иные версии, одинаково удивительные и убедительные. Вот, например, малоизвестная деталь: первые санкции, введенные «коллективным Западом» против нас, случились еще в 1991 году, накануне краха СССР и на заре «новой России», стремившейся вернуться на «цивилизованный путь развития», именно тогда G7 (с американской подачи) объявила «вендетту» заграничным советским банкам. Впрочем, целенаправленная охота на них началась и того раньше — еще в 1970-х. Это вообще фантастическая история, поскольку один из ее героев — прокурор Роберт Мюллер, тот самый, который сегодня раскручивает «русский след» в американских выборах. 40 лет назад он тоже разоблачал «происки Москвы», с этого, собственно, его карьера и началась. Как все это было устроено — в архивных разысканиях Леонида Максименкова

Сегодня имя американского спецпрокурора Роберта Мюллера у всех на слуху — именно он ведет расследование о «российском вмешательстве» в американские президентские выборы. Как оказалось, у него это не первое «русское дело»

К неожиданному открытию привела архивная находка — конфиденциальный доклад ЦРУ о советских финансовых операциях за рубежом. Согласно приведенным в нем данным, к середине 1970-х годов СССР владел за границей 84 компаниями, большинство из них в промышленно развитых странах Запада. В странах третьего мира американская разведка особо выделила филиалы Лондонского Московского народного банка (МНБ) в Бейруте и Сингапуре (отмечалось: МНБ — старейший и самый крупный советский банк за границей). Следом занятный пассаж: бейрутский филиал не может прийти в себя от последствий арабо-израильского конфликта и кровопролитной гражданской войны в Ливане, в Сингапурском отделении банка — проблемы, возникшие из-за «краха одного крупного должника».

Что за должник, о проделках которого в курсе даже ЦРУ? Оказалось, за загадочной строкой скрывается история, завязанная на три континента: за «крупным должником» охотились кредиторы из Сингапура, Гонконга, Индонезии, Малайзии, и, разумеется, из СССР. А в США его имя всплыло в сентябре 1978 года в Сан-Франциско, где он и был арестован ФБР. Но не по запросу Гонконга, выписавшего ордер на арест, а по собственной американской инициативе.

Звали человека Амос Доу. А руководить расследованием «Дела Доу» поручили тогда начинавшему ведомственную карьеру 34-летнему помощнику прокурора по округу Северная Калифорния Роберту Мюллеру (см.досье). Тому самому Мюллеру, который сегодня всемирно известен как спецпрокурор по расследованию так называемого русского следа в американских президентских выборах 2016 года. Это ли не занятное открытие: как выясняется, русский след — его фирменная «поляна», которую он обживает с самого начала своей прокурорской карьеры.

Китайско-советский клубок

Почему американские компетентные органы заинтересовались беглым банкиром? Почему немедленно не депортировали в Гонконг? В чем была его ценность для американских спецслужб? Поиск ответов на эти вопросы привел к интересным подробностям.

Оказалось, что Амос Доу недолгое время владел тремя калифорнийскими банками и едва не приобрел четвертый по уникальной финансовой схеме, которую не могли не заметить ЦРУ и ФБР: финансовые организации приобретались у Центральной банковской системы Окленда на советские деньги, взятые взаймы у сингапурского филиала Московского народного банка и проведенные затем по сложной цепочке. Покупка банков иностранцами тогда не была запрещена законом, но американцам показалась подозрительной именно проводка денег: из Сингапура на офшор в Панаму, оттуда в Нэшвилл и только после этого — аккредитивами в Сан-Франциско.

В поле зрения попали, естественно, и все операции сингапурского «источника». Выяснилось при этом, что были и другие кредиты Моснарбанка в Сингапуре, предоставленные Амосу Доу, который переуступал их спекулянтам недвижимостью с разной репутацией, в том числе и под проекты в той же Калифорнии. Суммы проходили немалые: например, некий господин Чу вкладывал 100 млн долларов «советского происхождения» в развитие чайна-тауна в Окленде (равноценно полумиллиарду сегодняшних долларов).

Для расследования неожиданных схем в США, судя по всему, была создана межведомственная «бригада», а Роберт Мюллер был ей не чужой. Что в итоге накопали?

В ходе следствия и многомесячных судебных разбирательств прояснились вехи биографии лопнувшего сингапурского олигарха Доу. Сначала тот строил и продавал дома. Затем стал вкладывать свой быстро растущий капитал в плантации каучука и пальмового масла. На пике сельскохозяйственной главы своей биографии владел 15 фазендами общей площадью 9 тысяч гектаров. Эта экспансия позволила ему построить империю «Мосберт», в которую входило до 200 компаний и разных, не всегда прозрачных структур. Русский след в его операциях обозначился сразу после того, как сингапурского миллионера китайского происхождения представили господину Тео По Конгу, служившему главным управляющим и советником МНБ в Сингапуре. Именно после этого советские валютные сбережения потекли по каналам Доу.

Моснарбанк начал крупно финансировать империю «Мосберт» в 1974 году, тогда же «путешествия» советских кредитов сильно озаботили американские спецслужбы. Насколько сильно, стало понятно только в 1986-м, когда «Нью-Йорк таймс» напишет о том, что Моснарбанк погорел в результате успешной операции ЦРУ под названием «Кремниевая долина», которая была разработана и проведена как «контрудар по советским намерениям».

«Намерения», по американской версии, состояли в следующем: через подставных лиц, на деньги Кремля, хранившиеся в сингапурском отделении Моснарбанка, приобрести четыре американских банка в Кремниевой долине, где тогда только зарождалась технологическая революция; купив банки, разведать конфиденциальную информацию о финансовом состоянии их клиентов; затем оказывать нужное воздействие и давление на руководство компаний и фирм, работавших в области высоких технологий. В идеале поглотить их…

Звучит несколько экстравагантно. Однако сенатор-демократ из Нью-Йорка Дэниел Патрик Мойнихен, который якобы одним из немногих знал подробности этого засекреченного дела, так разъяснил суть вопроса: «Это новая форма промышленного шпионажа. Людей, которые воруют чертежи, при этом нет. Вместо этого они завладевают чертежами». В поддержку этой версии выступал и малоизвестный тогда член палаты представителей штата Нью-Йорк Чарльз Шумер: он объяснял, что банки «предоставляют потенциал по сбору разведывательной информации» «недружественным иностранным государствам». По совпадению или нет, но именно после этой истории контроль над иностранными владельцами банков в США перешел к Федеральной резервной системе.

Стоит отметить: сегодня Чак Шумер — лидер демократического меньшинства в Сенате США и активный искатель русского следа в американских выборах. За обнаружение последнего отвечает спецпрокурор Роберт Мюллер, роль которого в операции, случившейся 40 лет назад, теперь, спустя годы, вырисовывается четко: он не добирался до истины, а собирал фактуру под изначально заданный ответ. Добывал детали, имена, пароли, явки по заранее раскрытому делу, созданному и успешно реализованному спецслужбой. Как закончилась та операция, тоже известно: собрав материал после проведенных следственных действий и раскрутив подопечного, Мюллер по требованию Министерства юстиции … снял против него обвинения. После этого (в 1982-м) бизнесмена Доу экстрадировали в Гонконг, где он был осужден на 4 года тюрьмы, а дальше его следы теряются.

Возникает закономерный вопрос: есть ли хоть какое-нибудь подтверждение этой лихой американской версии у нас?

Советская кухня

Финансовые документы КПСС и Советского государства по сей день — одна из самых скрываемых и охраняемых тайн отечественных архивов. У нас эта архивистика, особенно ее подгруппа «Иностранная валюта и о вывозе за границу драгоценностей» (дела с № 25-А/7-а), начиная с дореволюционных времен, лежит под спудом грифа «особой папки» и «особой важности». Тем не менее часть документов по делу Моснарбанка все-таки чудом выплыла на свет божий во время «суда над КПСС» в 1990-е. В качестве иллюстрации сюжета о «золоте партии» и в рамках разговоров о том, на что его тратили.

По документам, попавшим в публичный оборот, известно следующее. Когда окончательно провалилась затея с покупкой американских банков и над Моснарбанком в Сингапуре и головным банком в Лондоне нависла угроза банкротства, в Москве начался разбор полетов. Его итоги подведены в постановлении Секретариата ЦК КПСС № Ст-27/11с от 28 сентября 1976 года «О крупных недостатках в руководстве Сингапурским отделением Моснарбанка». (См. иллюстрацию с. 1 постановления). На документе стоял высший гриф секретности: «Особая папка». К документу по законам аппаратной беллетристики прилагалась сопроводительная записка. Ее завизировал заведующий Отделом плановых и финансовых органов ЦК КПСС Борис Гостев.

Из представленных материалов следовало, что с момента основания в 1971 году и в течение всей «девятой пятилетки» с ее решающими, определяющими и завершающими годами Моснарбанк был самым быстро развивающимся из 150 финансовых учреждений Сингапура. Портфель выданных им кредитов достиг 600 млн долларов (сегодня это без малого 3 млрд). За четыре года своего существования советский банк почти догнал американский Citibank, который работал в городе-государстве с 1902 года. Абсолютное большинство служащих банка были иностранцами.

От руководства не скрывали: именно с их помощью cоветские банкиры смогли проникнуть в очень запутанные финансовые лабиринты в Юго-Восточной Азии.

Инвестиционный портфель проектов на собранную советскими тружениками валюту был впечатляющим (следовали примеры). Далее в меморандуме ЦК КПСС лаконично говорилось: «Имеются основания предполагать, что в деле группы "Мосберт" менеджер банка Тео являлся одним из главных исполнителей широко задуманной и заранее спланированной жульнической операции, в которой участвовали и другие лица, в том числе из преступного мира, с целью наживы за счет банка». Это, собственно, и составляет суть «московской версии»: прокол был, виновата — китайская мафия…

Советская бюрократия была медлительной и сверхконсервативной, а партийно-государственная элита — неспособной адекватно реагировать на подобные провалы. Переплетение хитрых схем ведения бизнеса за границей, ведомственная неразбериха и чехарда у себя дома приводили к тому, что каждый боялся сообщить плохие новости наверх первым. Вину перекладывали друг на друга. Банкиры — на дипломатов. Чекисты — на банкиров. Министерство внешней торговли — на Госбанк.

А поскольку по законам советской политической жизни Коммунистическая партия никогда ни в чем виновата не была, то изначально запутанная картина стала еще более мутной.

Из спецсообщения:

«13 апреля 1976 года председатель правления Госбанка СССР т. Свешников сообщил в ЦК КПСС и Совет министров СССР о возникших "трудностях в возврате кредитов", предоставленных Сингапурским отделением. Характер информации не давал полного представления о положении и носил противоречивый характер. В целях выяснения действительного положения дела Совет министров СССР направил в Сингапур председателя правления Внешторгбанка СССР т. Иванова с группой специалистов».

Что же обнаружили товарищ Иванов и его группа?

«Материалы произведенной проверки показали, что с начала образования Сингапурского отделения Моснарбанка его операции осуществлялись с нарушением принципов банковского кредитования, без соблюдения во многих случаях необходимых элементарных гарантий для возврата выдаваемых банком займов. Деятельность отделения в основном приняла неправильное направление — вместо стимулирования развития экспортно-импортных операций Советского Союза и стран социалистического лагеря в странах Юго-Восточной Азии, а также связей местной клиентуры с этими странами Сингапурское отделение, используя в основном привлеченные на короткие сроки средства, широко развивало кредитование инвестиционных процессов, включалось в различного характера финансовые сделки с сомнительной клиентурой».

Опять виноватой выходила «сомнительная клиентура». И никто даже на уровне ЦК КПСС не задавался вопросом: зачем мы через цепочку подставных банков на четырех континентах влезли в Кремниевую долину? Разъяснения получались убогими, но в них не сомневались: ну да, доверились этническим китайцам. Признать, что в Калифорнии нас вычислило ФБР по линии контрразведки, а по линии внешней разведки ЦРУ на нас слило компромат в Азии (в финансовый бюллетень «Таргет»), тогда не готов был никто. Да и позже, что очень интересно, никто. Так, может, и в самом деле не было ничего утаенного и действительно «сомнительная клиентура» попутала?

Как бы то ни было, а разбор полетов в Отделе плановых органов ЦК, Секретариате ЦК КПСС, Комитете партийного контроля (а все банкиры были коммунистами) пошел по обычной схеме: искали виноватых и, разумеется, нашли.

Представим список (приводится дословно по документам ЦК КПСС):

«Правление Моснарбанка в Лондоне (т. Шевченко) не взяло под контроль работу Сингапурского отделения, проявляло беспринципность в оценке его деятельности.

Зная о серьезных нарушениях и злоупотреблениях в работе отделения, правление Моснарбанка не приняло действенных мер к наведению порядка и не доложило своевременно об этом правлению Госбанка СССР.

В Сингапурском отделении Моснарбанка сложилась обстановка бесконтрольности и безответственности, которая создала условия для злоупотреблений, различных махинаций и хищения денежных средств.

Бывший управляющий Сингапурским отделением Рыжков самоустранился от руководства отделением, неограниченно передоверил все дело управления банком и распоряжения его средствами местному управляющему, который, используя обстановку в отделении, привлек к работе своих сообщников, лиц из преступного мира и осуществлял жульнические операции с целью наживы за счет советского банка.

Не вникало в деятельность Сингапурского отделения Моснарбанка и жизнь коллектива советских работников посольство СССР в Сингапуре, а также торгпредство.

В ЦК КПСС неоднократно представлялись характеристики, в которых посол СССР в Республике Сингапур т. Безрукавников и секретарь профбюро (под "профбюро" имелась в виду партийная организация.— "О") т. Пасенчук постоянно подчеркивали большую положительную и организаторскую работу, проводимую т. Рыжковым, и ходатайствовали о продлении ему срока пребывания в заграничной командировке».

Крайними предсказуемо сделали банковских работников. Для начала были изгнаны из рядов КПСС управляющий Сингапурским отделением Моснарбанка Вячеслав Рыжков, председатель правления Моснарбанка Сергея Шевченко, начальник валютно-экономического управления Госбанка Герман Скобелкин и заместитель председателя правления Госбанка СССР Юрий Балагуров. После этого ими занялась прокуратура. Затем советский суд, «самый справедливый суд в мире», вплоть до Верховного. Например, Рыжков был приговорен к расстрелу (с заменой на 15 лет).

Суть проделанной «работы над ошибками»: корень провала — в недостатках политико-воспитательной работы и в нарушениях ленинских принципов подбора, расстановки и воспитания кадров. Дескать, допустили слабину. Не усмотрели за товарищами. Доверились проходимцам-иностранцам. Проявили либерализм. Потеряли бдительность.

Это поразительно, но подчеркнем еще раз: никого не волновало, что в исследовании причин краха сингапурского Моснарбанка не было главного — эпизода с покупкой банков в Кремниевой долине. Более того, когда корреспондент «Нью-Йорк таймс» много лет спустя (уже во времена гласности) задаст вопрос об этой истории заместителя торгпреда в посольстве СССР в США Альберту Мельникову, тот будет искренне недоумевать: «Никогда не слышал об этой истории. Не знаю никого, кто бы о ней знал. Наши отношения с США в финансовой сфере практически не существуют».

Это мы сегодня знаем: об этой истории надо было спрашивать у прокурора Мюллера. Но тот профессионально молчал тогда, молчит и теперь…

Леонид Максименков