Журналист Владимир Познер — о деятельности Совета по правам человека

Президентский Совет по правам человека (СПЧ) не способен на реальные действия, заявил в интервью «Коммерсантъ FM» журналист Владимир Познер. Ранее на своем сайте он опубликовал пост в поддержку Максима Шевченко, сообщившего накануне о выходе из состава совета. Причиной стали события на акциях протеста 5 мая — Шевченко требовал созвать в полном составе совет на экстренное расширенное заседание для обсуждения действий нападавших на участников митинга, однако в руководстве СПЧ его призыв проигнорировали.

— Расскажите о вашем опыте сотрудничества с СПЧ, были ли какие-то претензии к его работе?

— Я на своем сайте вчера отреагировал на сообщение о том, что Максим Шевченко решил покинуть СПЧ. Никаких претензий у меня нет, я давно с этими претензиями закончил. Я действительно был членом этого совета с самого начала, когда он еще создавался, когда первым его председателем была Элла Памфилова. Я довольно долго был членом совета при ней, но в конечном итоге просто разочаровался, потому что не увидел никаких серьезных результатов деятельности этого совета. И я тогда сказал, что я из него выхожу. Без каких-либо громких заявлений, без хлопанья дверью — просто я не видел больше смысла в том, чтобы в этом участвовать.

Потом Элла Памфилова была заменена через какое-то время Михаилом Федотовым — человеком, которого я очень уважаю и давно знаю. И мне показалось, что вот при нем вполне можно понадеяться на то, что этот совет действительно сможет добиться каких-то весомых результатов. И я позвонил ему и попросил меня снова принять. И Михаил Александрович к этому отнесся очень позитивно. Но шло время, как-то меня никто не приглашал, в конечном итоге я связался с ним и понял по его тону, что ему очень неловко, но он не может из-за некоторых обстоятельств меня вновь принять. Потом уже я лично с ним виделся, он дал мне понять, что кто-то против этого возражает. Он мне не сказал — кто, и я не стал настаивать, я по сей день не знаю, кто это был, но кто-то возражал. Потом прошло еще некоторое время, и Михаил Александрович мне сообщил, что все в порядке — он с удовольствием меня принимает в члены СПЧ, и я был очень рад этому обстоятельству.

Но я походил на несколько встреч, совещаний, и понял, что все осталось так же: говорят прекрасные и умные вещи, но реальных дел я для себя не увидел. Может, я чего-то не заметил, но я понял, что нет — я зря, и опять-таки без всяких громких заявлений, я просто вышел из состава этого совета. Кстати, я-то вышел лет, наверное, пять тому назад, давно уже. И когда я вдруг узнал, что Максим Шевченко вышел, просто захотел выразить ему свое понимание и свою солидарность.

Он вышел громко, действительно хлопнув дверью, в отличие от меня — это требует определенного мужества. И я хотел, чтобы он знал, что я его понимаю.

— Максим Шевченко вышел из состава совета из-за конкретного повода — он хотел, чтобы провели открытое расширенное заседание по поводу того, что произошло 5 мая. А у вас был какой-то момент, ставший стимулом? Или просто накопилось?

— Нет, было просто неконкретно, не потому что этого или того не сделали, а потому что ничего не сделали. Было много вопросов, которые поднимались на наших заседаниях, поднимались мной, в частности, но из них ничего, по сути дела, не выходило, никакого результата не было. И мне стало казаться, что это скорее всего такая декоративная организация, организация без всяких полномочий. Никакие решения СПЧ не являются обязательными ни для кого. В лучшем случае на них может обратить внимание президент, и если он обратит на них внимание, то да, возможны какие-то результаты. Но поскольку — по крайней мере, во время моего присутствия — таких случаев я не помню, складывается такое ощущение, что это клуб для чудесных разговоров, но никак не для решения вопросов.

— Сейчас развернулась дискуссия об СПЧ, его роли и так далее. Как вы считаете, примеру Максима Шевченко могут последовать другие члены совета? И, как следствие, может ли это привести к реформированию всего совета?

— Я не знаю и не хочу даже гадать на эту тему. Во всяком случае то, что я написал, не преследовало такой цели. Конечно, выход Максима гораздо больше вызвал откликов, чем то, что я написал ему в поддержку. Но, так или иначе, очень хотелось бы, чтобы совет действительно способствовал решению вопросов, связанных с правами человека в России. Что для этого надо — я не могу сказать однозначно, хотя полагаю, что, как и почти все в нашей стране, это зависит от отношения к этому вопросу президента страны.

Беседовал Александр Губанов