Городам за Полярным кругом нужна своя повестка дня без опоры на градообразующие предприятия. После того как закончились 1990-е годы, стало понятно, что очень многими задачами из тех, которые решал СССР, так или иначе все равно придется заниматься. И сделать с этим ничего нельзя — без этого наша страна, в принципе, существовать не может. Одной из таких задач является освоение Севера

Почему его нужно осваивать? Причин тут масса. Это и оборонная необходимость, которая уже привела к тому, что наша армия вернулась на Север, причем навсегда. Это и запасы углеводородов. Это и логистические вопросы, поскольку общее потепление климата привело к тому, что Северный морской путь становится принципиальным и крайне важным инструментом участия России в глобальной экономике. Можно привести еще много причин, но те, которые были уже названы, достаточны для того, чтобы с полной уверенностью говорить о том, что Россия должна самым активным образом присутствовать на своем Севере. Но есть один принципиальный вопрос, а именно: как должно быть организовано это присутствие?

У СССР было несколько моделей для решения этой задачи. Первая, на ранней стадии, состояла в добровольном участии конкретных лиц в освоении северных регионов. Отметим, что, хотя это явно не говорилось, эта добровольная работа очень хорошо компенсировалась дальнейшими карьерными возможностями, что хорошо видно по историям северных летчиков (первых в стране Героев Советского Союза), эпопее «Челюскина», да и многих других. Кто не читал в молодости книжку «Два капитана», в которой исследование Севера проходит сквозной линией?! Любой молодой человек, который добровольцем ехал на Север, мог с уверенностью сказать, что, несмотря на трудности первого периода, его будущее будет обеспечено!

Затем к этой модели добавилась модель принудительная. Она обеспечивала быстрое решение самых острых вопросов, но в целом ее эффективность оставалась ограниченной. Ну а затем, с 1950-х годов, все вернулось к модели добровольной, только выстроена она была уже на деньгах и худо-бедно просуществовала до начала 1990-х. Беда в том, что в упомянутые 1990-е она была полностью разрушена, многие города и поселки на Севере были полностью выселены (хотя люди, там жившие, приезжают туда до сих пор), инфраструктура, в том числе аэродромы, тоже уничтожена. И сегодня встает очень острый вопрос: а что делать дальше? Если исходить только из экономической целесообразности, основанной на принципах сырьевой экономики, то большинство моногородов не выживет без своих предприятий. Стоит ли тогда сохранять такие города?

Как это ни странно звучит, но до сих пор нет более или менее целостной концепции развития Севера. Мы об этом много говорим, об этом пишут в прессе и рассказывают на телевидении, есть даже уже достаточно популярные и массовые туристические маршруты (например, на плато Путорана), но общей концепции нет совершенно. Все это делается как-то по кусочкам, отдельными решениями отдельных ведомств, несистемно и непоследовательно. Но для того чтобы эта работа велась последовательно, необходимо как минимум такую концепцию предъявить. Причем она не может быть повторением старых советских концепций, как это, например, было сделано с программой развития Дальнего Востока.

Связано это с рядом обстоятельств. Прежде всего резко сократилось количество северных городов и поселков и изменился их статус. В СССР они все были привязаны к крупным промышленным комбинатам или инфраструктурным объектам. Сегодня они выведены в самостоятельное плавание, в соответствии с муниципальным законодательством, что требует независимого финансирования. Это привело к определенным проблемам (в частности, население городов явственно сократилось), но, возможно, дало и некоторые возможности. Вопрос только какие? При этом наш Север совершенно выпал из актуальной повестки современной России. Что могут предложить северные города в плане развития человеческого капитала, инноваций, той же цифровизации? Какой, кроме промышленного, потенциал кроется по ту сторону полярного круга?

Совершенно очевидно, что ключевой проблемой новой концепции развития Севера должно стать комплексное развитие базовых точек, на которые оно будет опираться, то есть на города и поселки старые и, возможно, новые. И нужно решить, на каких принципах они должны строиться, как будут привлекать постоянное и временное население (как сезонных мигрантов, так и тех, кто будет приезжать на Север на фиксированный, но ограниченный срок, например, 3–5 лет), как взаимодействовать с туристами и командировочными. Что должно связывать этих людей, как они должны проводить время, как ездить в отпуск и командировки… Ну и так далее и тому подобное, причем не всегда с учетом градообразующих предприятий.

Взять тот же Норильск — крупнейший промышленный центр российского, да и мирового, Заполярья. Есть ли у этого моногорода самостоятельная ценность без норильского никеля? И если да, то в чем она? Ответ выглядит очевидным. У города есть огромный научный, технический и кадровый потенциал, накопленный за многие десятилетия уникальных в мировом масштабе проектов. Норильск располагает развитой транспортной, научно-исследовательской и производственной инфраструктурой. Здесь более 300 километров железных дорог, порт на Енисее в Дудинке, собственный аэропорт, несколько электростанций. Что же касается норильского никеля, то у этой горнодобывающей компании есть собственный ледокольный и речной флот, авиакомпания, вертолеты и вездеходы… Если же учесть, что Таймыр является родиной сразу для нескольких народов Крайнего Севера — ненцев, энцев, долганов, нганасанов,— то становится понятным: вот где следовало бы обустроить мировой центр по исследованию Арктики. Хотя бы потому, что для этого в Норильск почти ничего не надо завозить: за более чем полвека работы город сам обзавелся всем необходимым.

Возможно, этот потенциал сейчас недооценен, но он, без сомнения, будет востребован всей страной в реализации больших государственных задач социально-экономического развития.

Но при этом нужно понимать, что ситуация по сравнению с той, что была 30 лет назад, изменилась принципиально. В стране совершенно другая экономическая модель, более того, не исключено, что она снова будет меняться в связи с проблемами мировой долларовой системы. На Севере реально меняется климат, общее потепление ведет к деградации вечной мерзлоты, и эффект от этого в ближайшие десятилетия будет только усиливаться. В частности, под серьезным ударом окажется вся инфраструктура (дороги, в том числе железные, нефте- и газопроводы, другие капитальные сооружения). Изменилась психология людей, и, для того чтобы их привлекать/удерживать, нужно разрабатывать соответствующие программы (аналог уже упомянутой книжки «Два капитана»).

Все эти проблемы достаточно серьезные и их, безусловно, нужно обсуждать. Беда в том, что последние десятилетия наука развивается в направлении специализации, в результате чего крайне сложно становится решать междисциплинарные задачи. Тем более такой сложности, как развитие Севера.

Михаил Хазин, экономист