Прямую линию с президентом смотрели 1,2 млн москвичей

«Прямую линию с Владимиром Путиным» 7 июня на шести телеканалах посмотрели 54,6% московских телезрителей, свидетельствуют предварительные данные Mediascope. Трансляция пользовалась чуть меньшей популярностью, чем годом ранее, но в целом интерес к президентским эфирам остается стабильным. Программа позволяет гражданам «решить свои проблемы», а в условиях закрытости политической системы такая «иллюзия прямого общения» вызывает интерес, полагают эксперты.

«Прямую линию с Владимиром Путиным» в этом году транслировали «Первый канал», «Россия 1», «Россия 24», канал «360», «Москва 24» и «Мир». По предварительным данным Mediascope, суммарно трансляцию посмотрели 8,3% жителей столицы, или 54,6% из тех, у кого в это время работал телевизор. Трансляция длилась 4 часа 25 минут. При этом интерес оставался стабильным на протяжении всего эфира, а во второй половине даже немного возрос (с 8,1% до 8,4%). В абсолютном выражении прямую линию посмотрели 1,18 млн москвичей. В 2017 году аналогичную трансляцию посмотрели примерно столько же московских телезрителей (около 1,44 млн человек), но рейтинг был выше — 10,1%. На том же уровне интерес сохранялся и в 2016 году: в Москве прямую линию смотрели 55,7% телеаудитории (10,3%, или около 1,4 млн человек).

Прямая линия в этот четверг стала уже 16-й по счету: Владимир Путин общается с россиянами в прямом эфире с 2001 года (прямая линия не проводилась только в 2012 году), тогда же трансляция установила рекорд — 72% телеаудитории. Рейтинги программы снизились во время работы Владимира Путина в должности премьер-министра (например, в 2011 году доля телеаудитории составила 37%, эфир транслировала только «Россия 1») и оставались невысокими в первое время после его возвращения на пост главы государства. Новый рост популярности этого телеформата произошел в 2014 году, после присоединения Крыма.

Стабильный интерес к прямой линии связан с закрытостью российской политической системы, полагает доцент РГГУ политолог Андрей Захаров.

«Люди с улицы» не имеют ни доступа к процессу принятия решений, ни тем более влияния на этот процесс, «ассортимент на политическом рынке достаточно узок, и, когда возникает возможность получить хотя бы иллюзию прямого общения, это вызывает повышенный интерес и заставляет бежать к телевизору», говорит он.

Политолог Евгений Минченко полагает, что аудитория прямой линии «гораздо больше», потому что ее смотрят «не только по телевидению, но и в интернете, и в записи». Интерес к программе сохраняется, так как она служит инструментом, с помощью которого «граждане могут решить свои проблемы или хотя бы узнать, что президент о них знает», полагает он. «В Челябинске, к примеру, у людей большая обида, что блогерша вместо того, чтобы задать волнующие людей вопросы, спросила про профессию блогера»,— говорит он.

Наталья Корченкова, Лиза Миллер