Как растиражированный образ неизвестного солдата вернулся домой. Рассказывает читатель «Огонька»

22 июня 1941 года, без сомнения, — одна из самых страшных дат в отечественной, а может, и мировой истории: ни до, ни после человечество не знало войн такого масштаба, такой степени ожесточения. Это сегодня, 77 лет спустя, нам известно, что через четыре года жесточайших испытаний Великой Отечественной наступит «праздник со слезами на глазах». А в тот момент, когда война пришла в наш дом, неясно было ничего: ни кто кого, ни сколько жизней будет стоить спасение мира, ни каким этот мир в итоге окажется. Теперь мы в этом мире живем, видим его несовершенство, ругаем его, рассуждаем, как лучше обустроить. Но главное — не должны забывать: сегодняшним днем мы обязаны тем, кто навсегда остался на той Великой войне. Как оценить через годы их подвиг, какой мерой измерить? Да и есть ли она, такая мера?..

Звонок раздался 9 мая 2018 года, в день 73-й годовщины Победы в Великой Отечественной. В трубке — взволнованный голос мамы: «Посмотри страницу "История" в Facebook. Коллега сказал, что там должен быть ролик на песню Окуджавы с фотографией нашего дедушки».

Просматриваю. Звучит «До свидания, мальчики» Булата Окуджавы. Молодые прекрасные юноши и девушки в военной форме сменяют друг друга. Удивительным образом среди них, оставшихся в нашей общей истории, всплывает родное лицо — снимок с подписью «Командир взвода Сергей Ефимович Каждан, 1923 г.р.». Понимаю, что раньше не видела эту фотографию. В семейном архиве есть похожие снимки, но именно этого кадра нет. Начинаю собственное расследование.

В поисковике Google набираю «Каждан Сергей Ефимович». С изумлением обнаруживаю: кадр из ролика размещен на десятках ресурсов про Великую Отечественную. Ни я, ни родные, ни друзья семьи о нем не знали, а масса незнакомых людей рассматривают фотографию дедушки, иллюстрируют ею свои стихи, статьи, включают в видеоряд музыкальных роликов на YouTube. Некоторые, желая больше узнать о герое снимка, даже шлют запросы в «Мемориал».

Для нашей семьи вся эта ситуация стала неожиданностью: нам никогда не приходило в голову предавать публичности семейную историю. Теперь же все изменилось.

Не скрою, возникли сомнения. С одной стороны, неизвестность деталей делает образ на фото обобщенным и символичным — и в этом, возможно, его главная ценность. С другой, кажется странным, что «неизвестный солдат» на самом деле известный, только мало кто знает об этом.

Совсем не представляю, как стоило бы поступить с точки зрения будущей истории, будущей памяти. Но понимаю одно — сам дедушка очень бы захотел выйти за рамки одной фотографии. Думаю, в память о нем стоит рассказать то, что знаю.

Дедушка родился в Москве 4 июня 1923 года. Он был средним из трех сыновей Ефима Савельевича Каждана и Бетти Марковны Лейкиной. Родители приехали в Москву в 1915-м из Белоруссии. Прадед был инженером, специалистом по типографскому делу, а прабабушка посвятила себя дому и воспитанию сыновей. Изначально семья жила в Столешниковом переулке, затем перебралась на Селезневку. Там, по адресу Селезневская улица, 13 — дом стоит и поныне — дедушка родился, пошел в школу, оттуда ушел на фронт. Туда же и вернулся после ранения.

Школу окончил «с полным отличием» в 1940 году в возрасте 17 лет и был принят в Московский юридический институт (ныне Московский государственный юридический университет). Почти все его одноклассники были старше на год и сразу после школы были призваны в армию. Большинство из них оказались в западных военных округах.

В сентябре 1941-го дедушка как студент был отправлен на ускоренные офицерские курсы в Харьковское артиллерийское училище, которое к тому моменту было эвакуировано в Узбекистан. Накануне отправки две школьные подруги сделали ему подарок — кожаное портмоне с медной накладкой, на которую была нанесена гравировка «Сереженька! Помни о нас. Ю. К. 27.IX.41 г.». Это было понятно: по рассказам, дедушка был обаятельным и веселым — у него всегда было много друзей и поклонниц. Портмоне, к слову, он всегда держал в левом нагрудном кармане гимнастерки.

Летом 1942-го младший лейтенант Сергей Каждан прибыл на Калининский фронт. Он попал в центр Ржевской мясорубки и принял командование взводом 45-мм орудий. Жизнь расчетов «сорокопяток» не была долгой — об этом написано много книг.

В конце августа дедушка отличился в боях под Ржевом и был представлен к медали «За отвагу»: о нем писали газеты, в том числе «Правда». На Калининский фронт приезжал военный фотокорреспондент Анатолий Гаранин — видимо, эти снимки дедушки он сделал в начале сентября 1942-го. А через две недели младший лейтенант Каждан с тяжелым ранением в ногу был отправлен в медсанбат.

Вообще, дедушка не должен был выжить. 14 сентября немецкий снаряд разорвался рядом с его орудием. Два осколка достались ему. Один разворотил ногу, а второй летел в сердце, но застрял во франтоватом кожаном портмоне с медной накладкой и гравировкой. Это главная и поистине невероятная военная легенда нашей семьи. Наполовину пробитое портмоне и осколок снаряда уже 75 лет оберегаются всеми нами как величайшие реликвии.

Интересно, что того самого знаменитого письма с фронта, которое он пишет на фото классика отечественной фотографии, в семейных архивах нет. Зато есть другое письмо — командира батареи Бунакова, который сообщал семье о ранении младшего лейтенанта Каждана. Период с середины сентября 1942 по март 1943 года дедушка провел на излечении в военном госпитале, на фронт уже не вернулся. За тот бой был представлен к ордену Красной Звезды.

К концу войны вся семья после эвакуации постепенно вернулась в Москву. Дедушка после демобилизации возобновил учебу в Московском юридическом и к июню 1947-го экстерном его окончил. В 1948 году он был назначен на должность народного судьи Коминтерновского районного суда города Москвы. Однако весной 1949 года его сняли: в стране активно разворачивалась борьба «с безродными космополитами». Это, конечно, стало для дедушки неожиданным и очень серьезным ударом. Но он, будучи вечным парторгом, часто говорил так: «Я чудом остался жив во время войны, так что большего подарка от Бога придумать уже невозможно, остальное мелочи».

В течение десяти лет после этого дедушка работал начальником договорно-юридического бюро «Трест Арктикуголь», в сентябре 1957-го вступил в члены Московской городской коллегии адвокатов и вплоть до самой смерти в 2001-м проработал в адвокатской конторе № 10 в Таганском районе Москвы…

В последние годы дедушка часто размышлял о том, что останется после него, каким и как долго он останется в памяти. Он рассказывал мне много невероятных историй из своей жизни, но военное прошлое всегда имело для него лишь один немногословный сюжет — «оставлен жить». Уверена, никогда он не думал, что память о нем сохранит военная фотография, сделанная в 19 лет, осенью 1942 года, задолго до всех, на его взгляд, основных его подвигов и свершений.

А для меня «Письмо с фронта» — это прежде всего письмо дедушки самому себе…

Инна Портнова