Бывший посол России в Республике Корея Глеб Ивашенцов — о последствиях «исторического саммита» лидеров КНДР и США

Президент США Дональд Трамп и председатель Государственного совета КНДР Ким Чен Ын провели 12 июня саммит в Сингапуре. Это, несомненно, историческое событие. Уже потому, что главы двух государств никогда не встречались прежде, а весь последний год отношения Вашингтона и Пхеньяна находились на грани вооруженного конфликта с применением ракетно-ядерного оружия.

Угроза ядерного конфликта между США и КНДР сейчас, похоже, снята. Президент Трамп обязался предоставить гарантии безопасности КНДР, а Ким Чен Ын подтвердил свою твердую и непоколебимую приверженность полной денуклеаризации Корейского полуострова. Согласно подписанной в Сингапуре декларации, США и КНДР обязуются установить новые отношения в соответствии со стремлением народов двух стран достичь мира и процветания и объединить свои усилия для достижения стабильности и мира на Корейском полуострове. Этой работой поручено заняться госсекретарю США Майку Помпео и соответствующему высокопоставленному должностному лицу со стороны КНДР.

Вместе с тем многие наблюдатели указывают на то, что сингапурская декларация Трампа—Кима состоит лишь из общих фраз. Единственное содержащееся в ней конкретное обязательство — это обязательство идентифицировать останки американских военнослужащих—военнопленных или пропавших без вести в ходе корейской войны 1950–1953 годов и обеспечить немедленную репатриацию тех, кто уже идентифицирован.

Это объяснимо. Путь к сингапурскому саммиту был непрост. В своем подходе к переговорам с КНДР американская сторона изначально исходила из того, что Ким Чен Ына к этим переговорам принудили санкции и давление, следовательно, под денуклеаризацией, из-за которой и разгорелся весь нынешний сыр-бор, нужно понимать лишь немедленный, полный и необратимый отказ Пхеньяна от ракетно-ядерного оружия. В американских СМИ и академических кругах обсуждались пути и способы вывоза этого оружия с территории КНДР, естественно, на территорию США, и даже возможности трудоустройства в США северокорейских ядерщиков и ракетчиков.

Этого, однако, не произошло. Для Пхеньяна ракетно-ядерная программа — щит его безопасности, и Ким Чен Ын не был намерен отдать этот щит лишь за рукопожатие и ланч с президентом Трампом. И поэтому в конечном счете вышло так, как видел ситуацию руководитель КНДР, который вел и ведет речь не об односторонней денуклеаризации Севера, а о денуклеаризации всего Корейского полуострова — как Севера, так и Юга. Именно такая формулировка включена в совместное заявление по итогам сингапурского саммита. А это подразумевает среди прочего отказ США от размещения ядерного оружия в Южной Корее в будущем, от заходов американских судов с ядерным оружием в южнокорейские порты и направления стратегических бомбардировщиков в воздушное пространство Кореи. Северокорейский лидер также отмечал, что Пхеньян откажется от своего ядерного оружия, во-первых, лишь в контексте полного и всеобщего ядерного разоружения, во-вторых, лишь при условии, что КНДР будут предоставлены твердые гарантии безопасности.

США же не дали Пхеньяну никаких конкретных гарантий безопасности, важнейшей из которых могло бы стать, например, подписание соглашения о ненападении. Вашингтон также упорствует в том, что сохранит режим нынешних экономических санкций в отношении КНДР до полной ликвидации ее ракетно-ядерной программы.

Такой американский сценарий, естественно, не устраивает КНДР. Пхеньян стоит за поэтапный подход в деле ракетно-ядерной разрядки по принципу «действие в обмен на действие», имея в виду, что на каждый шаг с его стороны американцы будут отвечать отменой санкций и предоставлением КНДР торгово-экономического содействия.

Представляется, что в настоящее время главные опасения США в отношении КНДР связаны не столько с наличием у нее ядерного оружия, сколько с появлением у Пхеньяна средств доставки этого оружия до территории США. На это, в частности, указывает тот факт, что прошлогоднее ужесточение риторики Трампа в адрес КНДР произошло именно после сообщений об успешных испытаниях северокорейских межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Поэтому на дальнейшем этапе переговоров, наверное, было бы полезным отделить северокорейскую ядерную программу от ракетной.

Ядерный статус КНДР внесен в конституцию страны, и для Пхеньяна эта тема в настоящий момент выглядит не подлежащей обсуждению. В то же время замораживание программы разработки ракет, а также гарантии нераспространения ракетных и ядерных технологий вполне могли бы быть предметом торга. Ким Чен Ын может спокойно объявить мораторий на ракетные пуски и ядерные испытания, который, по сути, уже объявлен, ведь с ноября прошлого года никаких испытаний не было. Пхеньян мог бы также прекратить разработку МБР, заморозить производство ядерных материалов, открыть свои ядерные объекты для международных инспекций. А Вашингтон в ответ на это — официально признать КНДР, установить с ней дипломатические отношения, обменяться посольствами, ограничить военную деятельность у ее границ, сократить и в конечном итоге снять санкции, обеспечить экономическую и энергетическую помощь Северу. Северокорейцы, как полагают, например, в Сеуле на основании своих контактов с Пхеньяном, рассчитывают и на согласие Вашингтона на прием своей страны в Международный валютный фонд (МВФ) и Азиатский банк развития (АБР). Последовательность и сроки принятия всех этих мер можно было бы согласовать на дополнительных переговорах.

Итоги сингапурского саммита оцениваются в мире по-разному. Кто-то говорит о «прорыве» в решении острейшей международной проблемы, кто-то с этим не вполне согласен. В США первая реакция была довольно критической. The Washington Post, например, пишет о том, что саммит двух лидеров не более чем красивая картинка, которая была нужна Ким Чен Ыну для «укрепления легитимности», а Трампу — для обретения уверенности. The New York Times считает, что «Трампа обхитрили в Сингапуре». Посмотрим, что скажут члены Конгресса США, прежде всего из числа так называемых неоконсерваторов.

Сам же Дональд Трамп заявил о «большом прогрессе» по итогам встречи, добавив, что она прошла «лучше, чем кто-либо мог предположить». В свою очередь, Ким Чен Ын назвал саммит «прелюдией к миру». С этими оценками непосредственных участников саммита трудно не согласиться. Главный положительный момент сингапурской встречи заключается в том, что руководители двух государств, стоявших на грани войны, сумели найти в себе мужество, чтобы начать трезвый и доброжелательный разговор. Ким Чен Ын, в недавнем прошлом подававшийся в американских СМИ «крошкой-ракетчиком», олицетворявшим мировое зло, сейчас оказался, по словам Трампа, «очень достойным, очень умным переговорщиком», чем показал хороший пример того, как «держать удар» руководителям всех государств, подвергающихся нападкам Вашингтона.

Сделан важный шаг, но вопрос в том, как дело пойдет дальше. Соединенные Штаты неоднократно показывали свою неспособность выполнять обязательства по подписанным международным договорам. Вашингтон в свое время вышел из Договора о противоракетной обороне, а недавно заявил о выходе из Совместного всеобъемлющего плана действий с Ираном. Судьба соглашения по Ирану имеет прямое отношение к КНДР. Сделка с Ираном предполагает, что Иран останавливает свою военную ядерную программу, а с него снимают санкции. То же самое сейчас было предложено Северной Корее. Но можно ли убедить КНДР согласиться на подобный вариант, если он потом в любой момент также может быть отозван?

Вопрос ракетно-ядерной программы Пхеньяна касается, однако, гораздо более широкого круга стран, чем двух корейских государств и Соединенных Штатов. Россия совместно с Китаем разработала «дорожную карту» по урегулированию кризиса на Корейском полуострове. Это предложение, выдвинутое МИДами двух стран 4 июля прошлого года — за полгода до новогоднего выступления Ким Чен Ына, которое положило начало диалогам Пхеньяна с Сеулом и Вашингтоном, несомненно, оказало свое воздействие на развитие нынешних положительных подвижек в корейских делах.

Северо-Восточная Азия сегодня единственный регион мира, где отсутствует многосторонний механизм по обсуждению вопросов, представляющих взаимный интерес, или по урегулированию конфликтов между региональными участниками. Речь поэтому должна идти не только о денуклеаризации Корейского полуострова. Задача в том, чтобы построить надежную систему всеобъемлющей безопасности в Северо-Восточной Азии, которая на равных основах включала бы все заинтересованные государства: Россию, Китай, КНДР, Республику Корея, Японию, Монголию, а также Соединенные Штаты, не принадлежащие к региону географически, но имеющие здесь существенные интересы безопасности. Россия объективно заинтересована в присутствии США в Азии и в сотрудничестве с Вашингтоном по вопросам безопасности, но, естественно, не в рамках американоцентричной системы.

Глеб Ивашенцов, эксперт клуба «Валдай», дипломат, чрезвычайный и полномочный посол России в Республике Корея (2005–2009), вице-президент Российского совета по международным делам