«Три сестры» в постановке Сергея Женовача в Студии театрального искусства

Две премьеры стали своего рода невольным казусом российской культурной политики: после внезапного превращения Студии театрального искусства (СТИ) в филиал МХТ в двух частях объединенного дома одновременно вышли две версии «Трех сестер». На основной сцене МХТ чеховская пьеса идет в постановке Константина Богомолова, на сцене СТИ — в постановке теперь уже общего худрука Сергея Женовача. О «Трех сестрах» в Студии театрального искусства рассказывает Ольга Федянина.

Интерес к классическим театральным текстам идет своего рода волнами — предыдущий знаковый всплеск интереса к «Трем сестрам» пришелся на начало 1980-х. Тогда на московских сценах в одном сезоне оказались четыре одноименных премьеры, а журнал «Театр» опубликовал статью под навсегда запомнившимся названием «12 сестер Прозоровых». Вот и в последние три сезона программные постановки пьесы появились в нескольких российских театрах — от новосибирского «Красного факела» до БДТ. Сдвоенная премьера МХТ-СТИ стала своего рода знаковой кульминацией нового интереса — для обоих постановщиков это название никак не могло быть проходным.

Как и все свои спектакли, «Трех сестер» Сергей Женовач репетировал и выпускал долго, никакого отношения к нынешнему организационно-политическому театральному покеру эта работа не имеет. Но контекст живет своей жизнью: спектакль выглядит так, как будто режиссер ставил его, делая шаг в сторону какой-то перемены, предвосхищая ее.

От Женовача ждали неоклассическую масштабную работу, а получили концептуальную постановку в не слишком привычных для этого режиссера тонах. «Три сестры» в СТИ — спектакль довольно злой. Идиллия красиво освещенных березок, которые отгораживают авансцену от остального сценического пространства, оставляя для игры узенькую полоску, может ввести в заблуждение разве что в первые минуты. Благостные березки выполняют функции лабиринта и тупика.

Сквозной звук, атмосфера действия — мучительное отсутствие искренности, невозможность живого чувства. Театр изучил чеховских персонажей без сентиментальности и вывел на подмостки людей, которые к моменту начала действия целиком погружены в мир самообмана и предрассудков. Кажется, герои и сами себе давно не верят, но поддержание иллюзий давно уже превратилось в главное содержание жизни — будь то память Ольги (Мария Корытова) об отце, мечта Андрея (Даниил Обухов) об университетской карьере или попытка Соленого (Александр Медведев) походить на Лермонтова. Главная же иллюзия — то, что каждый из них чем-то лучше и вообще чем-то отличается от того окружающего мира, которого из-за этих березок не видно. Конечно, кто его знает, как пошл невидимый Протопопов, но отношения Маши (Дарья Муреева) и Вершинина (Дмитрий Липинский) выглядят здесь примерно так же, как можно себе представить «романчик» Наташи (Екатерина Копылова) с этим самым Протопоповым — банальный, ничего не меняющий. Сам Вершинин, фанфарон и болтун, передразнивая провинциального обывателя, который со всей своею жизнью «замучился», немедленно воспроизводит то же самое «замучился», как только речь заходит о его собственной жизни. Единственное подлинное чувство, которое рано или поздно накрывает каждого из персонажей,— тоскливое, безвыходное раздражение. В этом смысле очень выразителен дуэт Ирины (Елизавета Кондакова) и Соленого во втором акте: он признается ей в любви в общем-то без всякого чувства, на карачках и мертвецки пьяный, а она просто упирается невидящим взглядом в никуда и в какой-то момент начинает едва слышно повторять свое «в Москву», кажется, от чистого отвращения. Здесь действительно все равно, убьют ли Тузенбаха: «одним бароном больше, одним меньше». И совсем неожиданно, но по-своему логично финальное прощание перед уходом бригады из города — офицеры уходят почти с облегчением, похоже, этот прозоровский город и им ужасно надоел, они тоже стремятся куда-нибудь подальше отсюда, в Читу или в Польшу — один черт.

Самая большая сложность этой жесткой, беспросветной истории в том, что ее в какой-то момент начинает слишком очевидно тормозить сама конструкция пьесы — сократив диалоги и некоторых персонажей, театр не пошел на радикальные переделки. В версии Женовача чеховское витиеватое движение сюжета превращается в кружение на месте, персонажи в финале не слишком отличаются от себя же в начале, отчего многие детали становятся лишними подробностями; именины, святки и пожар одинаково неважны, но все это остается в диалогах, замедляя и растягивая действие. И совсем уж непонятно, что имеет в виду в последнем акте Чебутыкин (Сергей Качанов), который говорит о сестрах: «Далеко вы ушли, не догонишь вас». Они-то никуда не ушли, даже не попытались, а в собственное обещание вернуться через год, очевидно, не верит даже сам Чебутыкин. К этим трем сестрам вообще едва ли кто-то вернется — впрочем, в следующем городе наверняка есть очень похожие.