Как поднять российскую деревню при помощи криптовалюты

В рамках международного Дня журналистики решений (Impact Journalism Day), объединяющего 50 мировых изданий с целью рассказать о социальных инновациях, “Ъ” публикует историю бывшего банкира, который стал фермером и создает модель локальной экономики со своей криптовалютой на территории отдельно взятой подмосковной деревни. Он считает, что спасти российское село можно только взаимовыручкой и кооперацией, не рассчитывая на поддержку государства.

В 2018 году правительство выделит на льготное кредитование агропромышленных проектов 5,2 млрд руб. В 2017 году аграрии получили около 8 тыс. льготных займов на 650 млрд руб., однако господдержка доступна 10–15% малых крестьянских хозяйств: большую долю кредитов получают крупные агрохолдинги. В 2018 году правительство лимитировало размер льготного кредита на одного заемщика, обязав банки выдавать не менее 20% кредитов малым и средним предприятиям. Даже в этом случае 80% льготных денег получат крупные хозяйства (всего 2% всех агропроизводителей).

Фермер Михаил Шляпников, называющий себя «старым анархистом», на господдержку не рассчитывает. У сельских жителей выбор невелик, полагает он: «Либо ждать милостей от государства, либо создавать условия для нормальной жизни самим». В подмосковной деревне Колионово фермер создал модель государства в государстве с собственной экономикой и криптовалютой, проведя первое «сельскохозяйственное» ICO на российском рынке.

54-летний Михаил Шляпников, успевший в 90-е годы побывать бизнесменом и банкиром, переселился в подмосковную деревню в 2007 году, когда у него обнаружили неоперируемый рак. Однако планы на дожитие обернулись созданием успешного хозяйства. Господин Шляпников владеет 25 га земли, где выращивает саженцы деревьев (в год это приносит 5–7 млн руб.), еще около 75 га он арендует под выращивание зерновых и картошки, а в здании бывшей сельской больницы он расположил инкубатор.

В 2015 году против Михаила Шляпникова возбудили уголовное дело за выпуск собственной бумажной валюты — колионов. «В 2014 году мы с соседом выпивали и печалились, что не хватает денег. По пьянке позвонили в типографию и попросили напечатать миллион колионов»,— рассказывает он. Колионы были привязаны к товарам, производимым в хозяйстве — мешку картошки или гусю. По словам фермера, исключение из цепочки государства позволило вполовину снизить цены на розничные товары в пределах Колионово. Следствие посчитало, что действия Михаила Шляпникова подрывают финансовую систему государства. Суд с этим согласился, запретив использование валюты.

Столкновение с государством фермера не остановило — он занялся освоением рынка блокчейна и криптовалют. В 2016 году Михаил Шляпников осуществил первое IPO на блокчейне Emercoin, собрав около 800 тыс. руб. Вкладчики получали наборы фермерских продуктов с доставкой, а вырученные средства направлялись на развитие производства. В апреле 2017 года колионовское хозяйство провело полноценное ICO, выпустив криптотокен KLN на платформе Waves. За месяц удалось привлечь 401 биткойн (тогда $510,5 тыс.) от 103 участников. К февралю 2018 года эта сумма перевалила за $5 млн. «Для одного фермерского хозяйства в деревне из четырех жителей это немало»,— шутит господин Шляпников. Курс KLN, как и других криптовалют, подвержен сильной волатильности: начав с $1, за полгода он взлетел до $9, а затем откатился назад (на момент написания статьи 1 колион стоил $1,39). Целью ICO было не «выживание», а создание инструмента для развития предприятия как альтернативы банковским кредитам и господдержке и преодоления «кассового разрыва», когда деньги производителю нужны весной, а выручку от реализации продукции он может получить осенью, поясняет фермер. Сегодня господин Шляпников признает модель жизнеспособной. «Планы выполнены. Развитие продолжается»,— заявил он. Созданную систему предзаказов он называет «мечтой любого производителя»: часть продукции хозяйства уже предоплачена на несколько лет вперед. Токены Михаил Шляпников использует для расчетов с поставщиками и потребителями, вовлекая в локальную экономику соседние хозяйства.

Держатели колионов помимо регулярных дивидендов получают скидку, расплачиваясь ими за покупку. В декабре 2017 года большинство выращенных новогодних елок хозяйство реализовало за криптовалюту. Колион торгуется на бирже, однако «намайнить» его нельзя: желающих заработать фермер приглашает приехать в гости и с реальной лопатой отправиться убирать навоз за свиньями.

При всем декларируемом анархизме криптофермер не готов к прямому противостоянию с государством. «Разумеется, у нас имеются всякие регистрации, печати, счета в банках, текущая отчетность, оплата налогов, разных взносов. Модель колиона — это надстройка над существующей системой»,— говорит он. За попытками госрегулирования криптовалютной системы он следит внимательно, но беспокойства не демонстрирует (в разработке целого ряда законопроектов об обороте криптовалют в России принимают активное участие ЦБ, Минфин, Минкомсвязь и Госдума). Господин Шляпников признает, что нынешняя «движуха» рискует «быть прихлопнутой властями в любой момент», однако готов вписаться в правовое пространство, если законодательство окажется достаточно либеральным. Параллельно фермер занялся переносом колионовской модели в Белоруссию, где процедура ICO была легализована в декабре 2017 года. Там он намерен заняться выращиванием картофеля — информация о продукции будет фиксироваться в блокчейн-реестре, а семена, техника и топливо — приобретаться за колионы.

Михаил Шляпников планирует укреплять экосистему колиона — создать механизмы страхования и хеджирования токенов от волатильности и систему собственного банкинга, чтобы упростить инвесторам и пользователям входы и выходы из валюты. Цель — создание независимой модели экономики крестьянского хозяйства, построенной на принципах свободы, независимости и самодостаточности. «Колион — нишевая валюта. Мир и Россию не спасает, ни с кем не конкурирует, никого ни к чему не призывает»,— говорит господин Шляпников. Блокчейн же он считает «многофункциональным комбайном». «Токеномика» не сильно далеко ушла от сельского хозяйства и основывается на тех же принципах, что и реальная работа на земле, говорит он.

Надежда Краснушкина