Победу над испанцами подопечные Станислава Черчесова одержали благодаря стойкости в обороне и вратарю

Отечественный футбол одержал 1 июля, видимо, самую главную победу в своей истории. Представлявшееся почти безнадежным противостояние в 1/8 финала домашнего чемпионата мира со сборной Испании российская команда выиграла не столько классом, сколько характером и терпением. Отбиваясь почти все основное время матча, в котором ошибку забившего в свои ворота Сергея Игнашевича смог исправить Артем Дзюба, вообще не переходя на чужую половину поля в овертайме, она дотянула до серии пенальти и дождалась подвигов от голкипера Игоря Акинфеева. В это еще две недели назад невозможно было поверить, но сборная России уже в четвертьфинале, в восьмерке сильнейших команд мира. За тем, как она туда проникла, наблюдали в обезумевших от счастья «Лужниках» Алексей Доспехов и Евгений Федяков.

Сборная России совершила нечто чудесное, круче, может быть, даже того, что она совершила в 2008 году на австрийско-швейцарском чемпионате Европы, где прорвалась в полуфинал. Четвертьфинал чемпионата мира — событие, помечаемое в странах второго футбольного эшелона, если им довелось туда проникнуть, красным маркером, особенное событие. Это для сборной СССР, имевшей шикарные возможности для комплектования по сравнению с теми, что остались сборной России, трижды добиравшейся до восьмерки, она была нормальной, по шапке, целью. Сборная России до сих пор о восьмерке не могла и мечтать.

И уж точно она две недели назад, переваривая провалы в контрольных встречах, не могла мечтать завоевать место в ней, одолев выдающегося противника, являющегося вот уже десятилетие законодателем футбольной моды. И этот день все, кто его пережил,— на поле и вне поля, участвуя в матче и наблюдая за ним,— наверняка запомнят в мельчайших деталях. Такие дни застревают в памяти надолго. Часто — навсегда.

Московское небо, под которым к стадиону двигалось море российских болельщиков с тонущими в нем жгуче-красными испанскими островками, в этот еще не успевший стать особенным день было идеальной метафорой того, что творилось с играющими на основной арене чемпионата командами в минувшие две недели: то ясное, согретое ласковым солнцем, то затянутое тучами и поливающее лужниковский асфальт дождем, который грозит обратиться ливнем, но, напугав, сходит на нет. У сборных России и Испании — с поправкой на несхожесть статуса — все ведь на первенстве было точно так же. Были солнечные дни, были пасмурные. Были дни, минуты, когда их, сборные, хотелось назвать грандиозными, способными на все, были и такие, что заставляли сомневаться в первых впечатлениях, клясть себя за наивность. Все, в общем, на тоненького.

А в пресс-центре хватались за голову, увидев на экране ноутбука, какие сочетания под этот матч выбрали Станислав Черчесов и Фернандо Йерро, испанские журналисты. Не российское их, разумеется, поразило. Им вообще, похоже, было наплевать на него. Они произносили одно слово, одну фамилию — Иньеста.

Ну, то, что Йерро освежит состав по сравнению с неудачным, чуть было не вырулившим к вселенской катастрофе матчем с марокканцами в группе, они догадывались. Догадывались о том, что выйдет Марко Асенсио — растянуть чужую защиту, поработать с краю. Догадывались, что может выйти Начо: в конце концов, они с Дани Карвахалем — детальки легкие, неброские, но качественные и абсолютно взаимозаменямые. Они не понимали, как можно было обойтись без Андреса Иньесты. Как можно было обойтись без души, сердца, мозга испанской сборной. А главное — без того звена, что связывает команду, взлетевшую на верхушку футбольной иерархии ровно десять лет назад, на том самом счастливом и для россиян австрийско-швейцарском чемпионате Европы, с командой нынешней, старающейся изо всех сил на нее вернуться.

А от российского состава, на который было наплевать испанцам, веяло осторожностью, если не сказать, страхом. Нет Дениса Черышева с его скоростью, с его вкусом к остренькому, а внедренный в него Федор Кудряшов — уже пятый защитник. Но такие схемы в современном футболе еще не означают, что применяющий их желает выжить любой ценой, отбиться. Бывает, что расстановка на бумаге и реальность отличаются друг от друга, как послужные списки выигравших все на свете испанских футболистов и не выигравших еще ничего значимого российских. Хотя, как правило, что уж там скрывать, не отличаются…

А реальность, кстати, была такой, на которую тем, кому сборная России небезразлична, смотреть было, видимо, не так уж жутко. Российские футболисты, разумеется, предложили соперникам идти вперед, не стали изображать из себя бог знает кого — фаворитов, грандов. А испанцы это предложение приняли как-то неохотно, что ли, без страсти. Складывалось странное ощущение, что забивать Игорю Акинфееву они особенно и не рвутся. Их скособоченная на левый фланг игра была какой-то совсем уж тягучей, навевавшей мысли о том, что боятся тут не только «бумажные» аутсайдеры.

Сборная России между тем первой заработала угловой после прорыва Александра Головина. Опасным он не был, зато показал, как испанская команда относится к соперникам. На своей половине поля, внутри штрафной или рядом с ней, оказались все одиннадцать игроков в красной форме, в том числе форвард Диего Коста. Все вроде бы складывалось неплохо — до тех пор, пока свой «стандарт» для подачи не заработали испанцы.

Довольно грубо против Начо сыграл Юрий Жирков. Испанец с трудом поднялся с влажного газона, и к мячу подошел Марко Асенсио, по такому случаю переместившийся направо. Наблюдая за полетом мяча над штрафной Акинфеева, трудно было представить себе, сколь катастрофической для него будет развязка. Серхио Рамоса, главного испанского спеца по таким ситуациям, держал Сергей Игнашевич. И зачем он развернулся лицом к нему и затеял возню? Потом мы слышали, как двое, по всей видимости, англичан весело обсуждают, на что это было похоже. На страстный танец в ночном клубе, по ходу которого один партнер пригибает другого к полу,— таким было жестокое, произнесенное с широченной улыбкой резюме. И вот в эту падающую на газон парочку и воткнулся мяч, которого ни Рамос, ни Игнашевич не видели. От пятки россиянина, расположившегося сверху, он влетел в сетку. Один международный футбольный ресурс, внимательно относящийся к разным статистическим казусам, бодро отрапортовал, что в свои без пары недель 39 Игнашевич — наиболее возрастной автор гола на этом чемпионате. Хоть что-то приятное для России.

«Гол забит в пользу команды Испании»,— диктор на стадионе прибег к какой-то непривычной формулировке, словно полагал, будто кто-то на трибунах не отличает гол в свои ворота от гола в чужие. А Роман Зобнин тем временем выстрелил издалека, стараясь дать понять, что в этой игре еще ничего не ясно.

А в ней — или, точнее, с ней — все было и ясно, и неясно одновременно. Ясно было, что российской команде — как практически всем, кому доводится пересечься с испанцами,— суждено играть исключительно «вторым номером», дожидаясь своего редкого шанса. Ясно было, что испанцы будут владеть мячом постоянно. Неясно было, а у кого в такой игре светлее перспективы?

То есть фанаты испанцев, ослепленные этим безумным процентом владения, этими пасами, этими хиленькими российскими наскоками в ответ, разумеется, возмутились бы такому вопросу. Формально и при 0:1 сборная России играла на удержание, беззубо. Но мы слышали, как чуточку повыше на трибуне прессы телевизионные комментаторы изумляются, вспоминая испанские моменты и испанские удары в створ. Да их в принципе не было, если забыть об автоголе Игнашевича! Мы слышали, какой смех вызывает у них карта касаний мяча сборной Испании. Касаний — миллион. И на этот миллион лишь пара — в границах штрафной, а не за ними! О чем они вообще думают?! Что хотят сказать этими бессмысленными перемещениями — своими и мяча?! Они что, уверены в абсолютной беспомощности впереди, в линии нападения сборной, которая на групповом этапе, как ни крути, забила восемь мячей и которая и в этот день демонстрирует клыки?!

Сборная Испании расплатилась за свой халтурный подход к делу еще до перерыва. После розыгрыша углового мяч прилетел на голову Артему Дзюбе, а от нее — в руку закрывавшему его Жерару Пике, который поднял ее так высоко, словно не защищался, а праздновал, паря в воздухе, очередной испанский успех. Судья Бьорн Кейперс, не колеблясь, назначил пенальти. А Дзюба — так смотрелось со стороны — не разволновался перед тем, как, выдержав паузу, уложив голкипера Давида де Хеа в угол, послать мяч в сетку.

«Лужники» ревели и до этого. Но по сравнению с шумом, который они издали, посмаковав удар Дзюбы, тот рев был так — перешептыванием.

А игра пошла другая — с точки зрения оттенков. То есть пробовать лишить испанцев мяча было бесполезно, да и не нужно, рискованно. Но о беззубости сборной России, хотя бы внешней, замаскированной, после перерыва речи уже не шло. Огрызалась — будь здоров. Как не шло речи и об испанском пофигизме. Сборная Испании теперь рвалась в штрафную, жаждала очутиться там. Они, эти холодные, механистичные люди, безусловно, разозлились.

А Станислав Черчесов, реагируя на нюансы, производил корректировки: Владимир Гранат вместо «подсевшего» Юрия Жиркова, Денис Черышев вместо уставшего Александра Самедова, голодный Федор Смолов вместо «наевшегося» Артема Дзюбы… Он знал, что просто плыть по течению в таком матче нельзя, барахтаться нужно все время.

А Фернандо Йерро, проклинаемый, видимо, миллионами испанцев, наконец отправил в бой Андреса Иньесту. И тянуло сказать, что чересчур поздно. Безыдейность испанской игры, плеймейкерские мучения Иско — все кричало о том, что сборной Испании без мудрости Иньесты к четвертьфиналу никак не вырулить.

С ним испанцам стало веселее. С ним у них начало выходить что-то, напоминающее давление подлинное, подлинный штурм. И он лично нанес острейший — от линии штрафной, в угол — удар. Акинфеев до этого угла допрыгнул, а через мгновение уже мешал ринувшемуся добивать Яго Аспасу. «Лужники» перевели дух. А вскоре гнали Смолова, Головина и Черышева в контратаку, кое-как испанцами прерванную неподалеку от вратарской. И забавно было воскрешать в памяти экспертные прогнозы, львиная доля которых гарантировала, что в этой паре все будет скучно и предсказуемо. Какая скука?! Какая предсказуемость?!

И это был, конечно же, первый матч на чемпионате мира, завершившийся дополнительным временем. Такой матч не мог им не завершиться.

А в овертайме «Лужники» страдали, глядя на то, как сборная России напрочь отказывается от потуг перебраться на чужую половину. Фактически вся игра шла на половине хозяев — уставших чудовищно, явно согласных на серию пенальти. Бензина для побега уже не было совсем. Но его все же хватало, чтобы не давать испанцам разгуляться именно вблизи штрафной.

А остатки сил сборной Испании тоже таяли в московской духоте. И для нее тоже, как и для сборной российской, четвертая замена, впервые разрешенная на российском чемпионате, чтобы облегчить командам жизнь как раз в дополнительное время, была как мертвому припарка. Кого тут могли взбодрить Александр Ерохин и Родриго?

Родриго однажды, в отличие от Ерохина, сумел взорваться, умчаться от Игнашевича, но его удар вытащил Акинфеев. А статистические ресурсы передавали «молнию»: испанцы сделали уже больше семи сотен передач в матче, это рекорд чемпионатов мира. А толку?

Толку не было и от просьб испанцев к Кейперсу посмотреть повтор эпизода с навесом со «стандарта», во время которого Игнашевич приобнимал Пике. Настаивали на просмотре — иными словами, на пенальти — они отчаянно. Кейперс мольбам не внял. Таким стремным способом вручать испанцам победу ему претило.

А гроза все-таки разразилась. И ливень все-таки поливал «Лужники». Но ни Черчесов, ни Йерро, подходя к бровке в своих темных костюмах, его не замечали. Да они не заметили бы, и если бы воду на них в эти секунды лили ведрами.

А потом была серия пенальти. Грандиозные испанские игроки против не очень грандиозных российских. Лучший вратарь мира Давид де Хеа против когда-то — как раз примерно тогда, когда родилось испанское величие,— считавшегося одним из лучших Игоря Акинфеева.

Соперники реализовали по два удара. А когда открылся третий раунд этих дуэлей, Акинфеев угадал, куда будет метить Коке. Да нет, то, что мы когда-то приняли за настоящий рев «Лужников», было разминкой перед настоящим.

Да нет, мы опять ошибались. Настоящий рев «Лужники» выдали, когда в пятом раунде Акинфеев отразил удар Аспаса. И от настоящего рева действительно можно было оглохнуть — не в фигуральном, а самом прямом смысле слова.

Это были не стандартные овации, крики торжества восьми десятков тысяч человек. Это было что-то, что должно сопровождать триумф невиданный, беспрецедентный. Но сборная России такой рев заслужила.

И наставало время для слов. Одинаковых и предсказуемых, как стиль игры сборной России в этом матче. Игорь Акинфеев, Федор Смолов, Александр Головин — все они говорили про «сказку, похожую на сон», про готовность «умереть на поле», про опьяняющее чувство абсолютного счастья.

И только Станислав Черчесов заглядывал в будущее. Он сокрушался по поводу рецидива травмы, который, как выяснилось, и вынудил заменить Жиркова. Он внушал, что эмоции необходимо беречь: «Чемпионат ведь только начинается». И тут уже было непонятно, стоит ли верить не зрению, а слуху. Что, для него он и вправду только начинается, хотя вся Россия, надо полагать, не прочь остановить мгновение навечно?!