в «Росфото» в Санкт-Петербурге

В музейно-выставочном центре «Росфото» в Санкт-Петербурге открылась выставка «Император Николай II. К 150-летию со дня рождения», созданная при участии Государственного архива Российской Федерации (Москва), Российского государственного архива кинофотодокументов (Красногорск), Российского государственного архива военно-морского флота (Санкт-Петербург) и Центрального государственного архива кинофотофонодокументов (Санкт-Петербург). Оптимистическое «со дня рождения», однако, снижается при понимании того, что эта же выставка приурочена к 100-летию со дня расстрела императора и его семьи. Недолгую жизнь в 150 картинках рассматривала Кира Долинина.

По большому счету практически все фотографии, показанные на этой выставке, известны. При правильно заданном поиске в интернете вы найдете больше. Нет здесь и оригинальных, современных съемке отпечатков — все блестит новехонькой печатью и разогнано в размерах. Любителей аутентичности в фотографии это отпугнет, поклонников императора — вряд ли. Между этими двумя полюсами — остальные зрители, которые придут сюда ради того, чтобы столкнуться с историей. Потому что это, конечно, никакая не биографическая выставка об одном конкретном персонаже, а тяжелый рассказ о том, как один оказавшийся не на своем месте человек может погубить целую страну. В общем, да проклянут меня марксисты, о роли личности в истории.

Несколько стендов от фотографии к фотографии по чисто хронологическому принципу: Николай маленький, папа-мама, дядья — великие князья. Николай, ставший цесаревичем после гибели от бомбы террористов его деда Александра II. Николай в Японии, где вместо долгого и подробного визита он, 22-летний, получил два удара саблей по голове от японского полицейского и быстро был отправлен домой. Династический съезд в Кобурге в 1894-м, где куча правящих в разных странах родственников сгруппировалась вокруг королевы Виктории; коронация; парады, смотры, охота, молебны, открытие мостов и памятников, спуск кораблей на воду. Встречи императора с представителями разных сословий и глав иностранных держав, прием членов Государственного совета и Государственной думы, осмотры технических новинок, промышленных и художественных выставок, любимая яхта «Штандарт»… Рабочие будни императора.

И семья. Очень много семейных фотографий — постановочных и любительских (фотографировать обожали и сам Николай II, и императрица Александра Федоровна). Где-то серьезных, где-то дурашливых. То играют в почтенный теннис, а то в «Гуси-лебеди, домой!» с перетягиванием веревок; ставят «Евгения Онегина» с императором в заглавной роли; дети растут, и их все больше, вот и наследник появился — его портрет в форме лейб-гвардии Конно-Гренадерского полка с сабелькой у ноги, может быть, самая трагическая фотография в экспозиции, и не потому, что ему не суждено будет поносить настоящую саблю, а потому, что болезнь и смерть в этом лице явлены с младенчества. В остальном все красивы, добры и прелестны. Один раз появляется Григорий Распутин, но грозовых облаков не нагоняет, удивительно мирная выставка. Штук пять растоптанных тел на Ходынском поле, чтение Высочайшего манифеста о вступлении России в войну с балкона Зимнего дворца да женская часть императорской семьи в платьях сестер милосердия — вот и вся большая история Николая Кровавого до 1917-го. Последний год последнего российского императора на выставке — это фотографии из Царского Села, где бывший Николай II с семьей сидел под арестом (позируют и арестованные, и охрана), и восточная стена комнаты в Ипатьевском доме со следами от пуль.

Рассказанная таким фотообразом история Николая II чрезвычайно сниженная. Вот ведь родился мальчик в хорошей семье, родился старшим, поэтому стал наследником, удачно женился, нарожал детей, был коронован и честно отработал на этом посту двадцать с лишним лет, пока не заставили уйти «по собственному желанию». Частная история. То, что уйти с «поста» императору нельзя, что клялся ведь перед Богом и народом, что не сдюжил, спасал семью, сдал без боя страну, об этом тут нет ни слова, ни даже намека. Тут, как в знаменитой цитате голосом Мордюковой: «Хороший ты мужик… Но не орел».