В российско-немецких отношениях важная дата: 255 лет назад Екатерина Великая специальным указом пригласила в страну немецких колонистов. С тех пор, несмотря на войны и социальные катаклизмы, немцы никуда из России не уходили. Даже сейчас, в пору жестких санкций и растущей напряженности между Россией и Западом, немецкий бизнес старается удержать позиции в России и видит в нашей стране немалые перспективы. Об этом свидетельствует и большой мультимедийный проект Российско-Германской внешнеторговой палаты «Мастера России: сделано по-немецки» о бизнесменах и управленцах из Германии, работающих у нас в стране (в России действуют почти 5 тысяч компаний с немецким участием, немецкие инвестиции в российскую экономику в прошлом году составили 17,6 млрд евро), и наметившийся недавно новый тренд — рост числа немецких переселенцев, которые возвращаются в Россию из Германии. Как чувствуют себя сегодня немцы в России, выяснял «Огонек»

Все знают о Республике немцев Поволжья, но это ведь была не единственная в стране немецкая территория. Еще при Столыпине, например, большая колония немцев переселилась на Алтай, и в первые советские годы у немцев был там свой национальный район. Мало кто знает: в 1991 году, когда развалился Союз, этот район официально восстановили. Теперь он называется Немецкий национальный район Алтайского края (в его составе 12 больших сел и даже свой герб с неподражаемым геральдическим орлом). А есть еще Азовский немецкий национальный район — в 20 километрах от Омска. Обе территории поддерживают связи с Германией, которые в последние годы не ужимаются, а, напротив, наполняются и новыми проектами, и … людьми. Последнее особенно важно: в Россию на постоянное жительство не только возвращаются те, кто в начале 1990-х уехал в Германию, но и новые переселенцы приезжают.

Глава омской немецкой общины профессор Бруно Рейтер рассказал «Огоньку», почему в России немцев ценят даже сильнее, чем на исторической родине, и почему многие из них охотно возвращаются сюда из Германии.

— Бруно Генрихович, так сколько всего сейчас в России российских немцев?

— Официально в России около 350 тысяч немцев, но я уверен, что реально нас гораздо больше. Во время последней переписи не было графы «национальность», поэтому не все немцы указали свою национальную принадлежность. В Омской области, например, переписчики насчитали 49 700 немцев. Мы провели свою параллельную перепись в 60 сельских немецких культурных центрах и насчитали на четверть больше. Думаю, что переписчики ошиблись примерно на те же 25 процентов. Кроме того, у нас 80 процентов немцев состоят в межнациональных браках. И куда относить ребенка, если папа русский, а мама — немка, и сам он не Шнайдер, а Иванов, Петров или Сидоров?

Думаю, если собрать всех, в ком течет немецкая кровь, получится примерно 1,2 млн россиян.

Что же касается географии, то сейчас более 60 процентов всех российских немцев живут в Западной Сибири: в Омской, Томской, Новосибирской, Кемеровской областях и в Алтайском крае. Есть сотни деревень, в которых по крайней мере 20 процентов населения составляют российские немцы. После перестройки многие немцы уехали в Германию. Но сейчас часть этих людей возвращается.

— Насколько это масштабное явление?

— Обо всей стране я судить не могу, могу говорить только об Омской области. Так вот, у нас за 2018 год вернулись 37 немецких семей.

— Это возвращаются ваши бывшие земляки из Омской области?

— Нет, почему же. Едут и те, кто родился в Казахстане, Узбекистане, Киргизии. Они стремятся попасть туда, где уже есть немцы, находят нас в интернете, звонят и просят помочь. Главный вопрос, который задают: есть ли жилье? Думаю, что если бы давали дома, то 40 процентов немцев, эмигрировавших в Германию, охотно вернулись бы обратно в Россию.

— Они что, прямо вот так сразу берут и переезжают на новое место жительства?

— Обычно все начинается с поездки в отпуск. Первый год немцы тратят на разведку и ищут себе участок под дом. Мы им в этом помогаем. Выходим на руководителей районов и сел, уговариваем выделить и продать землю. На второй год переселенцы снова приезжают в отпуск и начинают строить дом. Смотрим: стены появились, потом хозяин их под крышу подвел, забор поставил. На будущий год он снова тут — отделывает жилье. И вот через три года у немца уже готовый дом.

— Но ведь дом — только часть дела, нужны еще российские документы…

— Самая большая проблема — получить вид на жительство и российский паспорт. Мы очень тесно сотрудничаем с соответствующими государственными службами РФ. Но бюрократическая волокита там ужасная. Легче дом построить и легализовать, чем получить российское гражданство. Хотя эти немцы — уроженцы СССР и имеют право на получение российского паспорта. В основном сюда возвращаются люди среднего и предпенсионного возраста. Они, кстати, прекрасно говорят по-русски.

Впрочем, немцы — люди упорные: за все 25 лет моей работы только двоим немцам не удалось решить вопрос с гражданством.

— А зачем вообще преодолевать все эти препятствия? Чем российских немцев не устраивает жизнь в ФРГ?

— Людям, выросшим в условиях советской действительности, очень сложно приспособиться к образу жизни в этой благополучной Германии. Здесь эти люди были на виду и в почете. Бывшие специалисты в сельском хозяйстве, врачи. А там они люмпены, улицы подметают. У беженцев в Германии больше прав и льгот, чем у немцев из России. Там говорят: ах ты советский, ну и сиди.

— У нас все не так?

— В России к немцам всегда было уважительное отношение, если не считать периода Великой Отечественной и первых послевоенных лет. Немцев ценят за дисциплину, за серьезное отношение к делу. У нас это в крови, закреплено на генетическом уровне. Особенно это важно в сельском хозяйстве, которое требует постоянного добросовестного труда. Неудивительно, что очень многие российские немцы заняты в аграрном секторе. Знаете, если посмотреть, к примеру, список ста лучших фермеров Омской области, то процентов у шестидесяти будут немецкие фамилии.

— То есть с трудоустройством в России у немцев проблем нет?

— Работодатели даже сами к нам обращаются. Говорят: требуется такой-то и такой-то работник. Самый большой спрос сейчас на доярок. Очень нужны механизаторы, трактористы, комбайнеры.

— Несмотря на сложные внешнеполитические отношения, немецкий бизнес сейчас тоже охотно идет в Россию. Как думаете, почему?

— Развивать любое производство в России сейчас гораздо выгоднее, чем в Германии. Здесь дешевая рабочая сила, причем работники образованные и не такие капризные. Кроме того, имеется большой рынок сбыта.

— Несколько лет назад писали, что в Омской области действует проект по перевоспитанию немецких трудных подростков в семьях российских немцев. Он все еще в силе?

— В силе. Я сам знаю одного такого мальчика, ему сейчас лет 12. Он живет в семье директора нашего сельского спортивного клуб «Штерн». За содержание подростка платит немецкая сторона. Ходит в школу, занимается спортом, играет в футбол и мечтает стать вратарем. Он родился в Казахстане и не очень хорошо говорит по-немецки.

— Чем все-таки российские немцы отличаются от немецких немцев?

— Российские немцы намного более немцы, чем те, что живут в Германии. За 2,5 века изоляции они очень хорошо сохранили то, что было в Германии в XVIII веке: обычаи, песни, поговорки, кухню... Мы берегли все это, чтобы сохранить себя как народ. Мы могли бы стать той здоровой кровью, которая вольется в немецкую нацию, оздоровит ее. Наш язык, например, он более немецкий, чем сегодняшний классический немецкий язык.

— Всем известно, что в разных германских землях диалекты отличаются. На какой из них больше всего похож язык российских немцев?

— Лучше всего мы понимаем друг друга с баварцами. Даже пословицы у нас одинаковые. Это логично, ведь большинство переселенцев прибыло в Россию из Баварии. Мои предки как раз из той первой волны переселенцев 1763 года. Были три брата-крестьянина по фамилии Рейтер, все трое попали на Волгу. А вот мой дед по материнской линии был австрийцем.

— Наверное, к вам приезжают ученые из Германии, изучать ваш язык?

— Да, но диалект российских немцев постепенно исчезает. В наших культурных центрах преподают современный немецкий. В семьях в наше время уже почти все говорят на русском. Раньше было не так — я когда в школу пошел, то вообще ни слова не знал по-русски. Даже первые три месяца в армии я сны видел по-немецки. Командовал подразделением, при этом думал по-немецки и потом на русский переводил. А теперь все наоборот. Я думаю только по-русски.

— Вы сами никогда не думали уехать в Германию?

— В 1982 году, когда я защитил докторскую, меня сразу пригласили во Франкфурт-на-Майне. Предложили возглавить лабораторию по генетике в компании, занимающейся защитой растений от вредителей. Но у нас, у немцев, есть поговорка, которая переводится на русский примерно так: «Дома есть дома, а за печкой дома — это дважды дома». Смысл в том, что люди прикипают к своей малой родине. Думаю, многие российские немцы именно поэтому и возвращаются.

Беседовал Никита Аронов

---

«Мне как иностранцу часто больше доверяют и уделяют больше внимания»

Оливер Рис, занимается производством оборудования для гостиниц и их оснащением

Оливер Рис приехал в Москву в 1995 году внедрять на часовом заводе систему управления качеством — он как раз получил в Германии образование в области экономики предприятия. Результат первого опыта вышел неоднозначный: система, построенная герром Рисом, получилась хорошая, но российский заказчик так и не нашел денег расплатиться с немцем.

Но тот все равно остался в Москве и занялся импортом обоев. Вскоре нашел себе русскую жену Марину, у них уже двое детей. Потом Оливер Рис сотрудничал с немецкими компаниями самого разного профиля: то поставлял в Россию лифты, то сантехнику. А в итоге познакомился с краснодарским предпринимателем, который пригласил его привнести на предприятие немецкую деловую культуру. Теперь Оливер Рис — исполнительный директор компании по производству оборудования для гостиничных номеров «Еврономер».

Каждый понедельник он выезжает из своего подмосковного дома, садится в самолет и летит в Краснодар. Через три часа уже в офисе. А к выходным возвращается обратно, к семье.

В его обязанности входит оперативное управление компанией, он также нанимает сотрудников. Все это герр Рис делает с немецкой аккуратностью. А еще он ключевой переговорщик с клиентами компании. Говорит он с ними по-русски (благо за столько лет в России прекрасно освоил язык), но с характерными речевыми ошибками. Это тоже часть имиджа. «Мы сознательно разыгрываем эту карту. Мне как иностранцу часто больше доверяют и уделяют больше внимания»,— признается он.

«Заказ "Газпрома" позволил нам выйти на российский рынок»

Андреас Бахманн, делает фасады для небоскребов в Москве и Санкт-Петербурге

Josef Gartner — немецкая фирма с полуторавековой историей, а российское представительство — ООО «Йозеф Гартнер» — появилось только в 2009 году. Андреас Бахманн, доктор строительных наук из Берлина, первое время был единственным его сотрудником. А единственным заказчиком был «Газпром». «В то время мы как раз получили запрос из "Газпрома" на выполнение фасадов для нового центрального офиса. Этот проект и позволил нам выйти на российский рынок»,— рассказывает генеральный директор ООО «Йозеф Гартнер» Андреас Бахманн.

Несмотря на полный пересмотр проекта и на то, что вместо Охта-центра в итоге построили Лахта-центр, фасадные модули для этого небоскреба все равно монтировали под руководством герра Бахманна. В Петербурге даже построили специальный завод по производству фасадных модулей из российского металлического профиля и немецкого стекла. «Спроектировано в Германии, произведено в России»,— говорит Андреас Бахманн.

Есть у немецких специалистов и другие российские проекты. Именно они делали фасад новой сцены Мариинского театра. А также реализовали два проекта в московском Сити: пентхаус в небоскребе «Меркурий-Тауэр» и башню «Эволюция».

«Инвалидность — вовсе не повод запираться в четырех стенах»

Тобиас Райзнер, шьет модную одежду для инвалидов

В 2006 году Тобиас Райзнер услышал, что в мире 1,3 млрд человек живут с инвалидностью. К новой информации он подошел по-немецки прагматично. «Эти цифры стали крутиться у меня в голове. Столько потенциальных клиентов — и такое скудное предложение»,— вспоминает он. Совместно с россиянкой Яниной Урусовой (они вместе работали в российском представительстве Siemens) господин Райзнер наладил в РФ производство одежды для этой необычной аудитории. Так появилась его компания Bezgraniz Couture. А уже через пять лет Райзнер и Урусова провели в нашей стране первый в мире конкурс моды для инвалидов. «Мы,— подчеркивает Тобиас Райзнер,— уверены: инвалидность — вовсе не повод запираться в четырех стенах».

Шить одежду для людей с физическими особенностями — отдельное искусство. Среди продукции фирмы, например, специальные деловые костюмы для колясочников. Они не мнутся от долгой езды в кресле, а карманы расположены так, что доступны в сидячем положении. Есть одежда с необычными пропорциями, для людей с синдромом Дауна, например. Однажды хозяева фирмы узнали, что одна из их незрячих клиенток вынуждена стирать все вещи в холодной воде, поскольку не знает их цвета. Тогда решено было вышивать на всей одежде названия цветов шрифтом Брайля.

В компании Райзнера и Урусовой трудится тоже немало инвалидов. Их нанимают специалистами по маркетингу, юристами, переводчиками, руководителями проектов. А для незрячих у герра Райзнера есть особая работа. Они помогают ему вести специальные бизнес-тренинги, которые проходят в полной темноте.

«Нам здесь нравится: немцев встречают очень тепло»

Якоб Пинникер, производит электрооборудование в Екатеринбурге

Сам Якоб Пинникер из русских немцев. В семь лет родители увезли его на историческую родину. А недавно он вернулся в Россию, чтобы делать бизнес. Больше всех недоумевала бабушка. После сталинской депортации она оказалась в одном из уральских трудовых лагерей. А теперь внук сам добровольно отправился на Урал. «Я говорю ей: бабуля, времена изменились»,— улыбается немец.

Базироваться на Урале, в Екатеринбурге, решили из стратегических соображений. Ведь компания Maschinenfabrik Reinhausen GmbH, российское представительство которой возглавляет Якоб Пинникер, производит электрооборудование — ступенчатые переключатели. А также занимается модернизацией промышленных трансформаторов, использующихся в металлургической отрасли. А Урал — как-никак промышленное сердце России. «Нам,— говорит директор,— здесь нравится: немцев встречают очень тепло».

Пока подчиненные Якоба Пинникера собирают трансформаторы и переключатели из немецких комплектующих. Но директор надеется найти поставщиков в России. Со временем он планирует набрать 30 сотрудников, а пока во всей компании работают 6 человек, включая самого директора. Поэтому иногда Якоб Пинникер и сам может сесть за руль автокара-погрузчика и самостоятельно загрузить тяжелые ящики с оборудованием для клиентов. По его словам, это снимает стресс.

За немца молодого директора, в общем-то, никто не принимает, ведь он с детства говорит по-русски. Так, похоже, будет и в следующем поколении семьи Пинникеров — дети ходят в русский детский сад в Екатеринбурге.

«Представление о том, что в русской провинции все пьянствуют, в корне неверно»

Торстен Мар, выращивает селекционный картофель в Самарской области

Торстен Мар уже пять лет выращивает под Тольятти семенной картофель — летом 2013 года он сменил на посту генерального директора сельхозпредприятия ЗАО «Самара-Солана» своего российского коллегу. Немец сразу проявил себя опытным хозяйственником — восстановил систему мелиорации. Причем регион компенсировал фирме половину затрат.

Легко ли немцам работать с русскими аграриями? Не пьют ли? Торстен Мар уверяет, что проблем с этим на его памяти ни разу не было.

— Представление о том, что в русской провинции все пьянствуют, в корне неверно. Если люди ценят свое место и отношение к ним, они никогда не придут на работу нетрезвыми,— говорит Торстен Мар.

«Самара-Солана» — русско-немецкая компания, большая часть акций принадлежит фирме «Солана», основанной в Померании в 1905 году и занимающейся селекцией и семеноводством. Компания вывела на мировой рынок свыше 40 сортов высококачественного семенного картофеля. С 1991 года она поставляет семенной картофель в Поволжье, а с 1994 года основала собственное предприятие в поселке Луначарском Самарской области.

Новые сорта выводят в Германии — там их выращивают и тестируют в лаборатории. Немецкая фирма входит в пятерку крупнейших экспортеров посадочного материала в нашу страну. Но перед тем как продавать картофель в России, его надо размножить на российских полях. Этим Торстен Мар и занимается. Он собирает более 240 центнеров с гектара. А его семенной картофель считается российским, даром что немецкого происхождения.

«Я не хотел поворачиваться к России спиной»

Ахим Луттер, производит стеклоткань в Гусь-Хрустальном

Своей первый российский бизнес Ахим Луттер построил еще в 1990-х — это было производство медной фольги для нужд компьютерной промышленности. Правда, кончилось все нездорово: как только завод стал приносить прибыль, к немцу в офис пришли бандиты. «"Господин Луттер, через пять минут вы выйдете за ворота и больше сюда не вернетесь",— сказали они»,— вспоминает бизнесмен. Он пробовал судиться, но проиграл. Однако на родину так и не уехал. «Я не хотел поворачиваться к России спиной,— объясняет Ахим Луттер.— Да и сдаваться не в моих правилах».

В начале 2000-х немец предпринял вторую попытку. Арендовал у разорившегося завода склад, выписал из Германии три стареньких ткацких станка и запустил в Гусь-Хрустальном производство стеклоткани.

Сегодня герр Луттер — совладелец и генеральный директор компании «БауТекс», в которой работают 600 человек и производят 100 млн квадратных метров стеклоткани в год. Бизнес и часть производства он даже разместил в Польше. Другое дело, что безоблачной жизнь немецкого бизнесмена в России не назовешь. Три года назад он даже выступил с резким заявлением на Московском экономическом форуме: «Прихода тех бандитов я уже не ожидаю. Сегодня приходят другие — и это государственные люди, которые пытаются что-то украсть». В том же духе он сформулировал и свое главное пожелание к российской экономике: «Меньше коррупции и больше конкуренции».

Впрочем, оптимизма Ахим Луттер не теряет. Он планирует наладить выпуск в России не только самой стеклоткани, но и сырья — стекловолокна. В это производство он инвестирует около 200 млн евро.

«В нашем бизнесе все решают люди»

Перри Нойманн, организует перевозки грузов по всей России

Перри Нойманн приехал в Россию 12 лет назад с солидным опытом за плечами. До этого он успешно руководил воздушными и морскими перевозками в нескольких крупных немецких транспортных компаниях. А в 2006-м возглавил соответствующее направление в московском представительстве именитой транспортной фирмы «Кюне + Нагель» (основана в Бремене больше века назад). В 2008 году стал генеральным директором «Кюне + Нагель Россия».

В то время немецкая многопрофильная транспортная компания активно развивала свой бизнес в РФ. Под руководством Перри Нойманна число российских сотрудников выросло с 80 до более чем 1000 человек. «В нашем бизнесе все решают люди»,— уверен герр Нойманн.

«Кюне + Нагель» входит в тройку крупнейших логистических компаний в России, несмотря на то что на ее долю приходится всего 1 процент рынка. Так устроена эта отрасль. Впрочем, немцы претендуют на гораздо большую долю. И даже политическая напряженность между Россией и Западом транспортную компанию не останавливает. В 2015–2016 годах подразделение Перри Нойманна увеличило число российских офисов с 11 до 26 и открыло сеть автомобильных перевозок сборных грузов по всей России.