в концертной программе Зальцбургского фестиваля

В концертной программе Зальцбургского фестиваля заняты звезды первой величины. И с каждым годом среди них все больше музыкантов российской школы. На концертах побывал Алексей Мокроусов.

Концертная программа в Зальцбурге никогда не обманывает. В какие бы тяжкие ни пускались интенданты в поисках новой-старой эстетики, какие бы сложные или простые по режиссуре оперы и драмы они ни предлагали, музыкальная часть всегда остается на бесспорном уровне. Разве что музыка звучит разная.

В этом году концертная «Духовная увертюра» — ею со времен прежнего интенданта Александра Перейры открывается фестиваль — прошла под знаком классиков. Были исполнены вещи 63-летнего австрийского композитора Беата Фуррера. Этой зимой он получил «музыкальную Нобелевку» — премию Эрнста фон Сименса. Впрочем, программа Зальцбурга версталась еще прошлой осенью, что делает честь ее составителям.

Другим композитором открытия оказалась Галина Уствольская (1919–2006). Нынешний интендант, пианист Маркус Хинтерхойзер — поклонник Уствольской с давних пор, он постоянно ее исполняет и записал уже несколько дисков, так что ее попадание в цикл «Время с…» было предсказуемо. Несколько концертов выдающегося композитора из Петербурга, любимой ученицы Шостаковича, по-прежнему мало ценимой на родине, представили ее наследие — от сонат и октетов до симфоний — европейской публике. Причем Пятая симфония прозвучала в тот же вечер, где во втором отделении демонстрировали немой шедевр датского киноклассика Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д`Арк» с живой музыкой в исполнении The Orlando Consort.

В этом году Маркус Хинтерхойзер вместе с баритоном Маттиасом Гёрне представил одну из самых интересных камерных программ фестиваля — вечер песен Роберта Шумана. Некоторые они уже исполняли, другие звучат редко. Объединенные в программе циклы разных лет сложились в продолжительное и пронзительное высказывание, предвосхищающее настроение грядущего рубежа веков. Одиночество и меланхолия — эти чувства объединяют песни на стихи Ленау и Эйхендорфа, Гёте и Марии Стюарт. Шотландская королева создавала их незадолго до собственной казни; предчувствие близкой смерти не оставляло и Шумана, когда он работал над ее стихами.

В Зальцбурге концертируют не только пианисты. Дирижер Саймон Рэттл впервые за долгое время выступает не с Берлинским филармоническим оркестром, которым он руководил многие годы, а с Лондонским симфоническим, который он возглавил после Валерия Гергиева. Давно распродан финальный концерт «A due voci» с участием Анны Нетребко и Юсифа Эйвазова, причем Зальцбург, хотя и считается недешевым местом, цены на чету Нетребко—Эйвазова установил заметно ниже, чем в Москве.

В целом же есть ощущение, что тон задает русская школа пианизма. Игорь Левит выступил с немецкой программой «Вагнер—Лист—Бетховен», Евгений Кисин совершил путешествие от Шопена к Скрябину, а Аркадий Володось разбавил Шуберта и Шумана циклом Федерико Момпу «Musica callada».

Момпу оказался и в программе нового любимца Зальцбурга Даниила Трифонова. Он почти повторил свой диск «Chopin Evocations» («Выборы Шопена»), включавший произведения не только польского гения, но и восхищавшихся им авторов. Зал был полон, публику усадили даже на саму сцену, что в Зальцбурге случается лишь в исключительных случаях. Первое отделение Трифонов отдал композиторам, вдохновленным Шопеном, от Грига и Чайковского до Рахманинова и Сэмюэла Барбера.

Григорий Соколов исполнил три нечасто звучащие сонаты Гайдна и четыре экспромта Шуберта, превратив, как обычно, концерт в священнодействие. Его завораживающей игры на этот раз, кажется, не выдержала сама природа — на Гайдне не только прогремел гром, но и сквозь крышу Большого фестивального дома в зал потекла вода.

К счастью, случилось это уже в конце первого отделения, и лишь пара человек покинула места до финального аккорда, их можно понять — лило не шутя. Можно понять и оставшихся — казус произошел над первыми рядами партера, причем прямо по центру зала, напротив фортепиано, оказаться здесь мечтают все поклонники пианиста.

Среди многочисленных бисов (они опять потянули на целое отделение) Соколов сыграл и «Капли дождя» Шопена. Но что-то подсказывает — дождя в зале он мог и не заметить.